Королевы и монстры. Шах
Шрифт:
– А, да, теперь узнаю. Ты с такой физиономией мог бы сниматься в рекламе мази от геморроя.
Мы молча смотрим друг на друга. Я пытаюсь не показывать своего восхищения ее реакцией на новости, но этого стоило ожидать. Она не из тех, кто сломается и начнет плакать, узнав об угрозе смерти.
– Ты хочешь, чтобы я кому-нибудь позвонил?
Не раздумывая ни секунды, она выпаливает:
– Опре Уинфри! Я всегда мечтала с ней познакомиться. Уверена, мы с ней поладим, и она станет приглашать меня на крутые вечеринки в своем особняке в Монтесито, и там я
Я с трудом сдерживаю улыбку.
– Будет сделано. Кому-то еще?
Она вздыхает, откидывается на подушке и качает головой.
– Нет. Мама умерла несколько лет назад, а с отцом мы общаемся только по праздникам. Его новая жена не очень-то меня жалует. Но ты, наверное, уже в курсе, ведь ты у нас всемогущий и всезнающий, и все такое. И пожалуйста, если со мной что-то случится, скажи Натали. Я не хочу ее волновать и говорить, что я здесь, но она точно с ума сойдет, если я не свяжусь с ней в ближайшее время. Она, наверное, и сейчас уже с ума сходит. Знаешь, она очень эмоциональная. Из нас двоих это она самая чувствительная.
Затем – пауза. Слоан пожевывает губу и хмурится.
– Ей очень повезло иметь такую подругу. Ты очень преданная.
Она смотрит на меня так, будто я сообщаю о ее перепродаже в цирк шапито.
– Извини – это, наверное, мой расквашенный мозг, но мне показалось, что ты сейчас сказал мне что-то приятное.
Теперь я уже не могу скрыть улыбку.
– Это точно твой расквашенный мозг.
– Я так и думала.
Я поднимаюсь и снимаю куртку. Бросаю ее на спинку стула, снова присаживаюсь и беру журнал со сплетнями о звездах с маленького столика у койки. Усаживаюсь поудобнее, откидываюсь на стуле и начинаю читать.
– Эм. Что ты делаешь?
Не отрываясь от журнала, отвечаю:
– А на что похоже?
– Сидишь. Читаешь. Никуда не уходишь.
Я сухо отмечаю:
– Твоя наблюдательность поразительна.
Повисает тишина, но я знаю, что долго она не продлится. И я прав.
– Деклан?
– Да, подруга?
– У тебя разве нет важных гангстерских дел, которыми тебе надо заниматься? Убивать врагов и всякое такое? Шнырять по темным переулкам?
– Да, подруга, – переворачиваю страницу.
– И…
– Если кто-то убьет тебя, то это должен быть я. Я не доверяю этому безмозглому доктору.
– Который должен оставить без части мозга меня?
– Ага. А он, кажется, нашел диплом врача в упаковке воздушной кукурузы.
Слоан начинает смеяться. Звук мягкий и удивительно милый. Еще удивительней, что мне так приятно его слышать.
– Ты уверен, что тебе всего сорок два? «Воздушная кукуруза» – это что-то из времен моего отца.
Я опускаю журнал и смотрю на нее.
– Ты запомнила, сколько мне лет.
– Я все о тебе запомнила.
Когда я приподнимаю бровь, ее лицо заливается краской.
– Ой, заткнись.
– Ты первая.
Слоан раздраженно вздыхает и поворачивается набок, спиной ко мне. Я возвращаюсь
к журналу.Проходит всего пять минут, в течение которых можно практически услышать ее внутреннюю борьбу, прежде чем она разворачивается и объявляет:
– Это все очень странно. Ты же понимаешь?
Не поднимая глаз от журнала, отвечаю, потому что знаю, как это ее бесит:
– Что именно?
– Да все! Вся эта чертова история! Ты, я, похищение, гонки на лимузинах, гематомы, надвигающаяся смерть. Это что, вообще, такое?
– Тебе лучше не перевозбуждаться, подруга. Никому не нужно, чтобы у тебя полопалось еще больше сосудов.
– Ты… сейчас смеешься надо мной?
Я смягчаюсь:
– А что, твое чугунное эго страдает?
Через пять минут молчаливого закипания она не выдерживает и резко усаживается на кровати.
– Деклан.
Поднимаю на нее глаза.
– М?
– Какого черта ты делаешь?
Выдержав ее взгляд, я твердо отвечаю:
– Охраняю тебя. Спи.
Она открывает рот, но потом сразу закрывает, когда – о чудо! – не находит, что сказать. Затем укладывается на подушки, натягивает одеяло до носа и смотрит на меня распахнутыми глазами.
Это обезоруживающе очаровательно. Не удивлюсь, если она репетировала это перед зеркалом.
– Деклан.
– Черт побери, просто задай вопрос, не надо повторять мое имя каждые десять секунд!
– Столько правил… – бормочет она.
Я сворачиваю журнал вместо ее шеи и возвращаюсь к чтению.
– Я просто хотела попросить рассказать мне сказку.
Кидаю в ее сторону острый взгляд.
Она очень тихо продолжает:
– Это поможет заснуть.
Когда я подозрительно прищуриваюсь, с ее губ срывается:
– Пожалуйста!
– Что бы за игру ты ни вела, я в ней не участвую.
Через секунду она выдавливает:
– Ладно, – и снова переворачивается на бок, подобрав под себя ноги и свернувшись в клубок. Маленький, жалобный клубок.
Я швыряю журнал на столик, уже жалея, что порвал с религией много лет назад. Сейчас было бы неплохо попросить бога убить меня и избавить от этого позорища.
Тяжело вздохнув, начинаю:
– Когда-то давным-давно, в далекой-далекой стране, жила-была… – останавливаюсь, глядя на ее затылок. – Одна принцесса.
Слоан слегка ворочается, прислушиваясь. Я продолжаю.
– Ужасно уродливая принцесса, с кривыми зубами, волосами на лице и огромным горбом на спине. На самом деле она была похожа на маленького верблюда.
– Уолт Дисней, ты ли это, – бормочет она.
– Я рассказываю или ты дальше будешь меня перебивать?
В ответ она лишь недовольно ворчит.
– Так о чем я. Маленькая принцесса-верблюд была очень некрасивая, но ее неординарная личность притягивала людей. Им было тяжело привыкнуть к ее отвратительной внешности, но как только привыкали, им открывалась ее магическая способность… Ты готова?
– Умираю от предвкушения, – уныло отзывается голос из-под одеяла.
– Разговаривать с животными.