Кровавая весна 91-го продолжается

Через сорок минут, Андрей заявил: больше править нечего. До фотографической точности рисунок не дотягивал, но лицо вышло вполне похожим. Впрочем, на рисунок Сергея Владиленовича Максимов не надеялся. В линейном отделении и позже в райотделе он честно предупредил: маньяк умеет маскироваться, с высокой долей вероятности, пользуется актерским гримом или определенными уловками, изменяющими внешность. Может быть связан с театром или актёр в прошлом. Сумел же он как-то перевоплотиться в неприметного алкоголика Поликарпыча, направившего толпу к отделению милиции. А с таким лицом его бы обязательно запомнили…

После последних уточняющих мелких штрихов художник кивнул, положил карандаш, спрятал рисунок в папку и попрощался.

В коридоре Максимова перехватил Климович.

— Отстрелялся? — прищурился старший опер.

— Да, — пожал плечами Андрей. — Свободен как ветер.

— Пойдем, провожу тебя немного, — Петр многозначительно глянул на выход. — Заодно покурю. Не против?

— Нет, конечно. Почему я должен быть против? — удивился Максимов. — Пошли.

На выходе Климович потянул Андрея в сторону находящихся через дорогу пятиэтажек. Зашли во двор, отдалились на сто метров, и стали возле дерева.

Старший опер быстро огляделся. На скамеечке в другом конце двора, опираясь на клюку, сидела одинокая старушка, недалеко от неё, толстая тетка лет пятидесяти махала пластиковой хлопушкой, выбивая облака серой пыли из перекинутого через турник ковра. Ещё один мужик выходил из дальнего подъезда, спеша по своим делам. Услышать о чём разговаривают опер с Максимовым, никто не мог.

Климович удовлетворенно хмыкнул, вытащил из кармана вскрытую пачку «Родопи». Залихватским щелчком выбил сигарету, подхватил её губами. Достал зажигалку, прикрыл сложенной ладонью вспыхнувший огонек, прикурил. Жадно затянулся. Секунду-другую помедлил, затем выдохнул клуб сероватого дыма, начавшего медленно растворяться в воздухе.

Максимов терпеливо ждал, пока Петр соизволит заговорить.

— Дима уехал в Лисово вместе с Олеговичем. Попросил передать, чтобы ты особо не волновался, — сообщил старший опер, опустив сигарету и указательным пальцем сбивая пепел. — Мы опросили жильцов окрестных домов, находящихся возле спортивной площадки. Время, слава богу, было не очень позднее, вашу битву со шпаной видели несколько человек. Четверо с самого начала: старая бабка, любящая посидеть у окна и поглазеть, мужик лет пятидесяти, вышедший покурить на балкон и молодая парочка, недавно переехавшая в квартиру. Они рассказали, как к вам пристали, и ты был вынужден остановить придурков, которые хватали девушку. Ещё пятеро были привлечены криками, когда пошла драка, тебя и Рудика начали месить толпой. Показания мы сняли, запротоколировали, подшили к делу, все как положено. Марков рвал и метал, но было уже поздно. Дать команду изъять документы он не осмелился. Так что, пришить тебе провокацию драки на суде не получится.

— Спасибо, — с чувством поблагодарил Андрей.

— Димке скажешь, — усмехнулся опер и опять затянулся. — Он все организовал, бегал как угорелый больше всех по квартирам, стажеров у меня просил для опроса жильцов. Думаю, после этого, тебе могут предъявить только превышение пределов самообороны. И то навряд ли, учитывая ситуацию и свидетельские показания. Да и травм ты серьезных нанести не сумел, одному глаз повредил, но ничего особо страшного, видеть будет, хоть и не сразу. Капилляры полопались, синяк вспух и глаз слезится, но в принципе терпимо. Сотряс, и раздолбанная коленная чашечка, учитывая обстоятельства и численное превосходство нападающих за критическое превышение самообороны не должны сойти.

Климович сделал паузу и добавил:

— Самые серьезные повреждения нанес товарищ майор, но его, — старший опер усмехнулся, — есть кому защищать. Тронут Трофимыча, загребутся от шишек из Минобороны отмахиваться.

Возможно, мы и с судьей сможем помочь. Смотря кого назначат слушать дело. Понятно, что первый секретарь и Георгадзе могут надавить. Но и у нас связи среди судей имеются. И первого секретаря далеко не все они любят. А сейчас вообще многое легче стало сделать, партократы огласки бояться, да и под борьбу с ними много чего можно провернуть. В общем, Олегович и Дима за тебя впряглись на полную катушку, ну и мы чем сможем, поможем. Кстати, фирму охранную мы уже начали организовывать. Знаешь на кого?

