Книга чародеяний

— Угу, — пробормотала Адель. — Допустим.

— Заботится о своей пассии, — протянул Милош и постарался сделать свои намёки чуть потоньше: — Вот когда мы только гуляли с Эвой, она как-то подвернула ногу, и я пронёс её до дома через полгорода. Потом, правда, оказалось, что мы могли доехать, но мне это в голову не пришло, дурак потому что. Ну и хотелось как-то, гм, прикоснуться к святыне.

— Вам бы только прикоснуться, одно на уме…

— Это у тебя что-то не то на уме, — возмутился Милош. — Поменьше агрессии, милая моя. Если тебе попадались исключительно козлы, не значит, что среди козлов не найдётся хотя бы одного рыцаря.

Он понял, что выражается словами бабушки, и старательно закашлялся, чтобы не смеяться. Поняли бы неправильно.

— А ты у нас, получается, первостатейный рыцарь? — ехидно спросила ведьма. — Так и вижу…

— Иногда, — скромно ответил Милош. — Я ответил на вопрос?

— Наверное… — Адель даже не подозревала, как легко всё читается по её лицу. — Другой вопрос… как ведёт себя влюблённая женщина? Не смейся.

— Это и не смешно, что ты этого не знаешь, — отозвался Милош. — Не расстраивайся, ты заметишь. Некоторые вещи можно только почувствовать. И минутку, почему ты об этом тоже спрашиваешь меня?!

— Кого ещё-то? — искренне удивилась Адель и с облегчением добавила: — О, возвращаются. Если ты хоть кому-нибудь скажешь…

— Душа моя, я в состоянии понять угрозу с первого раза.

Не говоря уж о том, подумал Милош, что он и так размышлял, как бы поудачнее сдвинуть дело с мёртвой точки. Которое, конечно же, ни разу не было его делом.

На плечах Лауры спокойно сидели бабочки, и Арман то и дело сгонял их, терпеливо объясняя, что обычных людей они всё-таки пугаются, а не стремятся облепить. Бабочки поняли неправильно и всем скопом пересели на писаря.

— Нам нужен дом на площади Ноймаркт, — сообщил Берингар, указывая в нужную сторону. — Дойдём за полчаса по Штюбель-аллее или…

— Или как-нибудь ещё, — не удержался Милош. — Можно без названий, их всё равно никто не помнит, кроме тебя.

— Потрудись не высказываться подобным образом в чужой стране. Мне всё равно, но здесь есть и другие люди, и ты не у себя дома, — Берингар отобрал у него писаря, что, конечно, не смахивало на наказание, но ощущалось именно так. — Идёмте, если посыльный успеет раньше, нас будут ждать.

— Рядом с Корнеликом они не были так похожи, — вполголоса страдал Милош. — Вдали от дома — одно лицо. Я же шутя…

Лицо первого встречного горожанина, который явно был весьма недоволен жизнью, убедило Милоша, что голос разума бывает прав и пока выделываться не стоит.

Их задержали в пути несколько портшезов, три сцепившиеся телеги, не дающие дороги пешеходам, два патруля конной полиции и одна ярмарка, через которую пришлось пройти быстро. Местечко располагало к тратам и развлечениям, но всем пришлось признать, что сейчас для этого не время. Милош присмотрел игрушку-свистульку для Ханы и подумал нехотя, что придётся разок вернуться в Саксонию хотя бы ради этого. Неважно, что у них этих свистулек уже полон шкаф…

К ясновидице выстроилась целая очередь, которую Берингар отказался обгонять, объясняя это нежеланием выделяться из толпы. Их фамилии действительно могли бы открыть дорогу, но вместо этого пришлось ждать ещё около часа в тесном плохо освещённом коридоре и слушать чужие разговоры на режущем слух языке. Милошу было скучно, и он в качестве извинения за свою глупость предложил Берингару научить его парочке местных названий. Бер заверил его, что не злится, но разозлится обязательно, если Милош начнёт на спор выговаривать Фрауэнкирхе.

— А что это? — поинтересовался Арман.

— Церковь, — живо откликнулся Милош. Друг тут же помрачнел и согласился, что не надо этого выговаривать.

Следующая проблема заключалась вот в чём: знаменитая матушка Эльза принимала только по одному. Логично, подумал Милош, ведь не будешь же предсказывать будущее сразу шестерым, но они здесь не совсем за этим… Рябая девочка, прислуживавшая пророчице, сначала проводила одного Берингара, потом вернулась за всеми с кислым лицом. Пришлось ей успокаивать недоумевающую очередь: тётку, которая хотела узнать судьбу своей незамужней дочери, полуслепую старушку, которая надеялась услышать дату своей смерти, и какого-то смурного мужчину, которому нужно было предсказание погоды для удачной рыбалки. И многих-многих других.

Матушка Эльза обитала в тёмной комнате за тремя тяжёлыми шторами, что живо напомнили жилище часовщика Стефана. Внутри первым привлекал внимание классический хрустальный шар — для людей, но Милош остро чувствовал, и сердцем и носом, немалое количество засушенной мяты, мелиссы и чабреца. Бытовало мнение, что эти травки помогают сосредоточиться и улучшить память, хотя дома у Милоша их использовали исключительно в качестве успокоительных и гораздо чаще — в качестве приправ. Две стены были украшены занавешенными зеркалами, третья сплошь покрыта увеличительными стёклами разных размеров. В углу валялась небрежно связанная колода карт, которой пользовались нечасто.

— Матушка Эльза, — из полутьмы, прятавшей всё, кроме стёкол, донёсся голос Берингара. — Позвольте представить моих спутников… хотя вы и так всё знаете.

— Правильно, — свечение хрустального шара коснулось груды тряпья, и Милош увидел матушку Эльзу. Точнее, её глаза — единственное, что ясновидица позволила от себя увидеть. Пророки боятся кары за правду и довольно часто скрывают лицо. Голос, доносящийся из-под очередной повязки, был моложе ожидаемого. — Я не читаю мыслей в настоящем, но, когда вы ещё были будущим, я знала, что вы придёте. Садитесь. Анна-Мария, подготовь пять стульев.

— Только не эти штучки со временем, — шепнул Милош Арману. — Я ещё от спятившего часовщика не отошёл.

— Здесь должно быть по-другому, — не согласился тот, не сводя взгляда с ясновидицы.

— Прошу прощения, нас шестеро. Матушка Эльза, с нами господин писарь.

— В самом деле? — медленно повторила та. — Я была уверена, что встречу пятерых человек. Что ж, Анна-Мария, шестой стул.

Расселись. Пока Берингар готовил писаря и искал на себе ещё не порезанную ладонь, матушка Эльза чарующим голосом предложила кому-нибудь бесплатное предсказание. Милош не то чтобы не верил в это — конечно, верил как потомственный колдун, но знать собственное будущее казалось ему неинтересным. Лаура призналась, что боится, Арман промолчал, и тут неожиданно выступила Адель:

— Матушка Эльза, я бы хотела узнать.

— Что-то конкретное? — оживилась сверкнувшая глазами ясновидица, не притрагиваясь к шару. Не дождавшись ответа, она протянула: — О-о… госпожа Гёльди. У тебя невероятно сильная воля. В далёком будущем тебя ждёт великая радость и великая тревога, которую ты, впрочем, сможешь пережить.

— А в ближайшем? — глаза Адель тоже поблёскивали жадностью и интересом. Она не боялась никакого будущего или, подумал Милош, считала себя способной его изменить.