Код бикини. Часть 2

– Вот тебе раз, - возмутилась Мила.
– Это же чистой воды дискриминация по половому признаку!

– При чем тут дискриминация? Ты же не возмущаешься разделением туалетов на мужские и женские.

– Ни фига себе, ты сравнил.

________________________________

* Lang lebe deine S"unden - да здравствуют твои грехи (нем.)

– Сравнение вполне корректное. Сюда мужики ходят справить сексуальную нужду, а значит, женщинам тут делать нечего. Кроме тех, кто эту самую нужду удовлет-воряет. В общем, так. Садись в "На якоре" и пей кофе, а я скоро вернусь.

– Экий ты решительный сегодня, - усмехнулась Мила.
– Давно ли помидорки твои выздоровели после Кёльна? Как бы не пришлось их снова тархуном мазать.

– А ты тут пока меньше чем за пять евро на фелляцию

в подворотне не соглашайся, - напрягся Алик.
– Если, коне-чно, вообще предложат.

– Солдафонский юмор...

Алик решительно толкнул створку ворот и оказался на короткой, в сотню метров, улочке. Здесь прохожих было значительно меньше, и на мостовой не толпились зеваки. Мужчины, вглядывающиеся в большие, размером с дверь, окна походили на покупателей универсального магазина. Однако в разноцветном сумраке витрин их взору представали не галстуки, не ботинки и не модные подтяжки с хлястиками. На высоких стульях в свободных позах сидели легко одетые женщины - в сапогах и бикини. Некоторые были в одних только сапогах. Иные обходились и без сапог. Когда мужчины подходили поближе, они зазывно улыбались и, повинуясь их жестам, принимали за стеклом соблазнительные позы.

"И шлюхи у них какие-то другие, - думал Алик.
– Даже становясь раком по первому требованию клиента, они умудряются сохранять с ним какую-то дистанцию. Как бы подчеркивают, что торгуют одним только телом, а не отдаются всей своей сутью, как наши шалавы. От этой показной покорности за версту несет презрением богатого торговца к ищущему "подешевле" покупателю. Эти профсоюзные бляди с ясным коммерческим разумом несомненно ощущают свое превосходство над мужиком с затуманенными похотью мозгами..."

Алик отсчитал восьмое окно слева - оно было наглухо зашторено, лишь по периметру пробивалась слабая световая полоска. На стекле смутно белел приклеенный изнутри лист бумаги. В красноватом отсвете Алику едва удалось разобрать написанное:

Name Gedda

Age 21

Height 176

Bra size 85 D

Weight 65

Hair color Rot

Eye color Blau

Nation Russian

Languages Deutsch, Englisch, Russian

Intimate rasiert

"Все правильно, Гедда, - кивнул сам себе Алик.
– Что ж, подождем. Но какого черта она пишет, что ей двадцать один год? Ей же должно быть в районе тридцатника".

Алик прошелся из конца в конец улицы. Дамы за со-седними стеклами, обладавшие профессиональным чутьем, реагировали на его появление не слишком активно. Он почувствовал себя уязвленным.

Внезапно дверь Гедды распахнулась и выпустила высокого сутулого мужчину. Он нахлобучил шляпу поглуб-же, быстро дошел до конца Хербертштрассе и скрылся за воротами на Репербан.

Штора на окне поднялась, и Алик увидел в неоновом сиянии рыжую женщину в зеленом бикини. Она утвердила на вертящемся стуле внушительный зад, лениво прогнула спину и, приблизив лицо к зеркалу, принялась подводить губы.

Увидев отражение Алика, она обернулась и подняла брови в приветственном удивлении. Второй клиент подряд, да еще молодой и симпатичный. Гедда поправила волосы и отворила окошко в центре витрины.

– Гутен таг, сэр, - произнесла она с вежливым досто-инством.
– До ю спик инглиш? Шпрехен зи дойч?

– Я говорю по-русски, - ответил Алик, разглядывая ру-ки женщины. В свете пересекающей комнату гирлянды розовых огоньков на левом плече женщины мерцали оран- жевые скорпионьи клешни.