— Откуда? — удивился Максимов.

— На твоего знакомого майора. Они с Олеговичем давние друзья, — довольно сообщил старший опер. — Ещё с детства. Только один в армию, а другой к нам, в милицию пошел.

— Вот же, — усмехнулся Андрей. — Не город, а большая деревня. Все друг друга знают. Куда ни плюнь, в знакомого попадешь.

— А ты как думал, — улыбнулся Петр. — Тем более, на одном районе находимся. Ладно, я о другом хотел сказать. Есть большая просьба.

— Какая?

— Ты про стволы, которые вы с Владом нам сдали, забудь, — попросил милиционер. — Будто и не было их никогда. С Русиным мы уже соответствующую беседу провели.

— Какие стволы? — изумленно поднял брови Максимов. — Не понимаю, о чем вы.

— Это правильно, — иронично усмехнулся Климович. — Соображаешь.

— Но, кстати, чисто гипотетически, — добавил Андрей. — Если милиционеры находят оружие и оставляют его у себя, они же не собираются стать бандитами и его применять? Обстоятельства разные могут быть, правильно?

— Правильно, — подтвердил старший опер. — Если чисто гипотетически, тут есть несколько соображений. Первое, если эти стволы официально оприходовать, у начальства возникнут большие вопросы. А если они ещё где-то засветились? Начнут копать, может всплыть нежелательная информация о нашей встрече с Чёрным. Думаю, в этом случае, сотрудники должны их отстрелять в укромном месте и попросить знакомого эксперта проверить оружие. Если оно было где-то засвечено, узнают. Лишняя инфа на бригаду Черного не помешает.

— А вдруг из них убили кого-то? — поинтересовался Максимов. — Но пока это не всплыло.

— Тут в последнее время убийств из такого оружия не было, — авторитетно заявил Петр. — Мы бы знали. Если кого-то завалили в другом регионе, тогда придется кумекать, как с этим поступить. В любом случае, с рук бандитам это не сойдет, обещаю.

Опер помолчал немного и задумчиво добавил:

— Второе, у оперов, Андрей, свое понимание. Когда несколько лет отпашешь на земле, сталкиваешься ежедневно с различной мразью, видишь некоторые спорные ситуации, жизнь воспринимаешь иначе. Она не черно-белая, а гораздо сложнее, чем статьи, прописанные в Уголовном Кодексе. Бывает так, что человека осудили по закону, формально всё верно, а по сути неправильно. Максим Олегович, Дима, я и ещё некоторые наши опера живут не по Уголовному Кодексу, а по справедливости. Она важнее. Ты «Место встречи изменить нельзя» видел?

— Конечно, — подтвердил Максимов. — И «Эру Милосердия» Вайнеров читал.

— Вот смотри, Жеглов Кирпича засадил, кошелек обратно в карман подбросил, — опер чуть помолчал, давая оценить сказанное. — По сути сам закон нарушил. А по справедливости — правильно сделал. Поймать мухача очень трудно. Приходится подставных людишек подключать, крючки рыболовные в карманы зашивать, и то, не факт, что получится. А эта сволочь может последние деньги у бабушки-пенсионерки или зарплату у многодетной матери вытащить и в шалмане прокутить. Потому я поступок Жеглова полностью одобряю. Прекраснодушные идеалисты — люди от жизни оторванные. А как столкнутся с суровой реальностью, сразу идеализм испаряется. И если нужно будет засадить стопроцентного подонка и убийцу, а прямых улик нет, то мы такой ствол ему без зазрения совести подбросим. Пусть посидит немного, окружающий мир чище станет. И жизни нормальным людям сохраним. То же касается и других ситуаций. Обычных трудяг, законопослушных граждан мы всегда защитим, а с падалью — по-другому разговариваем.

— Исчерпывающее объяснение, — признал Андрей. — Больше вопросов не имею.

— Тогда, бывай, — опер забычковал окурок, переложил его в левую ладонь, а правую протянул Максимову.

— Всего доброго, — Андрей уважительно пожал руку Климовичу.

— И тебе всего самого! — усмехнулся Петр.

* * *

Дверь Рудик открыл почти сразу, стоило Андрею нажать на заверещавший музыкальной трелью звонок.

— Всё нормально прошло? — поинтересовался Вернер, пропуская гостя.