Мари-Клэръ

Вечеромъ его лихорадило и на третій день онъ умеръ отъ воспаленія легкихъ.

Полина не могла поврить своему горю, и Евгеній топтался на скотномъ двор съ глазами, полными ужаса.

* * *

Скоро посл смерти фермера пришелъ къ намъ собственникъ фермы. Это былъ маленькій, сухой человкъ, который не могъ стоять на одномъ мст и когда онъ на минуту останавливался, мн казалось, что онъ танцуетъ на одной ног.

Онъ былъ весь бритый, и звали его господинъ Тирандъ.

Онъ вошелъ въ залу, гд мы сидли съ Полиной обошелъ ее кругомъ, выгибая спину, и, указывая на ребенка, сказалъ:

— Унесите его, мн надо съ вами поговорить.

Я вышла съ ребенкомъ во дворъ и, длая видъ, что гуляю, ходила подъ открытымъ окномъ.

Полина продолжала сидть на стул; она сложила руки на колняхъ и наклонила голову впередъ, какъ бы стараясь понять что-то очень трудное. Господинъ Тирандъ говорилъ, не глядя на нее. Онъ прохаживался отъ камина къ двери и стукъ его каблуковъ по плитамъ смшивался со звукомъ его разбитаго голоса.

Вышелъ онъ такъ же поспшно, какъ и вошелъ; я обезпокоившись, пошла спросить Полину, что онъ сказалъ.

Она взяла ребенка на руки и, заплакавъ, сказала, что господинъ Тирандъ хочетъ прогнать ее съ фермы, чтобъ отдать ее сыну, который только что женился.

Въ конц недли господинъ Тирандъ пришелъ снова съ сыномъ и снохой. Они начали осмотръ со скотнаго двора, и когда они вошли въ домъ, господинъ Тирандъ остановился на минуту передо мной и сказалъ, что его сноха ршила взять меня къ себ служить.

Полина услыхала это и быстро направилась ко мн, но въ это время вошелъ Евгеній съ бумагами въ рук и вс сли вокругъ стола.

Въ то время, какъ они читали и подписывали эти бумаги, я разсматривала сноху господина Тиранда. Это была высокая брюнетка съ большими глазами и съ пугающимъ видомъ.

Она ушла съ фермы съ мужемъ, ни разу не взглянувъ на меня.

Когда ихъ экипажъ скрылся въ конц каштановой алле, Полина разсказала Евгенію о томъ, что сказалъ мн господинъ Тирандъ.

Евгеній, который собирался выходить, быстро обернулся ко мн, онъ казался возмущеннымъ, и голосъ его совсмъ измнился, когда онъ сказалъ, что эти господа распоряжаются мною, какъ своею вещью, и пока Полина печаловалась о моей судьб, сообщилъ, что Тирандъ же заставилъ хозяина Сильвена взять меня на ферму. Онъ напомнилъ Полин, какъ жаллъ меня фермеръ, видя какая я хрупкая, и прибавилъ, что очень хотлъ бы взять меня съ собой на новую ферму.

Мы вс трое стояли въ большой зал, я чувствовала огорченный взглядъ Полины на себ, и голосъ Евгенія звучалъ, какъ нжная псня. Полина должна была ухать съ фермы въ конц лта. Каждый день я починяла ея блье: я не хотла, чтобъ она увезла съ собою что-нибудь разорванное, старательно штопала, какъ меня учила нянька Жюстина, и акуратно складывала каждую вещь.

По вечерамъ я находила Евгенія на скамь у двери.

Крыши овчарни блестли отъ луннаго свта. Блый паръ, какъ вуаль, окутывалъ навозную кучу.

Со скотнаго двора не доносилось ни звука. Слышалось лишь поскрипываніе люльки, которую качала Полина, убаюкивая ребенка. Какъ только свезли зерно, Евгеній началъ съзжать. Пастухъ увелъ коровъ и старуха Бибишъ ухала на телг, увозя всю живность птичьяго двора.

