Крест в круге

«Я люблю тебя, слышишь? Все это время я жила только тобой, думала только о тебе! Я стала твоей плотью, твоим дыханием, твоей тенью! Каждый день я начинаю с того, что про себя разговариваю с тобой! Я восторгаюсь твоей силой и мудростью, твоим талантом, твоим умом! Я шепчу тебе ласковые безумства, нежные и сумасшедшие признания!»

Вадим направился к выходу.

– Что ты намерен сделать? – крикнула Лика и сама испугалась своего голоса. – Если ты уйдешь… – Она замерла, словно ей не хватило воздуха, чтобы закончить фразу.

– Если я уйду… – повторил как эхо Вадим.

– То я удавлюсь! – закончила Лика и без сил опустилась на стул.

Вадим остановился в дверях. Он вдруг увидел что-то новое в глазах этой сильной женщины. То, что не заметил с самого начала. Его способность правильно оценивать ситуацию оказалась самонадеянностью, мыльным пузырем.

– Но… мне не нужна эта должность, – сказал он тихо.

– А мне не нужна газета без тебя! – выпалила Лика. – И жизнь…

Объяснение обернулось признанием. И это тоже было похоже на чудо. Как и все, что ему предшествовало. Вадим пришел в офис выяснять отношения со старухой и, наконец, расстаться с ней навсегда, а вместо этого встретил свою любовь – ту самую женщину, которую считал для себя потерянной, – чтобы не расставаться с ней никогда.

Он ни разу за свою жизнь не испытывал ничего подобного. Неведомая, сладкая, горячая нежность наполняла сердце, переливалась через край, заставляла трепетать каждый нерв, каждую клеточку, освещала и согревала каждый уголок души. Он просыпался и засыпал с улыбкой на губах, и каждый день начинался с осознания того, что он счастлив.

– Это я все подстроила, – улыбалась Лика, закрывая глаза и подставляя их жарким поцелуям. – Я написала наше счастье.

– Нет, – возражал Вадим, с трепетом ловя губами ее улыбку, осыпая поцелуями ее волосы и полуопущенные в блаженстве веки. – Про нас уже было все написано еще до того, как мы появились на свет. Поэтому мы могли разминуться…

Он смотрел в ее глаза, наполненные любовью и желанием, тонул в бездонной нежности ее сердца и думал:

«Она – самая лучшая, самая восхитительная, самая солнечная девушка на свете! Самая добрая, самая нежная и самая беззащитная…»Вадим ни за что бы не поверил, если бы узнал, что эта девушка безжалостно и жестоко расправляется со своими обидчиками, что те, кто когда-нибудь покушался на ее честь и достоинство, либо погибали, либо становились калеками, что, наконец, именно она украла те самые деньги, из-за которых кастрировали Касатонова.

– Мы не можем встречаться открыто, – сказал он однажды. – Ты замужем…

– Я – свободна! – запальчиво возразила Лика. – Мой муж давно чужой человек для меня.

Вадим покачал головой.

– Но ты живешь с ним.

– Я пока не могу прогнать его, – расстроенно пробормотала Лика. – Но очень скоро все образуется.

Неожиданно пискнул селектор. Она в раздражении схватила трубку:

– Я занята! Меня сейчас ни для кого нет!

– Милица Федоровна, – извиняющимся голосом пробормотала секретарша. – Вас спрашивает какая-то ненормальная старуха. Говорит, что ее зовут… Милица Федоровна.

– Как? – Лика бросила испуганный взгляд на Вадима, который терпеливо ждал, чтобы продолжить прерванный разговор, и, поколебавшись, приказала: – Соединяйте.

В трубке заиграла мелодия, Вадим вздохнул и, деликатно отвернувшись, принялся перелистывать бумаги, которые принес с собой.

– Меня зовут Милица Федоровна, – услышала Лика сухой, дребезжащий голос на другом конце провода. – Я располагаю важной и безотлагательной информацией для журналистки, которая подписывается именем Галина Помилуйко…

– Я передам ей все, что вы готовы сообщить, – вежливо ответила Лика.

Она почему-то так разволновалась, что ей стало жарко, а перед глазами зарябили блестящие точки.

– Это не телефонный разговор, – отрезала старуха. – Соблаговолите пригласить Галину Помилуйко ко мне. Я проживаю в двести пятнадцатом номере отеля «Националь».

Лика медленно положила трубку и долго, задумчиво смотрела на Вадима, словно вспоминая, от какого важного разговора ее отвлек телефонный звонок.

– Ты сказала, – пришел ей на помощь Вадим, – что пока не можешь прогнать мужа и что скоро все образуется.– Да, – спохватилась Лика. – Я подаю на развод, даже несмотря на имущественные претензии с его стороны. Скорее всего, он получит долю в моей компании. Мне наплевать. А он будет только рад деньгам и обретенной свободе…

По лицу Антона, однако, нельзя было сказать, что он обрадовался только что услышанной новости. Он нервно вышагивал из угла в угол, останавливался посередине комнаты и пристально вглядывался в лицо человека, сидящего перед ним на стуле, словно пытаясь прочитать скрытый подвох в его глазах. Незнакомец курил, небрежно стряхивая пепел в пустую сигаретную пачку. Его седые волосы были гладко зачесаны назад, а лоб прорезала глубокая морщина. Полчаса назад он заявился прямо на квартиру к Антону и с порога заявил: «У вашей жены есть любовник! Либо вы впустите меня и мы продолжим разговор, либо я уйду, а вы лишитесь всего!..»

