Когда она любит

Я откладываю это осознание в долгий ящик.

— Вот что произойдет. Я дам тебе несколько дней, чтобы ты привыкла к новой жизни и пришла в себя. В эти несколько дней я хочу, чтобы ты медитировала на то, как ты намокла, когда я тебя поцеловал.

Она издает звук чистого возмущения и сползает с противоположного края кровати. — Ты бредишь.

— Не отрицай этого. Поверь мне, будет еще лучше, когда мой язык окажется глубоко в твоей киске, а не во рту.

Ее губы раздвигаются в шоке.

Она такая чертовски невинная под всей этой бравадой.

— Когда я наконец трахну тебя, ты не будешь дрожать как лист. Ты будешь умолять меня об этом.

Ее губы на мгновение дрогнули, прежде чем она сжала их в плотную, решительную линию.

— Если ты думаешь, что я когда-нибудь буду умолять тебя о чем-то, тебе нужно проверить свою голову. Я начинаю понимать, почему ты позволяешь Неро говорить обо всем. Очевидно, что то, что ты извергаешь из своего рта, не имеет смысла. Я никогда не захочу тебя.

— Я заставлю тебя съесть свои слова так же, как я сделал это раньше.

— Да пошел ты, — шипит она, все еще прижимая мою куртку к своей груди.

— Поверь мне, так и будет, как только ты преодолеешь этот нелепый страх.

— Какой страх? Я не боюсь тебя. Ты мне противен. Есть разница.

Я обхожу кровать и прижимаю ее к одному из толстых деревянных столбиков. — Отвратителен?

Клео откидывает голову назад, предоставляя мне идеальный доступ к пышному розовому рту. Ее глаза переходят на мои губы. Она сглатывает. — Да.

— Ты ужасный лжец.

В ее глазах вспыхивает вызов, рот готов выпустить еще одну язвительную реплику, но я прерываю ее поцелуем. Мой язык проскальзывает между ее губами, и я чувствую ее вкус. Она все еще держит мою куртку, используя ее как барьер между нами, но я чувствую каждый ее изгиб, когда прижимаюсь к ее телу. Кровь приливает к моему члену.

Я обхватываю ее и позволяю своей руке лечь прямо на ее голую попку. Ее пальцы впиваются в мою рубашку, и она начинает отвечать на поцелуй.

Она ведь точно не отталкивает меня сейчас, правда?

Я притягиваю ее ближе, моя эрекция растет на фоне молнии на брюках. Поцелуй грязный, и наши зубы клацают. У нее нет никакой техники, или, может быть, она специально пытается заставить меня думать, что не знает, что делает. Если она думает, что это оттолкнет меня, то ошибается. Я наслаждаюсь ее ртом и ее вкусом, а ощущение ее тела напротив моего заставляет меня стонать.

На секунду она застывает, сжав зубами мою нижнюю губу.

А потом она прикусывает ее. Сильно.

Медь заливает мой рот. Клео засасывает рану, чертова сумасшедшая, вытягивая мою кровь. Прежде чем я успеваю сориентироваться, она отстраняется, с триумфом глядя, как моя кровь стекает по ее подбородку.

Она поворачивается и сплевывает на кровать. — Вот. Твои чертовы простыни.

Ее глаза пылают.

Мой член становится еще тверже.

— Завтра ты можешь показать это своей жуткой семейке, зная, что они смотрят на твою кровь, а не на мою. А теперь убирайся.

Я смотрю ей вслед, на красное пятно, на ложное свидетельство консумации нашего брака, и в этот момент понимаю свою ошибку.

Она принадлежит мне, но я не приручил ее.

Я даже не пытался. Я был настолько поглощен своим желанием, что не задумывался о том, что она чувствует сегодня. Это была победа для меня, но поражение для нее.

Она долгое время играла в какую-то игру, и сегодня она ее проиграла. Ее план остаться незамужней потерпел грандиозное фиаско.

Она называла меня своим тюремщиком. Ее похитителем. Она хочет заставить меня заплатить за то, что я заставил ее проиграть. А я только что провел целый день, показывая ей, что именно я хочу получить в качестве приза. Стоит ли удивляться, что она отказывает мне в том, чего я хочу?

Я провожу большим пальцем по губе. Она вся в моей крови. Она смотрит на меня, невероятно красивая, упрямо свирепая.

Если я хочу ее, мне придется ее соблазнить.

Ни одна женщина никогда не заставляла меня работать над этим. Мое положение и внешность обеспечивали постоянный поток женщин в мою постель и обратно, когда у меня было на это время. Клео - другое дело. Она будет добиваться меня так долго, как только сможет. Но я терпеливый человек, и нет ничего более любимого, чем хороший вызов.

Особенно если награда - она.

Ей не стоило показывать мне свое идеальное, нетронутое тело, если она не хотела, чтобы у меня был стимул покорить ее.

Я срываю испачканную простыню с кровати, сворачиваю ее и сую под мышку.

— Завтра ты получишь удовольствие видеть, как обманывают мою семью, но я не против быть единственным, кто увидит твою девственную кровь. Я никогда не любил делиться.

Ее щеки стали розовыми от гнева. — Ты увидишь ее, только если заставишь меня, а на это у тебя, похоже, не хватит духу.

Я делаю шаг назад к двери. — Это мы еще посмотрим.

Я чувствую на себе ее взгляд, когда выхожу из комнаты и закрываю за собой дверь. Затем я прижимаюсь к ней спиной. Сейчас мы играем в новую игру, и она только что выиграла первый раунд. Но сегодня она показала мне кое-что, что я буду использовать против нее. Между нами вспыхнул огонь. Может, ей это и не нравится, но он есть. И я сделаю все возможное, чтобы он горел все ярче и ярче.

До того дня, когда он растопит ее решимость.

ГЛАВА 12

РАФАЭЛЕ

В одной из комнат на первом этаже гостиницы в десять часов утра перед моими капо, солдатами и многочисленными родственниками и друзьями предстают листки с изображением. Моих сестер и матери нет, но есть Нонна, а также еще несколько старых трусих, которые считают своим долгом следить за тем, чтобы традиции нашей семьи соблюдались.

Неро подходит ко мне.

— Может, снять его до того, как Клео выйдет? Если кто-то будет шутить по этому поводу, она наверняка попытается выцарапать ему глаза.