– Надо же - второй русак подряд, - дама с улыбкой по-далась навстречу Алику и приподняла ладонями веснушча-тые груди, стиснутые расшитым стеклярусом лифчиком.

– Ну, заходи, милости просим...

– Я, как бы, еще толком не осмотрелся...

– Заходи, не бойся. Круче меня тут все равно никого нет. Лучше русских девок вообще не бывает. Здесь две болгарки, одна румынка - косит под местную немку, вен-герка толстая, остальные старухи сорокалетние. Есть еще филиппинка, так та вообще на мальчика похожа - жопка с кулачок и сисек нет - соски прямо на ребрах лежат. А у меня - гляди...

Гедда молниеносным движением расстегнула лифчик, и освобожденные груди тяжко колыхнулись перед лицом Алика. Еще один скорпион, явно скопированный с первого, весело махал клешней своему товарищу, усевшись на левом соске.

– А там...
– запнулся Алик, не находя слов под напором Гедды.

– Между ног?
– деловито уточнила проститутка.
– Там все разирт, как положено, - она ткнула пальцем в прикле-енный к стеклу листок с данными.
– Побрито, то есть.

– Поглядеть бы, - выдавил из себя Алик.

– Может, ты просто извращенец?
– девушка, презри-тельно скривила губы.
– Хочешь на пизду поглазеть на халяву? Тот, что перед тобой был, тоже все разглядывал, как будто в первый раз ее видел, но сначала хоть деньги заплатил. А как мани отслюнявил, так и дело свое справил, - засмеялась Гедда.
– Жаль, видать, стало полтешок за один погляд отстегивать...

Смутная догадка мелькнула в голове Алика, но доду-мать ее он не успел.

– Короче, так, - построжала Гедда.
– Или ты платишь и получаешь все, что положено, или отваливаешь и не отпу-гиваешь клиентов, понял?

Алик торопливо достал пятидесятиевровую банкноту, и Гедда мгновенно выхватила ее из руки.

– Ну тогда смотри, вуайерист хренов.

Девушка мигом стянула трусики, и, поджав под себя

пятки, закружилась перед Аликом на вертящемся стуле. Поочередно замелькали сплющенные o сиденье пупырчатые ягодицы и бледный, лишенный волос пах. Вращение замед-лялось, так что Алик постепенно смог разглядеть кельтский орнамент на пояснице и какое-то темноe пятно спереди. Стул плавно совершил последний оборот, и Гедда с разве-денными коленями оказалась лицом к Алику. Он впился взглядом ей между ног и увидел еще одного - третьего по счету скорпиона, воздевающего клешни навстречу верхним собратьям. Больше на белой, выбритой подушечке лобка ничего не было. Алик разочарованно вздохнул.

– Come on buddy, do not be shy!* - услышал он нетрез-вый возглас проходящего мимо волосатого парня и оконча-тельно стушевался.

– Нагляделся?
– Гедда наслаждалась его смущением.
– Приступим к делу или как?

– Не сейчас, - помотал головой Алик.

В лежащем на полу зеленом белье ему вдруг почуди-лась хирургическая роба Ренаты.

– Тогда приходи еще, - с энтузиазмом откликнулась Гедда.
– Так и быть, сброшу тебе десятку!

Окошечко захлопнулось. Алик потоптался у витрины и двинулся к Репербан. Компаньоны дожидались его в кафе "На якоре".

– Можно поздравить?
– Мила лучилась иронией.
– Взял реванш за фиаско в Гейдельберге?

– У меня с этой проституткой ничего не было, - насу-пился Алик.
– Она мне просто показала...
– Алик замолк, подбирая подходящий эвфемизм.

– Что показала?
– спросила Мила.
– Выражайся ясней, не стесняйся. Это же бизнес, ничего личного.

– Ей-богу, люди - странные существа, - рассудительно сказал Загребский. Почему-то слово жопа считается лите-ратурным, а пизда - нет. А ведь территориально они совсем рядом. Да и функционально часто совпадают... Даже раз-