– Вы уверены? – раздраженно спросил его Антон. – Может, это просто сплетни?

Незнакомец медленно выпустил дым и отрицательно покачал головой.

– Не сплетни. У меня есть хорошие знакомые в редакции. Кроме того, я сам видел.

– Что вы видели?

Мужчина наклонился вперед и произнес со значением:

– Их лица…

– Ах, лица! – воскликнул Антон насмешливо. – Вы умеете читать по лицам?

– Это – лица людей, которые любят друг друга, понимаете? – ответил незнакомец серьезно.

– Вам могло померещиться.

– Мне, может быть, и могло. А вот секретарше вашей жены – вряд ли.

Антон насторожился.

– А что с секретаршей?

– Поинтересуйтесь у нее, в каких отношениях находятся хозяйка и главный редактор газеты. Поинтересуйтесь. Вы же с ней… м-м-м… на дружеской ноге.

Антон смутился.

– Она никогда ничего мне не говорила. Впрочем, ладно… Поинтересуюсь.

– И еще… – Мужчина затушил окурок и поднялся со стула. – Не надейтесь, что в случае развода вам удастся что-нибудь отсудить у жены.

– Это еще почему? – насторожился Антон.

– Законы в Москве работают на тех, кто платит деньги, – хищно улыбнулся незнакомец. – А ваша супруга способна и адвоката хорошего нанять, и заплатить кому следует.

– А что же делать? – Антон едва сдерживал ярость. – Я убью эту сучку!

– Зачем же – сучку? – осторожно сказал незнакомец. – Разумнее – кобеля… И ей наука будет.

Антон застыл на месте.

– Вы серьезно?

Мужчина стряхнул с рукава невидимые пылинки и пожал плечами:

– Я бы не раздумывал.

Антон подошел к окну, в задумчивости поиграл пальцами по подоконнику и вдруг резко обернулся:

– А вам-то что за дело до моей жены?

Незнакомец, казалось, ждал этого вопроса.

– Мне нет никакого дела до вашей супруги, – ответил он, сузив глаза от внезапной злости. – Но меня очень беспокоит ее кавалер.

– А почему я должен вам верить? – Антон тоже прищурился.

– Не почему… – грубо ответил мужчина. – Но когда вы все-таки поверите – будет поздно. И для вас, и для меня. Не буду скрывать, у меня есть своя корысть. Поэтому я тоже попрошу вас об одной маленькой услуге. – Он пошарил в кармане. – Вот телефон, по которому меня можно найти. Я придумаю, как сделать все в лучшем виде. Прощайте.

Антон еще какое-то время стоял у окна, постукивая кулаком по подоконнику, а потом решительно подошел к журнальному столику, на котором поблескивал стилизованный под старину телефонный аппарат, и снял трубку.– Приемная? Здравствуй, крошка… Нам нужно встретиться.

Лика положила трубку и покачала головой:

– В приемной опять никого нет. Моя секретарша имеет обыкновение часто покидать рабочее место в течение дня.

Вадим раскладывал на столе свежие оттиски полос и мурлыкал под нос какую-то мелодию.

– Ты слышишь? Секретарши опять нет на месте, – повторила Лика с досадой.

– А зачем она тебе сейчас понадобилась?

– Я ей дала очень ответственное поручение. – Лика подошла к Вадиму и ткнулась ему в плечо. – Снять шикарный двухместный номер в хорошем отеле. На целую неделю!

Вадим отвлекся от полос:

– Номер? А для кого?

– Я сказала ей, что – для важных гостей. – Лика улыбнулась. – А на самом деле – для нас с тобой…

Вадим присел на край стола и обнял любимую.

– Какая хорошая мысль! Номер на двоих в роскошном отеле! А в каком?..

Лика отстранилась и лукаво заглянула ему в глаза. Вадим опешил:

– Неужели в «Национале»? Меня же там многие знают…

– Ну и что? Ты боишься, что я тебя скомпрометирую?

– Глупышка, – улыбнулся Вадим. – Появиться с такой красавицей для меня лестно. Но тебе…

– И мне лестно… – вставила Лика.

– Нет-нет. Тебе нельзя. К тому же ты, можно сказать, человек публичный. Попадешь, чего доброго, под объективы газетчиков-конкурентов или на язык щелкоперу из желтой прессы.

– «Националь» выбран не случайно, – объяснила Лика. – Это место, где произошла наша первая встреча. Кроме того, тебе легко будет сделать так, чтобы нас… охраняли от ненужных глаз.

