Лицо с обложки

— Эй! Хало! — крикнула Света, продвигаясь вперед — Эни бади хиа? — Она не знала точный перевод этой фразы, запомнившейся по американским триллерам, но смысл угадывала.

В фильме ужасов те же события происходили бы обязательно ночью, во время жуткой грозы… У героини внезапно сломалась машина, и она побежала к ближайшему от шоссе незнакомому дому… В мокрой одеже, сексуально облепившей фигуру, героиня ходила бы из комнаты в комнату в темноте (электричество в Америке, судя по их фильмам, регулярно пропадает во время грозы, не то что у нас, в Самаре!) по огромному дому, выкрикивая дрожащим голосом: «Хэлоу? Эни бади хиа?» — а в окна голубыми вспышками светила бы молния, и вокруг дома раскинулось бы старое индейское кладбище…

Но это в кино! В жизни был приятный, солнечный день. Природа благоухала, птицы пели, от деревьев на зеленый газон ложились длинные тени… Вокруг стояли такие же аристократические особняки. И Света Рябинина не испытывала никакой внутренней дрожи оттого, что бродит по чужому дому. На всякий пожарный у нее была заранее припасена пара фраз на немецком: «Йорг Райман — мой жених. Я — его невеста» — знакомые опытные девчонки научили — на скучай, если вдруг немцы прицепятся на таможне с вопросом, какого черта она прется в их страну? Но на таможне к Свете никто не цеплялся.

Из кухни она прошла в столовую, поглазела на шикарную меблировку. Ух ты, настоящее серебро в буфете! Или не настоящее? Интересно, заперто?… Света потянула на себя стеклянную дверцу. Открыла… Ну и народ! Двери в доме нараспашку, серебро никто не замыкает — заходи, бери что хочешь.

Света испуганно вздрогнула, услышав за спиной шорох. Оглянулась — увидела бритоголового верзилу с пушкой в руке. Блин! Охранник! Сейчас за воришку примет… И чтобы сразу пресечь недоразумения, выпалила заранее приготовленную фразу, гордо вскинув голову:

— Я невеста Йорга Раймана! Йорг — мои жених!

Бритоголовый окинул ее оценивающим с ног до головы взглядом. Почему-то посмотрел на часы, неопределенно покачал головой, словно решая, что с ней делать? Лихо крутанул пушку в руке и спрятал за спину, под кожаную жилетку.

И как им теперь общаться? Света заучила пару фраз из разговорника, но они относились к ее потенциальному жениху и вряд — ли могли быть использованы в разговоре с незнакомым верзилой. На всякий случай она повторила не использованный на таможне монолог. Бритоголовый не стал слушать, нетерпеливо перебил, взмахом руки указал на дверь: пошла, пошла! Но Света с занятого плацдарма отступать не собиралась. Как это «пошла»? Она приехала и будет ждать своего жениха Йорга Раймана в его доме, в этой комнате, и вообще — кто ты такой? Чего от меня хочешь?

— Вас волен зи?

Бритоголовый нетерпеливо отмахнулся от нее и пошел в глубь дома, а Света последовала за ним. Бритоголовый оглянулся, увидел, что она топает следом, что-то себе под нос пробормотал помахал руками…

Маши, хоть тресни, а я отсюда никуда не уйду! — peшила Света…

Бритоголовый спустился по лестнице вниз, в полуподвальное помещение.

— Во хин геен зи? Куда вы идете? — не отставала ни на шаг Света. — Вас ис лост? Где Йорг? Во ист Йорг?

Она не поняла, почему вдруг со всех сторон ей на голову посыпались деревянные щепки и битое стекло… Опомнилась на полу. Вокруг по-прежнему грохотало. Она сидела, скорчившись, под лестницей (и как только успела туда заползти?!) закрывая голову руками, а прямо над ней, распластавшись спиной по стенке, бритоголовый верзила палил с двух рук одновременно вверх, в лестничный пролет, откуда они только что спустились, и вниз, за угол, в глубь помещения, откуда в него тоже стреляли…

Раздался хриплый крик. Сверху мешком рухнул кто-то, скатился по винтовой лестнице и засиял возле последней ступеньки. Света зажмурилась и открыла глаза, когда стало тихо… И то не сразу…

Тот, что скатился, по-прежнему неподвижно лежал возле лестницы. Вспотевший от нервного перенапряжения Бритоголовый бродил по подвальному помещению, как грибник, задумчиво глядя себе под ноги… Под его остроносыми «казаками» хрустело битое стекло. Затем он вспомнил про Свету. Поманил за собой одним пальцем. Вывел ее в гараж, где стояла уйма шикарных машин (это Света успела заметить!)

