Королевы и монстры. Шах

Но я говорил серьезно. У нее есть выбор. Я – бездушный неандерталец, но для нее сделаю исключение.

– Я отвезу тебя обратно в Нью-Йорк и…

– Еще одно слово, и останешься без яиц.

Злоба вернулась. Слышу это в ее голосе, чувствую в особом напряжении тела. Мне пока нравятся мои яйца, так что я снова целую ее в висок и сохраняю молчание.

Она немного дышит по квадрату. В какой-то момент напряжение покидает ее конечности. Мы молча лежим вместе, пока Слоан не начинает засыпать.

Тут у меня звонит телефон. Он на раковине в ванной.

Она поднимает голову и смотрит на меня распахнутыми глазами.

– Это он?

– Сомневаюсь, что Казимир позвонил бы так быстро. Не вставай.

Слезаю с кровати и иду в ванную. На экране телефона высвечивается номер Кирана.

Высовываю голову из-за двери ванной, вижу встревоженную Слоан, сидящую на кровати, и качаю головой.

Она падает обратно на матрас, шумно выдыхая.

Отвечаю на звонок и рассеянно слушаю Кирана, пока ссу. Он хочет обсудить логистику. И составить необходимые планы. Меня ждут сотни разнообразных решений, а сейчас нет еще и семи утра.

Хочу вернуться в постель как можно скорее, так что уделяю ему только десять минут своего времени. Я вешаю трубку, плещу себе водой в лицо, чищу зубы, а потом возвращаюсь обратно в спальню. И останавливаюсь как вкопанный, когда вижу пустую постель.

Слоан нет.

35 Слоан

Я понятия не имею, сколько еще Деклан будет разговаривать по телефону. Понять, что он говорит, я тоже не могу, потому что там все на гэльском. Понимаю, что мне нужен свежий воздух, и одеваюсь.

Выходя из спальни, слышу, как он все еще разговаривает в ванной.

Не обращая внимания на желудок, который урчит ровно в тот момент, когда я прохожу мимо кухни, открываю стеклянную дверь террасы и выхожу на улицу. Воздух бодрящий и свежий. Он холодит мне лицо, но не настолько, чтобы загнать обратно внутрь. Обняв себя руками, я прохожу через патио, а потом шагаю по широкой просторной лужайке, пока она не сменяется песком.

На другом конце двора, рядом с высокой оградой, стоит на посту Паук.

Наши взгляды встречаются.

Приветственно машу ему рукой и сразу отворачиваюсь.

Я не разговаривала с ним с того инцидента на кухне. И не говорила ни с кем из тех, кто прочесывает территорию, даже когда Деклан пропал. Вместо этого я оставалась дома, взаперти, подальше от чужих глаз, потому что чувствовала себя дурой и злилась на себя из-за произошедшего. Глупо было подвергать риску их работу и их мизинцы. Я вынудила их нарушить приказ из-за того, что мне было скучно.

Вот бы игры с огнем не были в моей природе. Единственный возможный исход этого – смерть от пожара.

Солнце – пока еще далекий бледный шарик на горизонте – слегка мерцает, поднимаясь над шумным морем. Океан этим утром неспокойный. Он мрачно темнеет, а крепкий ветер в сторону берега украшает его белыми шапками пены.

Я шагаю прямо к воде.

Хочу потрогать ее пальцами. Хочу почувствовать, насколько она отличается от кристально чистой воды озера Тахо, в которой я проводила каждое лето с тех пор, как научилась плавать в пять лет. Воды такой чистой, что я могла увидеть все до самого дна, когда выглядывала за борт маленькой отцовской лодки.

Надеюсь, морской бриз прочистит мне голову и сотрет те воспоминания, которые восстали из могил как призраки, когда я рассказывала Деклану свою историю.

История рождения героя, который больше не чувствует себя таким уж сильным.

Вот что такое любовь? Слабость? Я чувствовала себя гораздо неуязвимей до того, как впервые увидела лицо Деклана. А теперь я чувствую себя такой же ранимой и неустойчивой, как новорожденный жеребенок.

Совсем как раньше, много лет назад, прежде чем я переделала себя в нечто гораздо более крепкое.

У далекого берега пришвартована яхта. Она сияет своими белыми гладкими бортами в лучах солнца, как только что отчеканенная монета. Несколько суден поменьше болтаются на воде дальше по побережью. Трио рыбацких лодок пробегает по волнам, направляясь на юг. Север? Я не уверена, в какую сторону смотрю. Теперь, задумавшись об этом, спрашиваю себя: с чего я вообще взяла, что я действительно в Мартас-Винъярд?

Вся моя реальность основывается только на том, что говорил мне Деклан после моего похищения из надежной гавани в Нью-Йорке.

Ты можешь быть где угодно. Он накачал тебя, помнишь? Все это может быть твоей галлюцинацией. Ты можешь быть на Луне.

Вымотанная, с тяжелым сердцем и не менее тяжелыми ногами, я спускаюсь с холмистых дюн туда, где песок уже влажный и твердый. Кеды, взятые из гардероба, слишком хороши, чтобы их мочить, так что я снимаю их, беру в одну руку и отправляюсь блуждать вдоль пляжа. По пути отскакиваю от набегающих волн, которые разбиваются о берег и тянут к моим стопам свои пенистые пальцы.

Не знаю, как долго я так блуждаю, собирая ракушки, но тут у меня по загривку пробегает холодок.

Это точно не ветер.

Нахмурившись, я останавливаюсь и оглядываюсь.

Пляж кажется пустынным, в какую сторону ни посмотри. Не считая дома, который я только что покинула, никаких других построек поблизости не видно. Единственное, что могло бы показаться подозрительным в поле моего зрения, – это Паук, бегущий ко мне и покинувший свой пост у изгороди.

Он размахивает винтовкой. Что-то кричит, но его слова сразу проглатывает ветер.

За ним появляются еще четверо вооруженных людей, и все они несутся в мою сторону.

Я инстинктивно оборачиваюсь.

В поле зрения появляются восемь силуэтов – глянцевитые черные фигуры поднимаются из моря, к их спинам прикреплены акваланги, в руках в черных перчатках они держат оружие, – а потом самый ближайший из них хватает меня и утаскивает в море.

– Она проснулась.

– Ты уверен, что наручников достаточно? Мне кажется, стоит еще приковать ноги.