– Вообще-то да, – согласился Вадим.

Он вдруг вспомнил свое прощание с Ефремовым, его напутствие и дружеское предложение.

– Можно попросить Колю, и нас никто не увидит. Даже служба безопасности.

Через пять минут Вадим уже разговаривал с оператором смены.

– Вадька! – звенело в трубке. – Как же я рад тебя слышать! Мне так тебя не хватает, братишка! Конечно, я все сделаю! Можешь не тревожиться! Поселитесь в отеле, когда будет другая смена, чтобы на «одиннадцатом» тебя никто не узнал, а дальше – моя забота! Ни одна камера вас не увидит!В тот момент Коля Ефремов даже не догадывался, какую роковую роль сыграет эта оказанная им услуга.

Через три дня Ефремов, заступив на дежурство, первым делом выключил камеру в секторе номера 222, в котором поселился Вадим. Но буквально за несколько секунд до того, как погас экран, Ефремов заметил, как из номера вышла красивая молодая женщина. Она улыбнулась Вадиму и помахала ему рукой, но когда закрылась дверь, улыбка почему-то сползла с ее лица. Женщина неожиданно изменила маршрут и, вместо того чтобы направиться к лифтам, повернула в другую сторону. Возле номера 215 она остановилась, быстро огляделась по сторонам и постучала в дверь.

– Странно… – пробормотал оператор. – Что-то здесь не так…Он почему-то вдруг остро, всем сердцем почувствовал приближение беды.

И она пришла через пять дней. Потому что через пять дней наступило 20 сентября 1997 года.

Глава 7

Старуха сидела, выпрямив спину, на пуфе перед зеркалом в своем излюбленном 215-м номере. Ее безобразное, высохшее лицо было неподвижно, и лишь черная, кривая щель рта подрагивала в такт тяжелому, прерывистому дыханию. Она положила перед собой пожелтевшие руки, и тонкий золотой зажим для галстука сверкнул на ладони, отбросив зловещий свет в зрачки немигающих бесцветных глаз.

На мгновение ей показалось, что зеркальная бездна дрогнула и явственно отразила молодого человека с темными, волнистыми волосами, в зеленом кителе с синими петлицами. Он смотрел на старуху, и в его серых глазах тоже дрожал печальный, тускнеющий свет. То ли это был золотой отблеск все того же зажима для галстука, то ли крохотный огонек догорающих в эту минуту тоски и отчаяния последних десятилетий. Он не мигая смотрел на старуху из недосягаемой зеркальной глубины и словно ждал ответа.

– Скоро, Вадим, – едва слышно прохрипела старуха. – Уже скоро, родной… – Она закрыла глаза, и ей показалось вдруг, будто не было этих шестидесяти лет, что и по ту, и по эту сторону зеркала все так же шуршит осенними листьями сентябрьский день 1938 года…

Старший лейтенант НКВД Вадим Григорьев вошел в просторный, скрипучий лифт гостиницы «Националь» следом за мужчиной, который галантно придерживал за локоток свою молодую спутницу. С мужчиной Григорьев был знаком, поэтому, едва переступив порог лифта, он приподнял модную фетровую шляпу и радостно улыбнулся:

– Здравствуйте, Михаил Александрович!

Тот приветливо кивнул в ответ, а его спутница подняла на Вадима большие карие глаза и тут же отвернулась. Эту девушку Григорьев видел здесь впервые. Он хорошо знал в лицо и поименно не только постоянных обитателей, но и весь без исключения обслуживающий персонал гостиницы.

В этом не было ничего удивительного. В «Национале» у старшего лейтенанта Григорьева была «особая миссия». Еще с начала 30-х в гостинице постоянно жили люди, чьи имена были на слуху в Советской России. Предшественники Вадима «опекали» и «присматривали» за Гербертом Уэллсом, Анатолем Франсом, Анри Барбюсом. Чуть позже в кафе на первом этаже стали частенько появляться и соотечественники: Булгаков, Чуковский, Олеша. Заглядывал сюда и Фадеев.Но Вадима интересовал только светловолосый мужчина, который сейчас в лифте поднимался к себе в номер с кареглазой незнакомкой.

Поручение следить за Шолоховым Вадим Григорьев получил лично от наркома Ежова.

– Мне нужен, – сухо пояснил начальник всесильного ведомства, – каждый шаг этого писаки, каждый его вздох в постели… Со стенографической точностью!

– Вы хотите, – уточнил Вадим, – чтобы я стенографировал через замочную скважину его любовные связи?

Такая дерзость могла сойти с рук Григорьеву только по причине его молодости. И еще потому, что Ежов именно на нем остановил в свое время выбор как на «мавре, которому потом придется уйти».

«Сделает дело , – решил про себя нарком, разглядывая нахальное лицо молодого лейтенанта, – и отправится вслед за этой сучкой…»

– У Шолохова нет связей! – раздраженно пояснил он. – У него есть только одна связь. И вот о ней я хочу знать все!Речь шла о жене самого Ежова – Евгении Хаютиной.