Скоро на ферм остались только два блыхъ быка, которыхъ Евгеній не хотлъ никому доврить. Онъ привязалъ ихъ къ повозк, на которой должна была хать Полина съ ребенкомъ.

Ребенокъ заснулъ въ корзин съ соломой, и Евгеній отнесъ его, не потревоживъ повозку. Полина прикрыла его платкомъ и, перекрестившись на домъ, подобрала возжи. Повозка въхала въ каштановую аллею.

Я хотла проводить ихъ до большой дороги и шла за быками между Евгеніемъ и Мартиной.

Мы шли молча. Время отъ времени Евгеній подбадривалъ быковъ, похлопывая ихъ рукой.

Мы уже зашли очень далеко по большой дорог, когда Полина вдругъ замтила, что надвигается ночь. Она остановила лошадь и, когда я влзла на подножку, чтобы поцловать ее, сказала грустно:

— Прощай, моя дочка. Веди себя хорошо — и прибавила дрожащимъ отъ слезъ голосомъ:

— Еслибъ мой бдный Сильвенъ былъ живъ, онъ бы тебя никогда не оставилъ.

Мартина, улыбаясь, попловала меня и сказала:

— Еще увидимся можетъ быть!

Евгеній снялъ шляпу, долго жалъ мн руку и медленно говорилъ.

— Прощай, милый товарищъ, никогда тебя не забуду.

Отойдя, немного, я обернулась, чтобъ взглянуть еще разъ, и несмотря на сгустившуюся темноту, увидла, что Мартина и Евгеній идутъ держась за руки.

__________

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ.

Новые фермеры перебрались на слдующій день. Съ утра пришли служанка и рабочіе, и когда, вечеромъ, хозяева вошли въ домъ, я уже знала, что ихъ зовутъ г-номъ и г-жей Альфонсъ.

Г. Тирандъ пробылъ въ Вилльвье два дня и ухалъ напомнивъ мн, что я буду прислуживать его снох и не буду больше длать черной работы на ферм.

* * *

Съ первой же недли г-жа Альфонсъ велла отвести комнату Евгенія подъ бльевую и усадила меня за большимъ столомъ съ кипами полотна, изъ котораго я должна шить блье.

Она садилась около меня и вязала кружева; по цлымъ днямъ она сидла, не проронивъ ни слова.

Иногда она говорила мн, что у ея матери цлые шкафы блья.

Голосъ у нея былъ беззвучный и губы едва двигались, когда она говорила.

Г. Тирандъ, повидимому, очень любилъ сноху. Каждый разъ, какъ онъ прізжалъ, онъ справлялся, чего она хочетъ.

Она любила только блье, и онъ, узжая, каждый разъ общалъ купить ей еще нсколько штукъ полотна.

Г. Альфонсъ показывался только въ часы ды. Трудно было сказать, чмъ онъ былъ занятъ.

Его лицо напоминало мн лицо настоятельницы. У него, какъ и у ней, кожа была желтая и свтящіеся глаза, какъ будто бы внутри него пылалъ костеръ, грозившій ежеминутно испепелить его.

Онъ былъ очень набоженъ, и каждое воскресенье отправлялся вмст съ г-жей Альфонсъ къ обдн въ деревню, гд жилъ г. Тирандъ.

Вначал они хотли брать меня съ собою въ экипажъ, но я отказывалась, предпочитая ходить въ Св. Гору, гд я надялась встртить Полину или Евгенія.

Иногда ходилъ со мной кто-нибудь изъ рабочихъ, но чаще всего я уходила одна по тропинк, которая немного сокращала путь.

Дорога была тяжелая, каменистая, она поднималась вверхъ по холму, поросшему дрокомъ.

На самомъ высокомъ мст я останавливалась у дома Ивана-Рыжаго.