Лицо с обложки

Разглядывая девушку, я напрягала остатки сознания. Это еще что за явление? Сплю я или брежу?

Для большей доступности Явление подкрепляло вопросы активной жестикуляцией.

Я попыталась шевельнуться, застонала, перевалилась со спины на живот и замерла, отдыхая. Увидев меня с тыла, Явление присвистнуло:

— Ух ты! Ни фига себе!

— Ты кто? — спросила я.

— Света, — ответило Явление.

— Откуда?

— Приехала.

Да, кажется, я свихнулась. У меня галлюцинации наяву. Я уже не отличаю бред от реальности.

Наверное, новая поза показалась мне удобной, потому что я закрыла глаза и уснула. Проснулась оттого, что Брану разговаривал с Явлением на странной смеси русско-английских слов.

— Дрим.

— Да, дрим. Слип. Бай-бай.

— Йс.

— Э… Ю… Черт, как это будет? Вау! Вот влипла, блин…

Брану взял меня на руки, осторожно прижал к себе и понес куда-то наверх, тяжело топая «казаками» по бетонным ступенькам. Каждым шаг отдавался во мне тупой болью. Я разлепила ресницы. Явление шло за нами следом по коридору и жевало жвачку… На свету оно выглядело материалистичнее, чем в подвале.

День последний

Брану поднялся по винтовой лестнице, открыл раздвижную дверь и прошел через разгромленную подпольную видеостудию. Под ногами хрустело битое стекло, повсюду валялись разноцветные кабели и штативы.

Черный фотограф лежал за диваном. Вернее, оттуда торчали его неподвижные ноги… Вряд ли живые лежат в такой позе.

Рона я увидела на полу рядом с лестницей. Он лежал на боку, скрючившись, уткнувшись носом в ковер, подтянув к животу окровавленные острые колени.

Брану перешагнул через него и стал подниматься по лестнице. Явление, зажмурившись, перепрыгнуло через покойника и испуганно взбежало вверх за нами, боясь отстать даже на шаг… Брану принес меня в спальню Хозяина и уложил на узкую, хоть и роскошную, кровать. Никогда бы не подумала, что Райман предпочитает спать в кровати не шире гроба.

— Как себя чувствуешь? — спросил Брану.

— Глупый вопрос, — едва усмехнулась я.

Он ударом кулака взломал антикварный шкафчик, достал открытую бутылку «Камю», плеснул в стакан и протянул мне:

— Пей.

— Открой непочатую.

Брану выплеснул коньяк из стакана прямо на ковер, распечатал новую бутылку.

Судя по тому, что творилось в доме, возвращения Хозяина здесь никто не ждал.

Брану дал мне выпить. Потом предупредил:

— Сейчас будет немного больно, терпи.

Он разорвал на мне ошметки блузки, плеснул на спину, на плечи пригоршнями коньяка и принялся растирать. Я заорала, словно в меня плеснули серной кислотой… Потом коже стало прохладно, легко, хорошо…

Брану ощупывал мои кости, искал переломы: «Здесь болит? Подними руки. Набери воздух, выдохни… Болит?» Мне казалось, что у меня не осталось ни одной целой кости, но Брану обнаружил только пару сломанных ребер. Тут же разорвал льняную простыню и перемотал меня так туго, что я едва могла дышать, как дама в корсете.

Явление, не вынимая жвачки изо рта, стояло, прислонясь к косяку, и смотрело на меня. Простая девчонка, как три копейки, кого-то она мне напоминает?

Я вскочила:

— Где Лора? Что с ней?

Явление фыркнуло:

— Хотела бы и я знать!

— Сейчас мы туда поедем. — пообещал Брану, глядя на меня.

Он закатал окровавленную штанину, перебинтовал раненую ноту, разорвав зубами остатки простыни на две широкие полоски и предварительно плеснув на рану коньяк. Вторая царапина была у него на предплечье. Я помогла затянуть потуже повязку. Остатки «Камю» Брату вылил себе в горло, бросил бутылку под кровать и вытер губы ладонью. Подошел к столу, взял черный атташе Раймана, взломал его широким лезвием складного ножа, осмотрел содержимое. Пистолет Хозяина, мобильный телефон и пачку банкнот обстоятельно рассовал по своим карманам.

Я смогла встать и подойти к гардеробу. Нашла подходящий по размеру пуловер и натянула прямо на голое тело, поверх тугой повязки. Отыскала более-менее подходящие по размеру брюки, сбросила свои — грязные, в пятнах крови и натянула эти.

Брану листал деловом ежедневник Хозяина. Подумав, и его положил во внутренний карман. Окинул меня взглядом:

— Ты готова? Идем.

Свою одежду он менять не стал, да в шкафу хозяина и не нашлось бы ничего на его рост.

Путь до гаража мы совершили в обратной последовательности: через мертвого Рона, мимо ног черного фотографа, по битому стеклу, сквозь раздвижные двери… В гараже Брану выбрал новый «мерседес» Хозяина. Распахнул передо мной дверь:

— Садись.

Я села я обернулась. Явление дергало задние ручки машины, но они были заблокированы. Бpaнy включил двигатель.

— Эй! — по-русски завопила незнакомая девчонка, поняв, что мы не собираемся ее брать с собой. — Не оставляйте меня, вы что?!

Она захлопала ладонью по стеклу с моей стороны, заверещала белкой:

— Не бросайте меня здесь, имейте совесть! Довезите хоть куда-нибудь!

— Чего она воет? — спросил Брану, медленно выезжая из гаража.

В лицо мне ударил яркий, слепящий солнечный свет. Я зажмурилась, закрылась руками. Нашарила на козырьке солнечные очки… Узнала оплетенный плющом тупик и улицу в Бабельсберге, чугунную ограду вокруг особняка Хозяина.

Брану проехал метров сто вперед и притормозил. Щелкнула блокировка.

Девчонки, запыхавшись, добежала до машины и бухнулась на заднее сиденье, так что скрипнули подушки. И тут же, повиснув на спинке моего сиденья, попросила:

— Эй, не знаю, как тебя зовут, скажи своему, что моя сумка осталась на крыльце. Пусть вернется.

— Сядь и заткнись, пока он тебе мозги не вышиб, — не поворачиваясь, посоветовала я сквозь зубы.

Машина плавно набрала скорость и понесла вперед.

Я знала, куда мы мчимся. Меня не интересовало, куда делся сам Райман, но я не понимала другого: неужели Брану всерьез думает, что я смогу открыть сейф Хозяина в квартире на Потсдамском шоссе?

Ведь Райман не идиот. Сколько времени прошло!. Он должен был сменить код!

Глава 5. НИКТО НИКОГДА НЕ УЗНАЕТ…

Райман проснулся совершенно разбитым. Прописанное снотворное закончилось, и, чтобы уснуть после нервного перенапряжения последней ночи, он выпил в комнате Май полбутылки коньяка. Вернувшись в Потсдам, свалился спать как убитый, но через час проснулся, словно кто-то сдернул его за ноги с постели. В сердце — нытье, во рту — Сахара, в животе мучительные спазмы.