Когда она влюбляется

А может быть, это просто мое воображение. Видит то, что хочет видеть.

Чувствует ли она эту связь между нами? Она всегда ее чувствовала. Да, с того самого первого дня, когда она укусила меня, и меня не волнует, что она настаивает на обратном.

На Ибице именно эта связь позволила ей быть такой охренительной рядом со мной.

Ты сам это сказал. Она просто вымещала свою злость на тебе.

Может быть, сначала, но не потом. Не в моей квартире. И уж точно не в том универмаге.

И не сейчас, когда она смотрит на меня этими прекрасными серыми глазами, словно пытаясь понять меня.

Я тоже пытаюсь понять ее.

Внутри нее горит огонь, но я подозреваю, что ее семья всю жизнь пыталась его заглушить.

Сделать ее послушной.

Заставить ее подчиняться.

Очевидно, что они держат ее под контролем. Она трусится перед родителями так, как никогда не трусилась передо мной.

Чего она боится?

Возможно, ею движет не страх. Возможно, это чувство долга, которое родители внушали ей всю жизнь.

— Что будет, если ты не выйдешь замуж за Мессеро? — спрашиваю я, пытаясь проверить свою теорию.

В ее взгляде мелькнуло опасение. — Почему?

— Еще на Ибице ты сказала Вэл, что это очень важно для выживания твоей семьи.

Она двигается в своем кресле.

— Мы уже говорили об этом, не так ли? Это то, что сказал мне Папа. Он сказал, что союз с Мессеро укрепит нашу репутацию после неразберихи с Риччи. Когда у нас с ними все пошло наперекосяк, дела на какое-то время стали плохи.

— Насколько плохо?

— Они убили кучу наших людей. — Она смотрит в окно, прежде чем сказать следующее. — Наших дядей. Наших двоюродных братьев.

— Вэл не часто говорит об этом.

— Ее ведь здесь не было, не так ли? — В ее тоне проскальзывает некоторая резкость. — Он ускорился после того, как она убежала.

Я хмурюсь. Неужели это заставило Джемму усвоить определенный урок о том, что происходит, когда ты идешь против своей семьи? Не потому ли она так упорно спорила с Вэл, когда та только заикнулась о расторжении помолвки с Мессеро?

Неудивительно, что Гарцоло не нужно было много говорить, чтобы убедить ее в том, что этот брак не подлежит обсуждению. Она была подготовлена к этому.

Рационализируя этот брак, Джемма всегда говорит о других людях. Чего они хотят. В чем они нуждаются. А как же ее собственные потребности? Знает ли она вообще, что это такое? Или она всю жизнь училась их подавлять?

Я сглатываю, не обращая внимания на неприятный привкус во рту. Это просто пиздец. Гарцоло перекладывает ответственность за всю свою семью на плечи Джеммы. Это бремя должен нести Гарцоло, а не она.

Мы подъезжаем к светофору, и она смотрит на меня. — Если мой брак поможет сделать так, чтобы этого больше никогда не случилось, то это выгодная сделка, ты так не считаешь?

—Ты действительно думаешь, что этого будет достаточно? В сфере деятельности твоего отца мир не бывает долгим.

По ее лицу пробежала тень. — Я бы не смогла жить с собой, если бы знала, что могла помочь своей семье, но решила этого не делать.

Сердце защемило между ребрами.

Она решительно настроена на это.

Это должно быть хорошо. Мне должно быть легче сосредоточиться на том, ради чего я сюда приехал. Но, черт возьми, мне не очень приятно слышать, как она говорит о том, что готова принести себя в жертву. А уж Мессеро и подавно. Этот человек никогда не оценит подарка, который ему преподнесли. Джемма заслуживает большего.

И все же я ничего не могу сделать. Не тогда, когда она уверена, что это правильно.

Когда мы доходим до студии пилатеса, она поворачивается ко мне, выражение ее лица серьезное. — Рас?

— Да?

— То, что произошло в гримерке... Это не должно повториться.

Я должен был догадаться, что это произойдет, но услышать от нее эти слова все равно как удар в живот. Мы идем разными путями. Пути, которые не должны переплетаться. Все, что между нами происходит, должно закончиться, несмотря на то, как это заманчиво. Потому что, как бы меня ни тянуло к ней, она не предназначена для меня.

Ее глаза ярко горят, когда она удерживает мой взгляд, ожидая, что я подтвержу ее слова.

В итоге я отвожу взгляд. — Я заеду за тобой через час.

ГЛАВА 18

ДЖ

ЕММА

Следующие несколько дней мне удается продержаться дома, избегая общения с Расом наедине.

Свадебный организатор приходит в дом, показывает Клео, маме и мне постельное белье, варианты центральных украшений, приносит образцы тортов. Я задаю множество вопросов, заставляя себя занять мысли чем-то другим, а не человеком, живущим в двух шагах от меня. Мое усердие заслужило похвалу мамы и недовольный взгляд Клео.

— Ты можешь успокоиться? — спрашивает она после того, как планировщик уходит в пятницу. — Ты устанавливаешь слишком высокие стандарты.

— Как Людовико? Я ничего не слышала о нем с тех пор, как вернулась.

Она ухмыляется. — Я тоже. Видимо, он сомневается во мне после нашей последней встречи.

— Я никогда не спрашивала тебя, что произошло.

— Говоря словами мамы, я ела так, будто впервые пользовалась столовыми приборами, а когда Людовико прокомментировал это, я сказала, чтобы он оставил меня в покое. Он назвал меня нелюдимой. Я сказал ему, что у него, наверное, маленький член.

Я потираю висок. — Клео...

— Что? Наверное, это правда, потому что после этого он очень разозлился. Мама с тех пор пытается все уладить, но я надеюсь, что ей это не удастся. Я его ненавижу.

— Он будет сегодня в "La Trattoria "?

— Я так не думаю.

Сегодня мы ужинаем с Мессеро. Насколько я знаю, Рас не был приглашен, и это к лучшему, поскольку я больше не уверена в своей способности вести себя с ним спокойно.

Сны о сексе не перестают мучить меня. Когда я просыпаюсь, мое тело гудит от желания, а бедра влажные. Мне стало так плохо, что я пытаюсь исправить ситуацию самостоятельно, но у меня ничего не получается. Мой вибратор сломан уже несколько месяцев, и я не могу найти способ доставить новый в дом так, чтобы мама об этом не узнала. С тех пор как Вэл сбежала, она проверяет все наши посылки.