Мексиканские негодяи
Шрифт:
– Что?
– Изменим герб. Там у нас орел душит змею, а будет импозантный мужчина средних лет, душащий женщину, стоящую на задних лапах.
– Я не очень поняла, но, по-моему, хорошо. А флаг?
– А флаг ему в руки. Или ей. И еще мы напишем гимн. Причем, нам придется писать только музыку, потому что слова, как всегда, напишет Михалков.
181.
– Антонио, Антонио!
– Что, Мария?
– А почему ты собираешь свои вещи в чемоданы? Ты что, куда-то едешь?
–
– Ты же нигде не работаешь!
– О, Мария, просто ты многого не знала. Я служу в органах.
– О, господи!
– И сегодня меня назначили полномочным представителем Мексики в квартире 48 дома номер три по улице Хулио Кортасара.
– Подожди… но это же квартира Люсии.
– Т-с-с-с, Мария, нас могут подслушивать. Это сфера стратегических интересов нашей родины.
– Антонио, ты меня обманываешь.
– Мария, когда я тебя последний раз обманывал?
– 15 минут назад, когда сказал, что выбросил мусор.
– Ну, хорошо, но ведь до того не обманывал.
– Как же, а за пять минут до этого, когда ты сказал, что мой любимый сериал кончился, а сам смотрел футбол?
– Мария, ты не понимаешь. Из трансляции футбола я как раз узнал о своем назначении.
– Как это?
– А помнишь, комментатор сказал «Уго Санчес удаляется с поля за вторую желтую карточку»? Это означало «Антонио, приступай к выполнению задания». Помнишь, я еще сказал: «Что ж ты творишь, скотина со свистком»? Это я сказал: «Служу Мексике!».
– Антонио, но какие могут быть стратегические интересы у нашей родины в квартире Люсии?
– Мария, я не могу тебе этого сказать, я давал подписку. Но поверь мне, что интересы очень серьезные.
– А-а-а-а!!!
– Ну, хорошо, Мария, но учти, что это страшная тайна – там нашли нефть. Но на нее посягают арабские террористы, русские олигархи и… там еще один смазливый негодяй из квартиры напротив. Моя задача – сделать все, чтобы нефть Люсии осталась у нас.
– Боже мой, Антонио! Но мы хотя бы будем видеться?
– Да. Я буду иногда приходить ужинать, потому что Люсия отвратительно готовит… э-э… в смысле, она может меня отравить. Все, Мария, я пошел. Никому не открывай дверь, кроме меня.
– А как я узнаю, что это ты?
– По паролю. Пароль – «Мария, открывай, это я», отзыв – «Заходи, Антонио». Прощай, Мария!
182.
– Мария!
– Да, Антонио.
– Что это у тебя за блокнот, я его раньше не видел?
– Антонио, это секрет.
– Ну-ка, немедленно покажи мне его!
– Антонио, ну, у меня же могут быть от тебя секреты…
– Ты что, изменяешь мне? Так я и думал! И, главное, была бы ты красивой, или на худой конец умной женщиной, так нет же, маленькая толстая дура с усами, и мама у тебя – дура, и дети твои идиоты, и муж у тебя – дебил и алкоголик, и… гм… гм… ну, это, чего-то меня…
–
Антонио, что ты так разошелся? Хорошо, я скажу – я решила записывать свои мысли. Когда их наберется много, издам отдельной книгой. Будет называться «Книга мудрых мыслей Марии Халапеньос».– Да? Ну, извини, это все ревность. Беру свои слова назад, хотя все это – правда… кроме того, что я говорил о муже. Ну, прочти мне что-нибудь.
– Ну, вот, слушай. «Кактусы растут только вверх. Вот так и человек».
– Гм… ну-у… что ж… неплохо для начала… да и для конца тоже. А еще?
– «Птицы летают по воздуху, хотя они тяжелее воздуха. А если бы воздух был тяжелее, он бы летал по ним?».
– Ага. Ну, что ж, Мария, возьми, пожалуйста, ручку и запиши еще одну мысль.
– Пишу, Антонио.
– Пиши. «Толстая некрасивая сорокадвухлетняя женщина по имени Мария – дура».
– «…дура». А кто это – Мария?
– Вот, видишь. Эта мысль, может быть, не такая мудрая, зато неоспоримая.
183.
– Мария!
– Да, Антонио.
– Давно хотел тебя спросить – где ты пропадаешь каждую среду вечером?
– Ой, Антонио, я хотела тебе сказать, но не решалась… но, раз ты сам спросил, то скажу – я окончила курсы классического балета. Я ходила на них каждую среду в течении трех месяцев, чтобы сделать тебе сюрприз.
– И сколько стоило твое обучение?
– Сто песо за занятие.
– Тысяча двести песо? Н-да, сюрприз… Ну, и чему тебя там научили?
– Стоять на пуантах, крутить фуэте, делать батманы.
– Да, это интересно, батманы ты мне никогда не делала. Это вкуснее, чем кактусовые лепешки?
– Антонио, ну, что ты говоришь? Это такое танцевальное движение.
– А зачем его делать, если его нельзя съесть?
– Антонио, подожди. Я научилась танцевать «Умирающего лебедя» Сен-Санса.
– У Сен-Санса умер лебедь? А почему? Он его плохо кормил?
– Да нет, Сен-Санс написал музыку.
– Вот негодяй! У него лебедь умирает, а он музыку пишет! Какой цинизм!
– Ну, подожди, Антонио! Я же хотела сегодня вечером станцевать тебе «Умирающего лебедя». В романтической обстановке, при свечах…
– Вот еще! Я за свои же тысячу двести песо буду смотреть, как ты танцуешь чужого лебедя. А он еще и умирающий. А если он сдохнет прямо здесь? Представляешь, как у нас будет вонять?
– Да ты ничего не понял!
– Все я понял! Иди на кухню, и пожарь мне этого лебедя, пока он не сдох!
184.
– Мария! Мария! Мария!!!!
– (Из-за двери). Что, Антонио?
– Сколько можно петь в туалете? Выходи, мне нужно…
– (Выходит). Антонио, специально для тебя я разучила народную мексиканскую песню. Только что я ее повторила, и сейчас спою тебе.
– Очень хорошо… только дай, я сначала зайду…
– Что ты говоришь? Я же так готовилась!