Круговорот благих намерений
Шрифт:
Юлия Ефимова «Ненаписанная биография»
Валера все больше злился на себя и заодно на сестру Наташку, что ввязался в это дело. Зачем? История, которая сначала напоминала приключенческий фильм, сейчас все больше была похожа на фарс и пошлятину. Эта девица, которую ему поручила Тамара, хоть и вызвала жалость, но сейчас раздражала до невозможности своим нытьем и причитаниями. Вопреки просьбе помочь немощной, он просто довел хромающую на одну ногу до туалетной комнаты и пробормотав: «Сказали, что там должны быть колготки», уселся на угловой диван и погрузился в новостные каналы на смартфоне. Он искренне не понимал, почему до сих пор не уехал отсюда. Что-то неуловимое держало
Смартфон пикнул, агентство «Друг» прислало смс, на которое надо было ответить заранее оговоренными сообщениями, если все идет хорошо. Если же что-то настораживает или совсем все плохо, можно не отвечать. Но Валера достал из кармана от руки написанные ответы и вбил в смартфон первый. Он почему-то дал этому уже не интересному приключению еще один шанс.
– Фух, – плюхнулась рядом девица, выйдя из туалетной комнаты. – Вот не повезло так не повезло.
– Везение – понятие относительное, – буркнул Валера, – и скорее всего, оно здесь не при чем. Вы надели летние туфли, а на улице гололед. По теории вероятности, вы должны были упасть в девяноста процентах случаев. Десять остается на то, что вас кто-то поддержит или вам действительно повезет. Так что ваше падение – всего лишь результат вашей глупости, настоящим же везением было бы, если бы вы устояли.
Валерий говорил спокойно, без нажима, уткнувшись в телефон, поэтому не сразу заметил, что девица опять расплакалась.
– Простите, – сказал он неохотно, лишь бы она перестала реветь, – я просто констатировал факт, ничего личного. Не люблю, когда логику подстраивают под обстоятельства.
– Мне туфли жалко, – вытирая слезы, пояснила девица. – Между прочим, это Ламо, я на них полгода копила.
– Подвело ваше Ламо, – усмехнулся Валера. – Ну ничего, вам жених новые купит.
– Да не будет уже ничего, – горько вздохнула девица и по-свойски, словно разговаривала с подружкой добавила: – сердцем чувствую. Все как девочки и предсказывали, не маньяк он, конечно, но и любви никакой не случится. Мы как сели в машину, так он совсем другой стал. Холодный, что ли?
– Что ж вы так быстро от своего мужчины отказываетесь? – удивился Валерий.
– Да я его знаю всего десять дней, а встречались и того меньше, – призналась она и покраснела. – Подумала, а вдруг это судьба. Но, как оказалось, нет. Мы даже не целовались ни разу, и это при том, что мне тридцать, а ему сорок один. Представляешь?
Валеру покоробило, что девушка так быстро перешла на «ты», и он немного грубее, чем следовало, сказал:
– Тогда бы я не стал так быстро списывать мысль о маньяке, зачем-то же он вас сюда привез. Возможно, ваши подруги были правы, – и решив, что его миссия на этом выполнена, встал с дивана.
– А вы куда? – всполошилась девица.
– Я так понимаю, наверху нас ждут наши пары. На ваш счет я теперь уже не уверен, но меня так точно ждут, а я не люблю заставлять людей ждать. Вы же можете бежать, обещаю, я вас прикрою перед вашим маньяком.
– Презираете, – вдруг протянула девица обиженно. – А вы знаете, каково это – быть одной в тридцать лет? Когда понимаешь, что поезд уже не просто ушел, он доехал до конечной станции, и даже пресловутый последний вагон тебе не светит? Ты все чаще начинаешь встречаться с подругами и уже не видишь ничего странного в том, что вы всегда только втроем. А я хочу семью, кота и тапочки, а еще гипермаркет по выходным, чтоб полная тележка, так, чтоб положить было некуда, а список еще не весь собрали. И вы идете вдвоем меж рядов, а ты ему в руки суешь то, что не вместилось. Что-то валится на пол, а вы смеетесь и предвкушаете совместный вечер…
– Ну и мечты у вас, конечно, грандиозные, гигантские, я бы даже так сказал. Так и представляю вас с тележкой, это прям ваше, – Валера почему-то очень сильно разозлился на девицу. Да что она вообще знает об одиночестве? Тоже мне возраст, тридцать лет. Дура.
