Мать ветров
Шрифт:
Набор отмычек, который обязательно имел при себе каждый призрак, помог Али проникнуть в жилище погибшего маленького историка в ту ночь, когда его родители отлучились в соседний город. Юноша не шибко надеялся найти что-либо интересное. Со дня убийства миновало несколько месяцев, и заинтересованные лица наверняка вынесли все ценные и не очень бумаги.
Однако почти через три часа скрупулезных поисков фён убедился в том, что он, к счастью, ошибался.
====== Глава 16. Милош. Обратная сторона спасения ======
Прохладный золотистый воздух над морем, что тихо мурлыкало и ласково терлось о бока каравеллы, больно опалил глаза и гортань Дика. Матрос вывалился на палубу, выстукивая зубами нерейскую джигу, но вместо привычного за
Маленький лимериец, пошатываясь и не слишком соображая, что делает, доплелся до кормы и тяжело привалился к бизань-мачте. Часто-часто заморгал, потряс головой и начал понемногу приходить в себя. Конечно, кроме на него на палубе никого не было. Рано еще. Разве дежурный в гроте не спит, и то сомнительно. От кого беречь-то лагерь на этом острове? Ни людей, ни крупного зверья.
Впрочем, оставался еще Милош. Вот же неймется ему, все норовит подскочить ни свет, ни заря. Дик уже более уверенно подошел к уцелевшему фальшборту, вцепился в него и вытянулся, чтобы осмотреть море и берег.
Ну так и есть! И не только Милош, но и Шеннон, и даже Баська. Кошечка сидела на плоском камне у самой воды и то и дело недовольно встряхивала лапки, видно, когда на них попадали брызги ленивых волн, но уходить не собиралась и внимательно наблюдала за уроком плавания.
Насколько Дик помнил, его приятель-великан детство провел у равнинной реки и выучился плавать довольно сносно. Но после перебрался в горы, и быстрый опасный поток был не самым лучшим местом для того, чтобы продолжать тренировки. Поэтому в путешествии при каждом удобном случае Милош совершенствовал свои навыки, а Шеннон, превосходный, как и все нереи, пловец стал его добровольным учителем.
Сейчас, кажется, бывший рыбак объяснял своему другу, как нырять и дольше оставаться под водой. Рыжие и черные волосы то и дело мелькали в волнах, Баська с интересом водила туда-сюда головой... А Дик прикинул, что они еще нескоро вернуться на палубу, и, значит, у него есть время. И глотнуть припрятанного в каюте проверенного рома, и зажевать чем-нибудь запах.
Он ведь чуть-чуть. Самую малость. Он не собирался напиваться, и правда, хватит с них умершего Джека. Он только прогонит тупую боль из сердца, заглушит противную тоску, успокоится малость — и все. И Милош с Шенноном не узнают. И он не потеряет друзей. У него в жизни не так много было друзей, чтобы запросто их терять.
В семье рыбаков-лимерийцев, чьи предки поселились на Шинни еще до того, как этот остров поработила их родина, девять лет ждали детей и, наконец, дождались. Тяжело рожала немолодая женщина, страшно, думали, помрет, бедная. Ничего, выжила. Только младенец закричал не сразу. Уж махнула бабка-повитуха на него рукой, уж измученная мать потеряла надежду, а отец все качал безмолвное тельце и упрашивал: «Дай голосок, сыночек, дай тебя послушать».
Не зря упрашивал. Однако ж рос мальчик слабым да хворым. Другим ребятам промозглый ветер с моря, мокрый снег пополам с дождем, скудная еда, коли улов неудачный случался, вроде и нипочем, а Дик — то в горячку, то в обморок. Тряслись над ним родители, ох, тряслись. Лет до десяти все у мамкиной юбки был, а и после не шибко далеко убегал. Вроде и окреп, и болеть перестал, разве что ростом не вышел, и родители отпускали своего единственного ненаглядного сыночка с друзьями-подружками, а он погуляет-погуляет маленько и домой торопится. Дома хорошо, мама с папой любимые, что еще надо?
Шли годы, и отцу Дика как-то плохо в море стало. И снова, и снова. Деревенский знахарь развел руками, мол, отрыбачил, мил человек. А что делать, есть-то надо! Сын в море, мать в доме, отец в каменоломнях неподалеку, где ракушечник добывали. Случился там однажды обвал. Как раз, когда жена мужу обед принесла. Их обоих да еще пятерых работяг и завалило. Всех семерых насмерть.