— Вас ист лост? — спросила Света, досадуя на бедность словарного запаса.

Да разве «в чем дело?» хотела она спросить! Когда тут такое творится! Но как передать все разнообразие распиравших ее чувств? Как объяснить Бритоголовому, в каком обалденном восторге она от его крутизны?! Вау!

Бритоголовый откинул с пола кусок peзинового ковра, дернул за кольцо и приподнял крышку люка в бетонированном полу. Внизу горел свет, туда вели ступеньки… Бритоголовый кивком скомандовал; спускайся.

— Штуфэн…

Света замотала головой, стала тыкать пальцами.

— Туда? Вниз? Наин, найн. Я с тобой! — показала она жестами.

О, блин! Да как же ему объяснить, что она в доску свой человек, хоть бы Бритоголовый перемочил у нее на глазах пол-Берлина. А то ведь сейчас посадит, как овцу, в подпол и прижжет, и прощай, белый свет, а все оттого, что она не сумела двух слов связать.

— Донт шут! — всплыл из подкорки крик какого-то полицейского из кино. — Ноу! Ю фаин.

Слава Голливуду, какие еще фразы она помнит?!

— Донт килл ми. Ам сорри.

Бритоголовый нетерпеливо помахал стволом, что-то залопотал на дикой смеси немецкого с английским. Рыбак рыбака видит издалека, Света сразу поняла — он не собирается ее убивать, а просит для чего-то спуститься в подвал. Он посторожит здесь наверху, потому что могут появиться другие «паф-паф»… А если они вдвоем спустятся в подвал и придут другие «паф-паф», им обоим крышка.

Cвета оценила решение как правильное, закивала:

— Гут. Файн. Момэнт маль.

Бритоголовый подпер крышку люка металлическим стержнем, и Света пошла по ступенькам вниз. По ногам тут же потянуло холодом, вечной, не просыхающей погребной сыростью. В конце крутой лестницы оказалась дверь. Света толкнула ее. Разбухшая, она с трудом, но подалась. За дверью оказалась темнота…

Света просунула голову в щель. В лицо дохнуло холодной сыростью. На серую стену в подтеках плесени упала полоска света… Когда глаза стали различать предметы, Света увидела в стене ржавые железные кольца. С них свисали цепи. Она поняла, что видит потолок, пол был внизу, до него — метра два, целый ряд бетонных ступенек… Там, под свисающими цепями, на сетчатой металлической кровати, лежала связанная девушка.

— Халфен! — крикнул сверху Бритоголовый. — Помоги!

Р. S.

По дороге Брану рассказал мне, что произошло после того, как Раймана увезли на «скорой». Следом за Хозяином в клинику на машине отправились Май и один из его телохранителей. Остальные остались в доме, ждать вестей…

Первым не выдержал Кшиштоф. Сначала он нервно расхаживал взад-вперед по студии, затем поднялся наверх. Вскоре все, сидящие внизу, услышали его крик и вопли Лоры. Оставшийся в доме телохранитель Раймана пошел наверх узнать, в чем дело… Он долго не возвращался. Затем они спустились вдвоем — поляк и телохранитель Хозяина. Лору они тащили под руки, лицо ее было в крови. Кшиштоф окончательно узурпировал власть на корабле, оставшемся без капитана. Размахивая пушкой, он приказал телохранителю отвести девушку в машину. В это время кто-то позвонил у ворот. Из динамика донеслась мелодия колокольчика: «динь-дон». Кшиштоф нервно содрогнулся. Приказал югославу подняться и посмотреть, кого принесло. Брану вышел из студии, поднялся к парадному входу, выглянул из-за занавески.