Курсант Сенька. Том 2

— Заглушить двигатели! Приготовиться к досмотру! — донеслось из мегафона.

Омар покорно выключил мотор и поднял руки вверх, демонстрируя послушание. Сердце бешено колотилось в груди — если найдут артефакты, то тюрьма покажется еще лучшим исходом. Иракцы поднялись на борт; молодой офицер с холодным взглядом неторопливо приблизился.

— Документы!

Омар протянул потрепанные бумаги.

— Вот, господин офицер. Рыбу везем на продажу в Кувейт.

Лейтенант внимательно пролистал бумаги и подозрительно оглядел палубу.

— Что у вас в трюме?

— Да рыба же, господин офицер! Только рыба!

— Проверим! — Он решительно направился вниз.

Омар обменялся напряженным взглядом с Ясином; секунды тянулись бесконечно долго. Наконец офицер поднялся обратно, брезгливо морщась.

— Да у вас там все протухло! Как вы собираетесь это продавать?

Омар облегченно вздохнул; запах тухлой рыбы отлично перебивал любой другой аромат и надежно скрывал древние артефакты.

— Для консервов пойдет, господин офицер! — покорно улыбнулся он.

— Ладно, убирайтесь отсюда поскорее! — Иракский лейтенант презрительно махнул рукой своим солдатам.

Патруль удалялся, а Омар смотрел вслед катеру и тихо прошептал молитву благодарности. На этот раз пронесло… Но надолго ли?

Лейтенант же поморщился, еще раз досадливо махнув рукой.

— Убирайтесь отсюда! И в следующий раз привезите товар посвежее.

После чего патрульный катер отвернул в сторону берега, и Омар без сил рухнул на палубу, вытирая со лба липкий пот. Все… Проверка осталась позади, но впереди ещё предстояли кувейтские воды, где опасностей было куда больше.

* * *

Самир же добрался до турецкой границы ближе к вечеру. Потеря одного ящика жгла сердце, словно рана от ножа, но главное — груз был цел. Диадема царицы Библоса и саркофаг Ахирама мирно покоились под брезентом в кузове грузовика. На старой заброшенной ферме его уже ждал Мехмет — коренастый турок с густыми усами и хитрым взглядом, с которым Самир проворачивал дела не первый год.

— Салам, хабиби! — Мехмет крепко обнял его и похлопал по плечу. — Как дорога?

— Были проблемы, — коротко бросил Самир. — Один ящик потерял.

Мехмет нахмурился и внимательно посмотрел ему в глаза.

— Что случилось?

Самир рассказал о засаде в горах. Турок слушал молча, покачивая головой и нервно теребя усы.

— Кто-то знал о твоём маршруте. У тебя есть враги?

Самир усмехнулся горько и устало.

— В наши времена враги есть у каждого, кто хоть что-то делает.

И они быстро перегрузили ящики в турецкий грузовик. Мехмет осторожно осмотрел каждый предмет, задержавшись у саркофага.

— Это что, правда настолько древний?

— Три тысячи лет, — тихо сказал Самир. — Царь Ахирама из Библоса спит здесь.

Турок присвистнул, качая головой.

— И всё это ты отдаёшь какому-то шотландцу?

— У него музей в Эдинбурге. Там вещи будут в безопасности, лучше чем у нас.

— Может и так. Только грустно это всё, брат. Наша история снова уплывает на Запад, — Мехмет пожал плечами и вздохнул тяжело, — и ответом ему был лишь тягостный вздох.

Они ехали всю ночь по тёмным турецким дорогам, петляя среди холмов и сонных деревушек. Самир пытался задремать в кабине, но сон не шёл. Перед глазами стоял Фарид, оставшийся в Бейруте с фигуркой Астарты. Думалось также о детях, которых накормят деньги от продажи диадемы, о древней царице Библоса, чья корона спустя три тысячи лет снова отправляется в изгнание…

У Омара же в этот момент дела тоже понемногу продвигались. В Кувейте его встретил местный посредник — палестинец Абу Сами. Худой и нервный человек с пронзительным взглядом пересчитал ящики и недовольно поднял бровь.

— Где остальное?

— Самир везёт самое ценное через горы, — объяснил Омар.

— Хорошо, — Абу Сами коротко кивнул. — Эти ящики завтра уйдут морем в Марсель — французы уже ждут.

Но вот только Омар не знал главного — Абу Сами уже договорился с другими покупателями. Часть груза — древние монеты и ювелирные украшения — исчезнет ещё до отправки во Францию и тихо осядет в частных коллекциях богатых кувейтских торговцев…

* * *

Спустя несколько дней Самир прибыл в Стамбул и встретился со Стерлингом в отеле «Пера Палас». Шотландец выглядел усталым — долгий перелёт из Эдинбурга через Лондон дался ему нелегко. Самир заметил под глазами британца глубокие тени и нервную дрожь пальцев.

— Вы привезли? — спросил Стерлинг вместо приветствия.

Самир молча кивнул и внимательно посмотрел на собеседника.

— Всё как договаривались.

Шотландец облегчённо вздохнул и едва заметно улыбнулся уголками губ.

— Отлично… отлично… Вы даже не представляете, как это важно для музея.

Самир помолчал секунду и тихо добавил.

— Я знаю только одно — за каждую такую вещь кто-то платит цену выше золота.

Стерлинг опустил взгляд и отвёл глаза в сторону окна, за которым шумел вечерний Стамбул — город контрастов, контрабандистов и тайных сделок, где прошлое слишком легко превращалось в товар.

— А где остальное? — резко спросил Стерлинг, нервно оглядывая привезённые ящики.

Самир устало пожал плечами, избегая взгляда шотландца.

— Были проблемы на дороге. Часть груза пришлось бросить.

Стерлинг нахмурился, сжав кулаки, но стоило ему узнать о диадеме царицы Библоса, как гнев сменился восторгом. Глаза археолога вспыхнули жадным огнём.

— Невероятно… — прошептал он, осторожно касаясь пальцами драгоценностей. — Она даже прекраснее, чем я мог себе представить.

Диадема переливалась в свете старой настольной лампы, словно оживая после тысячелетнего сна. Каждый завиток золота, каждый сверкающий самоцвет шептал свою древнюю историю — о славе и величии забытого города, о царице, правившей три тысячи лет назад.

— А саркофаг Ахирама? — голос Стерлинга звучал напряжённо.

— Цел, — кивнул Самир. Он помолчал и добавил с тревогой, — но люди говорят, надпись на нём несёт проклятие…

— Я археолог, мистер аль-Хури, — а Стерлинг коротко усмехнулся, скрывая беспокойство. — Проклятия для меня — сказки для суеверных бедуинов.

Однако стоило ему увидеть древние финикийские письмена на крышке саркофага, как что-то холодное и тревожное кольнуло его сердце. Эти знаки были старше Библии, старше Гомера и всего того, что он привык считать началом цивилизации.