Королевы и монстры. Шах

– Слоан, заткнись! – кричу я. – Нэнси, убирайся.

Нэнси разворачивается и убегает. Когда медсестра уходит, она смотрит на меня и с нажимом уверяет:

– Нет. Это неправда, Деклан.

– Ага. Только похоже на то, что правда.

Я начинаю нервно ходить по палате.

– Ну что же. Тогда мне надо с этим разобраться.

Когда я с негодующим видом оборачиваюсь, она приподнимает бровь.

– И чего ты на меня так смотришь?

– Ты не будешь делать аборт, – рычу я.

Она какое-то время молча всматривается в мое лицо. А когда наконец заговаривает, ее голос звучит совершенно невозмутимо.

– Я и не говорила, что буду. А даже если бы стала, это не твое собачье дело.

Я теряю самообладанию и ору:

– Конечно это мое дело! Ты моя чертова пленница!

Она спокойно складывает руки на коленях.

– Как я погляжу, эта тема тебя очень будоражит. Но позволю себе заметить, что, несмотря на те обстоятельства, при которых я сюда попала, кажется очень странной твоя заинтересованность в том или ином исходе дела. В конце концов, ты даже не отец. Не то чтобы отец вообще был, потому что я не беременна, но если бы и был, то точно не ты.

– Господи боже, ты меня за имбецила держишь? Я знаю, что я не чертов отец!

Она прищуривает глаза.

– Именно. Ты не отец, ты скоро отошлешь меня домой, и я перестану быть твоей заботой. Так чего ж ты так перевозбудился?

Я мнусь в поиске подходящего объяснения моей странной необузданной реакции, но не нахожу ничего лучше, чем сказать:

– Я не верю в аборты.

– Поздравляю. И все равно это не твое дело.

Я снова начинаю ходить взад-вперед. Слоан наблюдает за мной ястребиным взглядом.

– Если ты рассчитываешь навсегда посадить меня на цепь у себя дома, чтобы ограничить мои репродуктивные права, я тебе сразу скажу, что ничего не выйдет.

Я об этом не думал, но внезапно мне становится интересно.

– Почему нет?

– Киран с Гомером никогда не позволят тебе со мной так поступить.

Я пораженно гляжу на нее с открытым ртом.

– Паук сказал тебе свое настоящее имя?

– Конечно. Почему ты так удивлен?

– Он никому не говорит настоящего имени. Я узнал его только спустя десять лет знакомства. А с тобой он находился в комнате от силы три минуты.

Она насмешливо смотрит на меня.

– Маленькая принцесса-верблюд отлично умеет заставлять псов выполнять ее приказы, помнишь?

Когда я кидаю на нее испепеляющий взгляд, она вздыхает.

– Давай, пожалуйста, без препирательств? У меня раскалывается голова, мой мозг намеревается меня убить, а еще у меня может быть – хотя не может! – ребенок. У меня нет сил на вербальные поединки.

Она утомленно откидывается на подушку и натягивает одеяло на голову.

Я еще какое-то время хожу по палате. Мой мозг дымится как после ядерного взрыва.

Беременна. Женщина, которую я похитил, беременна ребенком Братвы?

Охренеть. А я еще думал, что дела были плохи до этого.

Слоан спрашивает из-под одеяла:

– Если я задам тебе личный вопрос, ты ответишь?

– Нет.

Естественно, она не обращает на это внимания.

– У тебя была девушка, и ты хотел, чтобы она родила, но…

Я опускаюсь на стул рядом с ее койкой и вздыхаю.

– Все не так.

– А. Ладно. Извини, это не мое дело. Просто, похоже, эта тема сильно тебя задевает.

– Если бы я назвал причиной свою уверенность в том, что каждая жизнь – священна, ты бы посмеялась.

– Конечно, посмеялась. Хочешь знать почему?

– Нет.

– Потому что ты зарабатываешь на убийствах.

Я не понимаю, зачем вообще отвечаю на ее вопросы. Она только и делает, что меня провоцирует. Но все же угрюмо ворчу в ответ:

– Я не только этим занимаюсь.

Она срывает одеяло с лица и смотрит на меня, насупив брови:

– А, да, извини. Я забыла вымогательство, рэкет, сбыт оружия, торговлю людьми…

– Никакой торговли людьми!

– …наркоторговлю, фальшивомонетничество, налоговые махинации, биржевое мошенничество, подкуп официальных лиц…

– Откуда у тебя вся эта информация? Из Гугла?

– Хочешь сказать, что ты всем этим не занимаешься?

Сквозь стиснутые зубы я отвечаю:

– Ты понятия не имеешь, чем я занимаюсь, подруга.

– Не надо на меня рычать. И почему вообще ты тут самый обиженный? Это у меня травма мозга и внезапный младенец.

Ее глаза округляются:

– О боже.

Выражение ее лица меня пугает, и я спрашиваю:

– Что такое?

– Этот кетамин, который ты мне дал… – Она в ужасе смотрит на меня.

Мои внутренности переворачиваются, и я хрипло бормочу:

– Это всего одна доза. Одна низкая доза.

– Но ее хватило, чтобы у меня отшибло память! Представь, что она могла сделать с плодом!

– Это могло случиться из-за падения.

Она саркастично фыркает:

– Из-за броска, ты имеешь в виду? А могло и не случиться.

Когда я ничего не отвечаю, она прикрывает лицо рукой и всхлипывает.

Я встаю, отрываю ее ладонь от лица, наклоняюсь к ней и заглядываю прямо в обеспокоенные глаза.

– С ребенком все будет в порядке, – говорю я с большей убежденностью, чем испытываю. – Ты молодая, сильная и здоровая. Вы оба будете в порядке.

Я не прибавляю: «Если ты только не умрешь от этого тромба в голове», потому что это было бы просто грубо.

Она смотрит на меня с паникой во взгляде, но в то же самое время умудряется демонстрировать презрение.

– Деклан, если выяснится, что этот ребенок не обладает как минимум гениальным IQ, то я убью тебя. И я сейчас не фигурально выражаюсь.

Оставив без внимания ее угрозу, – я уверен, совершенно искреннюю, – улыбаюсь:

– По рукам.

– Почему ты улыбаешься? Я только что сказала, что убью тебя!

– Так точно.

– Я чего-то не понимаю.

– Если ты хочешь перерезать мне горло – значит, тебе лучше.

Она поджимает губы и смеряет меня взглядом.

– Никакого перерезания горла. Слишком много крови.