–
Да, с тележкой! – закричала она на Валеру, словно имела на это право. – А вы что-то имеете против? Хотя, о чем это я, вам этого не понять.– Знаете что, – возмущению Валеры не было предела, – нормальная семья ходит по выходным в театр и музеи, гуляет в парках, а не наполняет в магазинах тележки. Вы сначала с приоритетами разберитесь, может, и получится догнать свой локомотив.
Он хотел сказать еще что-то резкое, но тут в пролете второго этажа с треском хлопнула дверь, и по лестнице сбежал мужчина называвший себя Буратино. Он посмотрел на них как на пустое место и направился на улицу.
– Вы не видели Русика? – крикнула ему вслед девушка, чем словно бы вывела того из ступора.
– На втором этаже вторая дверь по коридору налево. На ней написано «Воевода», – сказал он отстраненно, вытаскивая из кармана сигареты, – там ваш Русик.
Девушка молча стала подниматься по лестнице, но через несколько ступенек обернулась на Валеру и сказала:
– А вы когда-нибудь пробовали делать покупки всей семьей в большом магазине перед Новым годом? С тележкой и обязательно со списком, все в предвкушении праздника. Поверьте, это не менее радостно, чем театр, хотя, может, даже и больше. Была я в вашем театре, когда только приехала в Москву, мерзко там и тоскливо. Мужик голый по сцене ходил, может, и умные мысли говорил, может, и театр известный и актер знаменитый, в разных там фильмах снимается, но мне так гадко стало, так омерзительно на причинное место престарелого мужика смотреть, что замутило, и меня прям там на впереди стоящее кресло и вырвало. Так что идите вы со своим театром, у меня другая семья будет – настоящая и вагон я свой догоню.
Высказав это, она решительно направилась вверх по лестнице.
Стоя внизу большой гранитной лестницы чужого дома, Валерий отчетливо почувствовал, что не прав, именно почувствовал, и это было очень странное ощущение, словно бы козыри все были у него, а обыграла его девчонка с одними шестерками.
Глава 9
Мы в детстве стесняемся не того, чего действительно стоит.
Я помню своего одноклассника, который очень стеснялся своих стареньких родителей, а ведь должен был ими гордиться. Они решились дать ему жизнь тогда, когда другие бы этого не сделали – побоялись.
Я же стесняясь того, что моя внешность мягко сказать, нетипична.
Меня постоянно спрашивали, кто я по национальности, и даже делали свои предположения.
А на ответ – я русская, обычно смеялись или высокомерно хихикали, произнося надменное «ну-ну».
Это уже я потом поняла, что моя внешность только плюс, ее трудно не запомнить.
А я действительно настоящая русская, во мне смешаны, как минимум, десять национальностей.
Юлия Ефимова «Ненаписанная биография»
Ветта сидела за столом рядом с Петром, как невеста с женихом на свадьбе. На свадьбе, которой у Петра Петровича никогда не было. Было две жены, а вот свадьбы ни одной. И вот сейчас это было комично и страшно одновременно, но у Петра, как всегда, был план. Его планы никогда не подводили раньше, не должен подвести и этот. Даже тогда, в самый страшный день, подвел его не план, а предательство.
Три года, смиренно ожидая смерти и глядя в потолок, он вспоминал всю свою жизнь и наконец понял, что есть только одна заноза, которую он не может просто забыть. Нет, Петр понимал, что размышления в духе «что можно было бы изменить в прошлом», что называется, в пользу бедных. Они глупы и нелепы, ведь изменить ничего нельзя, и точка. А вот вопрос, который он сам закопал очень глубоко, не желая или даже боясь знать на него ответ, просто требует, чтобы его закрыли раз и навсегда. Кто в семье предатель?