Крепкий ветер на Ямайке

— Ну, конечно, — сказала она.

Ну что ж, он сделал все, что мог; но на сердце у Отто было тяжело. Этот маленький херувим! Он не верил, что она и десять секунд сможет хранить секрет.

— Так, теперь… Как ты думаешь, сможешь объяснить младшим, чтобы они поняли?

— О да, я им расскажу, — просто ответила Эмили. Она немного поразмыслила: — Не думаю, что они вообще много что помнят. — Это всё?

— Всё, — сказал Отто, и они ушли.

— Что он такое сказал? — спросила Маргарет. — О чем это он все говорил?

— Да замолчи ты! — грубо ответила Эмили. — Тебя это не касается!

Но в душе она сама не понимала, на каком она свете. Они что, и правда дадут ей ускользнуть? А может, ее просто дразнят и мучают, а потом остановят в самый последний момент? А может, ее отдадут этим чужим, а те ее повесят за убийство? А может, на том пароходе мама и она ее спасет? Но ведь она любит Йонсена и Отто, как же она с ними расстанется? Милая, родная шхуна… Все эти мысли разом пришли ей в голову!

Но с Лиддлями она повела себя достаточно сурово.

— Ну-ка, идите сюда! — сказала она. — Мы отправляемся на тот пароход.

— А мы будем драться? — довольно робко спросил Эдвард.

— Никакой драки не будет, — сказала Эмили.

— А там что, снова цирк покажут? — спросила Лора.

Тут она рассказала им, что корабль придется опять сменить.

Когда капитан Йонсен вернулся, отирая большим хлопчатобумажным платком пот с блестевшего лба, он, казалось, страшно торопился. Что касается детей, они были в таком волнении, что едва не попадали в шлюпку; в суматохе они и в море чуть не свалились вместо шлюпки. Вот теперь они поняли, зачем их намывали и причесывали.

Сначала никаких трудностей с их отправкой не предвиделось. Но вдруг Рейчел начала вырываться.

— Мои деточки! Мои деточки! — заорала она и принялась бегать по всему кораблю, собирая тряпичные лоскутки, разлохматившиеся обрезки канатов, жестянки из-под краски… скоро руки у нее были полны.

— Ну не можешь же ты взять с собой весь этот хлам! — отговаривал ее Отто.

— Ох, милые вы мои, не могу же я вас бросить! — стонала Рейчел жалобно.

Тут подоспел кок, как раз вовремя, чтобы вернуть себе черпак, и разгорелась бурная ссора.

Йонсен, естественно, был как на иголках. Но расстаться по-доброму было очень важно.

Хосе переправлял Лору через борт.

— Милый Хосе! — вдруг вырвалось у нее, и она крепко обняла его за шею.

И тут Гарри и Эдвард, уже сидевшие в шлюпке, вскарабкались обратно на палубу. Они забыли попрощаться. И все дети стали прощаться со всеми пиратами по очереди, целуя их и расточая знаки нежности и любви.

— Скорее! Ну, скорее же! — нетерпеливо бормотал Йонсен.

Эмили бросилась к нему в объятья, рыдая, будто сердце ее вот-вот разобьется.

— Не отдавайте меня! — умоляла она. — Позвольте мне остаться у вас навсегда! — Она вцепилась в лацканы его сюртука и спрятала лицо у него на груди: — Я не хочу уходить!

Йонсен был страшно тронут и чуть было не согласился.

Но остальные уже сидели в шлюпке.

— Ступай! — сказал Отто. — А то они без тебя уедут!

— Подождите! Подождите! — пронзительно закричала Эмили, в один миг перемахнула через борт и была в шлюпке. Йонсен смущенно потряс головой. Под конец она его совсем запутала.

Но теперь, когда матросы уже гребли по направлению к пароходу, все дети встали в шлюпке в полный рост, рискуя упасть в воду, и закричали:

— До свиданья! До свиданья!

— Adios! — кричали пираты, сентиментально махали руками и похохатывали втайне друг от друга.

— П-приезжайте, встретимся в Англии! — послышался чистый дискант Эдварда.

— Да! — закричала Эмили. — Приезжайте и оставайтесь с нами! Все! Обещайте, что приедете и останетесь!

— Хорошо! — крикнул Отто. — Приедем!

— Приезжайте поскорей!

— Деточки мои! — причитала Рейчел. — Я моих малышей почти всех потеряла!

Но они уже встали о борт с пароходом и вскоре уже взбирались по веревочной лестнице на его палубу.

Маленькая шлюпка вернулась на шхуну.

Дети ни разу больше не посмотрели ей вслед.

Да и как им было о ней не забыть?! Если, ступая впервые на борт любого нового корабля, испытываешь любопытство и волнение, что уж тут говорить о таком пароходе, какие могут быть сравнения! Всюду роскошь! Все выкрашено белым! Двери! Окна! Лестницы! Латунь! Волшебный дворец — нет, не то: земное чудо в каком-то невиданном, невообразимом доселе роде.

Но рассмотреть все в подробностях у них сейчас не было времени. Все пассажиры, сгорая от любопытства, собрались вокруг них в кружок. Когда грязные, растрепанные маленькие существа одно за другим были переданы на борт, все онемели от изумления. История захвата “Клоринды” злодейской шайкой буканьеров, наподобие тех, что прежде разбойничали на Карибах, была хорошо известна — как и то, что маленькие невинные создания на борту ее были схвачены и преданы смерти на глазах у бессильного что-либо предпринять капитана. Встретиться лицом к лицу с жертвами такого омерзительного убийства — это была чистой воды сенсация.

Напряжение первой разрядила красивая молодая леди в муслиновом платье. Она опустилась на колени рядом с маленьким Гарри и заключила его в свои нежные объятья.

— Ангелочек! — замурлыкала она. — Бедный человечек, через какие ужасы ты прошел? Как ты только сможешь о них позабыть?

Как по сигналу, все дамы-пассажирки обрушились на изумленных детей и принялись им соболезновать, тогда как более сдержанные мужчины стояли вокруг с комком в горле.

Ошалевшие сначала, дети быстро сориентировались в ситуации — как и обычно происходит с детьми, обнаружившими, что они стали средоточием всеобщего обожания. Боже мой, да они же тут просто короли с королевами! Им так хотелось спать, что трудно было не смыкать глаз, но в постель они не собирались, ни в коем случае! Никто никогда прежде так с ними не обращался. Одним небесам известно, сколько это будет продолжаться. Лучше не упустить ни минуты.

Но очень скоро они и удивляться перестали, окончательно уверившись, что на все это они имеют право и могут принимать как должное. Они были очень важные персоны — просто совершенно исключительные.

Одна Эмили держалась в сторонке, робко и недоверчиво, и на вопросы отвечала стесняясь. Она не способна была предаться наслаждению от сознания своей значительности с тем же пылом, что и остальные.

Даже дети пассажиров присоединились к этой шумихе и восторгам: возможно, ради того, чтобы, пользуясь всеобщим возбуждением, самим не ложиться спать в положенное время. Они начали приносить (вероятно, не без намеков со стороны родителей) свои игрушки, и соперничали друг с другом в щедрости этих жертв новым божествам.