Мальн. Духи и Жертвы

Кристан отправился раньше, один, не желая подвергать план риску.

Гелиен шагнул вперед, воззвав к своему звериному началу, но за миг до привычной вспышки его остановила теплая рука. Он повернулся.

– Доверься сыну, – прошептала Арэя, едва размыкая губы.

– Люблю, когда ты цитируешь меня, но… – Он всеми силами пытался усмирить зверя внутри.

– Дай ему время. – Она через силу улыбнулась.

Гелиен посмотрел на близких, но они все молчали. Только лишь Алвис, как и он сам, едва держался, чтобы не сорваться с места.

Два часа показались сущим адом. Ведь им не было известно, когда именно Кристан отправился в Сумеречные земли.

– Если Катан не убьет этого паршивца, это сделаю я, – то и дело вскипал Гелиен. Его терпение было на исходе.

– Я все слышал!

В эту секунду напротив них заклубились тени, из которых вышли сын и… смергл. Кристан посмотрел на Гелиена, потом на Алвиса. На лице этого наглеца не было ни капли раскаяния!

– Приветствую тебя, дорогой родственник. – Катан скривил губы в ухмылке. – И тебя, любовь моя.

Гелиен сжал кулаки. Резкие слова едва не сорвались с губ, но он совладал с собой. Арэя вскинула подбородок и, сверкнув глазами, успокаивающе сжала его ладонь.

– Ты знаешь, что на кону. Отбросим шутки. Ты готов помочь?

Жуткая, раздражающая ухмылка Катана, как и вся его беспечность, вмиг исчезли. Он почему-то скользнул взглядом по золотистому лицу Талена и тонкому шраму, который сейчас сделался еще заметнее, и поморщился так, словно знал историю его увечья, знал все о перенесенных ужасах.

Катан быстро перевел внимание на Гелиена.

– Сомневаешься в моем желании уберечь сына?

– Я сомневаюсь, что тебя волнует хоть что-то, кроме власти.

– Заблуждаешься. – Катан раздраженно передернул плечами. – Мне тысячи лет не было дела до королевства мальнов. Я жаждал сровнять это место с землей вместе с вами, свести на нет все, что создал отец, пожертвовав родной кровью.

Гелиен готов был поклясться, что ненависть Катана к отцу многие столетия разрушала его не меньше проклятия.

– Почему передумал? – зачем-то спросил Гелиен, хотя не имел ни малейшего желания слушать речи смергла.

Когда Катан уставился на Арэю, Гелиен втянул носом воздух, чувствуя, как внутри вскипает кровь и краснеет шея. И уши.

– Не только ты можешь видеть будущее. – Катан продолжал сверлить Арэю похотливым взглядом. – Как бы то ни было, я скорее изничтожу всех нас, чем позволю обречь сына на подобную участь.

– Тогда меньше слов. Кристан объяснил, что от тебя требуется?

Смергл хмыкнул, и его ледяной взгляд сменился привычной жуткой улыбкой.

Гелиен крепче сжал ладонь жены, стараясь дышать ровно и отогнать прочь лишние мысли. Усилием воли он очистил сознание, а затем отпустил руку Арэи и шагнул ближе к реке. Он не видел, но слышал, что Катан направился следом, а потом замер рядом и произнес:

– Когда восемнадцать лет назад я оказался здесь, то первым делом хотел иссушить эту реку.

Гелиен по-прежнему не смотрел на смергла, но на себе ощущал его напряжение. Он действительно был безумен: его бросало из одной крайности в другую, а поведение менялось каждую секунду.

– Не спросишь, почему я этого не сделал?

– Мне плевать.

– Как грубо, – цокнул он языком.

Гелиен наконец-то повернулся к нему и протянул ладонь.

– Камень.

Катан сунул руку во внутренний карман мантии и достал камень Таоса.

Гелиен ждал. Ждал напрасно. Потому что этот мерзавец лишь пару раз подбросил прозрачный осколок, словно яблоко.

Гелиен сердито зыркнул в ответ. Его выдержки хватило лишь на несколько минут, и он с трудом подавил желание ударить смергла. Но не магией, а кулаком.

– Ты очень нервный, весь в моего папочку. – Он снова цокнул языком.

Гелиен одним молниеносным движением выхватил камень у него из рук.

– Я совсем на него не похож.

– Напрасно злишься. Дед ведь сказал тебе, что слова должны быть произнесены нами обоими на древнем языке Оглама? Ты знаешь многое, что ведомо лишь смерглам, – разумеется, благодаря нашей прошлой связи, – но вряд ли ты помнишь старый язык.

Странным образом после разрыва их связи в его памяти остались древние знания. Гелиен помнил заклинания, которые никогда не учил, знал состав самых сложных зелий и мог запросто сварить каждое из них, но смергл был прав: он не помнил древнего языка.

– Иначе я бы давно вспорол твою шкуру, – заверил он злобно, едко.

Пламя в изумрудных глазах смергла вспыхнуло и погасло.

– Наверно, лестно считать, что у тебя есть хоть один шанс одолеть меня. Ты – лишь мальчишка, а я – первый король смерглов. Я извратил магию и создал темную. Мой запас знаний не постичь твоим ограниченным умом.

– Закончил хорохориться?

– Возможно.

– Эй, вы оба! Завершите дело, а потом меряйтесь… – раздался за спиной громкий раздраженный голос, и они, обернувшись, зыркнули на Стейна.

К удивлению Гелиена, Катан промолчал. Лишь отвернулся к реке, развел руки в стороны и, закрыв глаза, начал что-то шептать. Давно взошедшее солнце спряталось за хмурыми облаками, будто подозревало неладное, будто понимало, кто находится на мальнийской земле и что собирается сделать.

– У нас есть несколько минут, – наконец сказал он. – Я создал нечто вроде помех. Духи не увидят того, что мы делаем. Но даже я не настолько силен, чтобы надолго уйти от их взора.

– Духи не всегда следят за нами, – неуверенно сказал Гелиен.

– Не всегда. Но это они могут почувствовать.

Когда они подошли к краю реки, Гелиен достал мальнийский кинжал, провел прозрачным лезвием по внутренней стороне ладони, а затем вынул из ножен другой клинок и подал смерглу. Катан хмыкнул, обратив внимание, что ему протянули не мальнийское оружие, а темный кинжал Кьелла.

– Будет больно, – предупредил Гелиен.

Катан скривился и схватил кинжал.

– Ты ничего не знаешь о боли. – Он быстро полоснул по руке, даже не вздрогнув и не поморщившись. Хотя гриндоки от одного такого пореза кричали как обезумевшие.