Королевы и монстры. Шах

Или, может, ее трепещущее тело? Или этот дикий взгляд, будто она сама не понимает, заводит ее невозможность предсказать мой следующий ход или бесит?

Пристально разглядывая ее лицо, произношу:

– Хочу задать тебе один вопрос, тигрица. И на этот раз ты обязана сказать мне правду.

Она зажмуривает глаза.

– Нет, не прячься от меня. Открой глаза.

Она отворачивается и зарывается лицом в простыни.

Я понижаю голос и рычу ее имя. Это предупреждение, и она это понимает.

Сдавленным, приглушенным голосом она просит:

– Пожалуйста, не заставляй меня это говорить.

– Ты не знаешь, что я хочу спросить.

Спустя секунду она униженным шепотом продолжает:

– Нет, знаю. И мы оба знаем ответ. И я не вынесу, если ты заставишь меня произнести это вслух. Я навсегда себя возненавижу. Прошу, не заставляй меня это говорить, Деклан. Пожалуйста.

Ох, черт. Что она со мной делает.

Она как будто подключила меня к розетке. Все мое тело пронизывает электрический ток. Адреналин несется по венам. Меня пробивает холодный пот, а сердце бьется не в такт. Член ноет, яйца готовы лопнуть, и, черт возьми, я так сильно хочу эту женщину, что у меня рот наполняется слюной.

И все, что от меня требуется, – заставить ее признать, что она хочет продолжения.

В чем она и признается… Но в то же время нет.

Я медленно выдыхаю, призывая все свое самообладание.

Я переворачиваю ее, усаживаю на свои раскинутые бедра и хватаю за подбородок.

А потом целую. Глубоко.

Она отвечает, оседая в моих руках, которые обвиваются вокруг ее спины, и издает женственный, горловой, тихий стон удовольствия.

А потом сталкиваю ее с колен, встаю и выхожу из комнаты.

Из всех тяжелейших моментов моей непростой жизни этот войдет в первую пятерку.

15 Слоан

И вот я валяюсь на ковре со связанными руками. Поверженная, задыхающаяся, униженная.

И мокрая насквозь.

Хоть я и ненавижу Деклана, моя киска считает его божественным.

А что самое худшее, в его руках я была вялой как переваренная макаронина. Столько лет занятий по самообороне, столько мучительных часов, когда я потела, принимая самые причудливые позы из йоги и скручивая свое тело в самые невообразимые узлы, наращивая физическую силу и развивая мускулатуру, – и этот наглый ирландец за десять секунд стреноживает меня, будто я беспомощный теленок на своем дебютном родео.

А потом он отшлепал меня, поцеловал и, – чтобы лишить остатков достоинства, – спихнул на пол и свалил.

Самовлюбленный сукин сын. Сначала чуть не довел меня до слез. Потом – чуть не довел меня до оргазма. Я убью его при первой возможности.

Медленно.

Бормоча под нос проклятия, усаживаюсь на пол и начинаю развязывать галстук, намотанный на мои руки. Через несколько минут узлы распускаются и я высвобождаюсь.

В первую очередь направляюсь к его комоду и открываю один из ящиков, где недавно обнаружила зажигалку, когда рылась в его вещах. Потом возвращаюсь в спальню и поджигаю галстук.

Глядя, как он горит, я переживаю одно из самых приятных мгновений в моей жизни.

Когда от галстука не остается ничего, кроме тлеющего черного пятна на ковре и ядовитого запаха паленого шелка, я бросаю зажигалку на кровать, усаживаюсь в позе лотоса на пол перед окном, выравниваю дыхание и двадцать минут медитирую.

Под «медитирую» я подразумеваю «подробно и в красках представляю все способы, какими я хотела бы убить Деклана».

Сделай глубокий вздох и вспомни, кто ты.

Ему больше не удастся вывести меня. С этого момента при каждой нашей встрече я буду скалой. Я буду кошкой – отстраненной и равнодушной. С острыми зубами и когтями наготове.

– Ублюдок, – бормочу я сквозь стиснутые зубы. – Эгоистичный, самонадеянный, озлобленный придурок.

Сделай глубокий вздох. Вспомни, кто ты.

Еще двадцать минут аффирмаций оказывают на мое ментальное состояние примерно тот же позитивный эффект, что и медитации. Я переключаюсь на йогу, но вскоре обнаруживаю, что ни одна поза павлиньего пера в мире не сможет очистить мое сознание от зловонного следа, оставленного там Декланом О’Доннеллом.

Но это ничего.

Я и раньше справлялась с хамами.

Я и раньше справлялась с унижениями.

С ним тоже справлюсь.

Через несколько часов приходит еще один из банды дуболомов с подносом еды. У него темно-русые волосы, ореховые глаза, широкие плечи, точеный подбородок и татуировка с паутиной на шее.

Руки у него – размером с наковальни. Его скулами можно резать сталь. Я сразу же даю ему прозвище Тор.

Начинаю подозревать, что Деклан подбирает своих ребят по степени сексуальности. Встречают по одежке, как говорится…

– Где Киран?

Он не удостаивает меня взглядом, ставит поднос на стол и забирает предыдущий.

– Даже не пытайся разболтать меня, подруга. Мне сказали с тобой не разговаривать.

Как и Киран, он произносит «с тобой» как «стбой». Видимо, Деклан подмешал что-то интересное мне в еду, потому что в последнее время ирландский акцент начинает казаться мне самым сексуальным на свете.

Или, может, это кровоизлияние в мозг.

Я натягиваю свою самую ослепительную улыбку.

– А, поняла. Мне не нужны неприятности. Просто хотела узнать твое имя, чтобы сообщить Деклану, какой ты молодец. Но приказ есть приказ. Рот на замок!

Он выпрямляется и молча пялится на меня.

Жестом изображаю молнию у рта.

– Серьезно. Никаких разговоров, обещаю. Вот если бы ты только сказал, что Киран в порядке, было бы супер. Знаешь, мы же друзья. Мы с тобой тоже можем подружиться, если захочешь, но это, наверное, идет вразрез с вашей суровой гангстерской этикой – дружить с жалкими заложниками и все такое. Тебе когда-нибудь говорили, что ты невероятно похож на Тора, скандинавского бога грома?

Он выдерживает паузу, прежде чем ответить:

– Обычно все говорят про Капитана Америку.

Я ахаю:

– Ой, да, точно, ты прав! Эта челюсть… Очень мужественно.

На секунду его лицо приобретает довольное выражение, пока он не вспоминает, что не должен разговаривать со мной. Угрюмый взгляд возвращается.

– Да. Извини. Виновата. Если просто передашь Кирану, что я о нем спрашивала, буду благодарна. Я до сих пор переживаю из-за его носа.

– Не стоит. Ему лучше.

Уголки его губ искривляются в чем-то отдаленно напоминающем улыбку.