Первой мыслью в голове Дика мелькнуло — утопиться али удавиться. Да добрые люди отговорили. Что ж ты, ругали, такой-разэтакий, папка с мамкой в тебе души не чаяли, одна отрада
у них была, единственный сыночек, а ты — в петлю? И то верно. Утих парень, погоревал, а дома невмоготу жить было. Помыкался-помыкался и сумел устроиться на «Гринстар». Хорошо такому в дальнее плавание уходить. Все равно обратно никто не ждет.В пути Дик успокоился чуток, приободрился. Новые люди, новая наука. Одно дело — на йоле с парусами управляться и вдоль берега ходить, а совсем иное — трехмачтовая каравелла в открытом море. Да только во сне порой родителей своих видел, будто они из-под завала кричат, помощи просят. Просыпался в холодном поту, тело все тряслось, сердце к горлу подскакивало. А с глотка-другого рому вроде и легчало. Когда бы на том глотке остановиться...
Уроки ныряния даром не прошли. Шеннон и Милош выловили целую прорву мидий, крупных, намного больше тех, что добывали у побережья Шинни, и распробовали парочку сырьем, прежде чем подпустить к ним Баську. Полосатая зверюга с деланно равнодушной мордой съела моллюска, а после принялась играть с раковиной, создавая на побережье грохот, которому позавидовал бы иной шторм.
— Тут же этих ракушек — хоть жопой ешь. Чего она раньше-то не играла? — почесывая рыжую бороду и пожевывая очередную веточку, спросил Шеннон.
— Сам удивляюсь, — озадаченно ответил Милош. — У меня кошек-то в детстве не было.
Баська высоко подпрыгнула, выгибая спину, длиннющими лапами подхватила игрушку и заодно загребла еще несколько створок и камушков, которые с оглушительным звоном тут же упали на берег, коротко и возмущенно обмяукала двуногих и куда-то умчалась с совершенно невероятной скоростью и легкостью. Матросы только крякнули и затылки почесали. Дивная все-таки порода обитала на Веселом острове, ох, дивная!
Вдруг нерей нахмурился, задумался и удивленно глянул на приятеля:
— Как это кошек не было? А мыши как же?
Милош виновато улыбнулся и покачал головой. Шеннон поднял руки, мол, не объясняй, понимаю. Подпольщик и племянник подпольщика быстро научились прекращать разговор, если один из них не был уверен, что стоит посвящать второго в подробности политики и быта своих организаций.
Солнечный диск наполовину показался из-за скал, а на палубу выползали первые матросы. Выходит, возвращаться пора! Друзья побросали мидий в свои жилетки и побрели в сторону грота.
В кошках у них необходимости не было. Что в ельнике на равнине, что в горах фёны сами не выращивали хлеб — сил и земли доставало лишь на кое-какие овощи. Покупали зерно, муку, причем ровно столько, чтобы продержаться и не умереть с голоду. То ли мышей не привлекало издевательское подобие амбара, то ли вокруг хватало хорьков, ласок и хищных птиц, но грызуны подпольщиков особо не беспокоили.
Зато у них жили собаки. В старом лагере помогали пасти коз, в новом — овец. Да и охраняли они своих хозяев не хуже дозорных. Когда на равнине на них напали люди князя, один из псов, огромный лохматый красавец, которого фёны подобрали шелудивым щенком, откормили и вылечили, ценой своей жизни прикрыл отход детей. Еще двое отступали последними, наравне с первым командиром и самыми опытными бойцами. Наравне с ними и раны получили. Только отец Милоша остался в тот страшный день без глаза, а добродушная ласковая дворняга — без передней лапы.
Возможно, именно из-за подобного положения собак в боевом отряде, а после и в армии Милош относился к ним как к товарищам, и ему в голову не приходило наблюдать за ними. То есть, конечно, он живо интересовался характером и повадками своих хвостатых друзей, но совсем иначе, чем теми же крысами в лаборатории дедушки и разной куда более мелкой живностью вроде улиток, слизней, жуков или бабочек.
Матросы миновали каменистый участок пути и шли вдоль узкой полоски зелени, что упрямо росла на песке между местом швартовки каравеллы и гротом. Здесь, над мелкими желтыми и лиловыми цветками, порхали, заигрывая друг с другом, две изящные черные бабочки с синей каймой на хрупких крылышках. Милош жестом попросил друга остановиться, и они оба замерли, любуясь жителями этого острова, которых доселе не встречали.