Мари-Клэръ

Можетъ быть, онъ уже на ферм, ждетъ меня и безпокоится, не случилось ли что-нибудь со мною…

Я вышла изъ дома и побжала въ Вилльвьей.

Только что я сдлала нсколько шаговъ, какъ увидла его на дорог.

Блая кобыла съ трудомъ взлзала по тропинк, покрытой снгомъ.

Анри Дэлуа былъ съ непокрытой головой, какъ тогда, когда онъ пришелъ сюда въ первый разъ; его блуза вздувалась отъ втра, и онъ держался за гриву лошади.

Кобыла остановилась передо мной.

Ея хозяинъ наклонился и взялъ меня за об руки, которыя я подняла къ нему.

Какое то безпокойство, котораго раньше я не замчала, было у него на лиц… Брови его сходились, какъ у г-жи Дэлуа.

— Я зналъ, что найду Васъ здсь, сказалъ онъ немного задыхаясь.

Я ждала, что онъ скажетъ что-нибудь радостное для меня, но онъ сильне сжалъ мои руки и сказалъ тмъ же задыхающимся голосомъ:

— Не призирайте меня!

Онъ отвелъ глаза въ сторону.

— Я не могу быть больше Вашимъ другомъ.

Мн показалось, что кто-то съ силой ударилъ меня по голов…

Въ ушахъ послышался визгъ пилы… Я увидла, какъ Анри Дэлуа задрожалъ и услышала, какъ онъ сказалъ:

— О, какъ мн холодно!

Затмъ я перестала чувствовать теплоту его рукъ, и когда я поняла, что я одна, предо мной срла какая-то масса, которая казалось безшумно катилась по тропинк, занесенной снгомъ…

* * *

Я медленно спустилась по другому склону холма.

Я долго шла по снгу, который скриплъ у меня подъ ногами.

Я уже прошла половину дороги, когда крестьянинъ предложилъ мн ссть въ телгу. Онъ тоже халъ въ городъ, и скоро я очутилась передъ Сиротскимъ домомъ.

Я позвонила, привратница осмотрла меня чрезъ дверной глазокъ.

Я узнала ее. Это была все та же, Красивое-Око.

Мы прозвали ее такъ за ея огромный блый глазъ. Она узнала меня и открыла дверь. Она впустила меня, но прежде, чмъ закрыть дверь, сказала:

— Сестры Мари-Любови нтъ больше здсь.

Я ничего не отвтила, и она повторила:

— Сестры Мари-Любови нть больше здсь.

Я слышала, но не обращала на это никакого вниманія; все это мн казалось, какъ во сн, когда происходятъ самыя невроятныя вещи, но имъ не придаешь никакого значенія.

Я посмотрла на ея блый глазъ и коротко сказала:

— Я возвращаюсь.

Она закрыла за мной дверь, и я стояла подъ навсомъ, пока она ходила сообщить настоятельниц.

Она вернулась и сказала, что прежде, чмъ принять меня, настоятельница хочетъ поговорить съ сестрой Дэзирэ [4] .

Раздался звонокъ, Красивое-Око встала и сдлала мн знакъ слдовать за нею.

Снгъ снова началъ падать.

Въ комнат у настоятельницы была почти полная темнота.

4

Въ подлинник D'esir'ee-des-Anges (Желанная ангелами).

Сначала я увидла только огонь, который горлъ со свистомъ. Какой-то голосъ заставилъ мня поглядть пристальне.

— Такъ вы возвращаетесь? — спросила меня настоятельница.

Я попыталась разобраться въ своихъ мысляхъ; я не знала, дйствительно-ли я возвращаюсь.

— Сестры Мари-Любови нтъ больше здсь, сказала она.

Я подумала, что все еще снится мн плохой сонъ, и я кашлянула, чтобы проснуться, посмотрла на огонь и старалась понять, почему онъ свиститъ.

— Вы больны? — опять спросила настоятельница.

— Нтъ, — отвтила я.

Теплота оживила меня и я почувствовала себя лучше.

Я стала, наконецъ, понимать, что я вернулась и нахожусь у настоятельницы. Я встртила ея пристальный взоръ и все припомнила.

— Вы почти не измнились, говорила она съ усмшкой, сколько вамъ лтъ?

Я сказала: 18.

— Ну, возразила она, вы не очень то выросли за время Вашей жизни въ міру.

Она облокотилась одной рукой на столъ и спросила, почему я возвращаюсь.

Я хотла было сказать, что для того, чтобы виддть сестру Мари-Любовь, да побоялась снова услышать отъ нея, что Мари-Любови нтъ больше здсь, и я молчала.

Она вынула изъ ящика письмо, прикрыла его рукой, и сказала со скучающимъ видомъ человка, котораго безпокоятъ изъ-за пустяковъ.

— Изъ этого письма я уже узнала, что вы стали двицей гордой и дерзкой.

Она отбросила письмо съ усталымъ жестомъ и, глубоко вздохнувъ, прибавила:

— Васъ отправятъ на кухню, пока не найдется для васъ другого мста.

Огонь безостановочно свистлъ. Я продолжала смотрть на него и все не могла понять, какое изъ трехъ полньевъ издаетъ свистъ.

Настоятельница повысила свой монотонный голосъ, чтобы привлечь мое вниманіе. Она предупредила, что сестра Дэзирэ будетъ строго слдить за мной, и мн будетъ запрещено разговаривать съ моими прежними подругами.

Я увидла, какъ она показала на дверь, и вышла во дворъ.

Тамъ, по ту сторону аллей, я увидла кухни.

Сестра Дэзирэ, высокая и прямая, ждала меня у двери. Я видла только ея блый монашескій уборъ и черное платье и подумала, что она старая и сухая.

Мн захотлось убжать, стоило только пробжать до воротъ, сказать Красивому-Оку, что я приходила съ визитомъ, она выпуститъ меня, и все кончено.

Но вмсто того, чтобы итти къ воротамъ, я направилась къ постройкамъ, гд протекло мое дтство.

Я не знала, зачмъ я туда иду. Но не могла удержаться, чтобы не пойти. Я чувствовала уже усталость и хотла бы надолго заснуть.

Старая скамейка стояла все еще на своемъ мст; я смела съ нея рукой снгъ и сла, прислонясь къ лип, какъ сидлъ когда-то священникъ.

Я ждала чего-то и сама не знала, чего. Я взглянула на окно комнаты сестры Мари-Любови.

На немъ уже не было красивыхъ кисейныхъ занавсокъ, но какъ бы оно ни походило на другія окна, я всетаки отличила бы его; густыя коленкоровыя занавски висли на всхъ окнахъ, не безобразя ихъ, но этому окну он придавали видъ лица съ закрытыми глазами.

Ночь начала спускаться на аллеи, и огни зажигались въ залахъ.

Я хотла встать съ лавки; я думала: „Красивое-Око откроетъ мн ворота“…

Но тло мое было словно разбитымъ, и мн казалось, что широкія и жесткія руки тяжело легли на мою голову… эти слова все приходили мн на память, и я какъ будто произносила ихъ громко: „Красивое-Око откроетъ мн ворота“…

Но вдругъ кто-то съ чувствомъ жалости въ голос сказалъ возл меня:

— Прошу Васъ, Мари-Клеръ, не сидите на снгу!

Я подняла голову: предо мной стояла совсмъ молоденькая монахиня, съ такимъ красивымъ лицомъ, какого я раньше никогда не встрчала.