Много снов назад

Сперва он игнорировал Рози, напрасно решив, что произошедшее с ней дело сможет подождать. Связываться с её семейкой лишний раз было сущим наказанием, и Клайв едва успел обрадоваться тому, что дело Гудвина образовалось, как Рози хотела возложить на его плечи ещё и свои проблемы. Ему нужна была передышка, короткая остановка, прежде чем на следующий день он неохотно с ней связался, узнав обстоятельства случившегося, что совершенно не утешали. Невзирая на строгость характера девушки, Стэнли проникся к ней сочувствием. Рассказывала Рози обо всем со скудным безразличием в тоне, но глаза выдавали страх от пережитого, о чем вспоминать совершенно не хотелось.

Вопрос Рози заранее таил в себе утверждение, что было честным, а потому и отбирало дар речи. Она была умной, но что гораздо важнее — внимательной и рассудительной, а потому понимала истинное положение вещей без излишних изъяснений, что были бы слишком жестокими и неловкими. Понимание девушкой действительности, какой та была на самом деле, гораздо упрощало работу для Клайва, которому только и оставалось, что осторожно ступать по минному полю, рассыпаясь в учтивых вежливостях.

— Ты всё неправильно поняла, — он начал мямлить под нос, когда выдержанная пауза была куда более многословной. Рози откинулась на спинку дивана, прикрыв уставшие глаза. — Всё совсем не так, — казалось, его слова только подливали масла в огонь, но Клайву больше нечем было возразить, ведь именно так всё и было на самом деле.

— Пожалуйста, закрой рот и дай мне время подумать, — рявкнула в ответ Рози. — Или выбора у меня нет?

— Ты ведь знаешь, что твой отец настоит на этом, как только узнает. А если дело дойдет до суда, то он узнает об этом, — взгляд Клайва был жалостливым, а от того весь его вид вызывал отвращение. Ей хотелось плюнуть ему в лицо или ударить побольнее, прежде чем уйти, не сказав больше и слова, но это не было выходом из ситуации. Рози даже не хотела себя обманывать в этом. Стэнли был прав и возражать его словам не было смысла.

— Я могу хотя бы выбить запрет о приближении? Я не хочу оставлять всё, как есть, исключительно по прихоти отца и ради безопасности Киллиана, — она посмотрела на мужчину искоса, не смягчая взгляда синих пронзительных глаз. Голос её вопреки этому стал тише. Рози опускала голову и сдавалась.

— Да. Это мы сможем устроить. Я тебе обещаю, — Клайв резко подхватился с места. — А теперь едем в участок. Уладим несколько формальностей и покончим с этим раз и навсегда, — его голос звучал противоречиво бодро, что ещё больше раздражало.

— Я не буду туда возвращаться, — Рози поднялась следом за мужчиной, но не двигалась с места, упрямо сложив руки на груди. — Уладь дело без меня. Что если мне придется увидеться с… С этим парнем? — её тон был полон возмущения, но вовсе не страха.

— Рози, я понимаю, что обстоятельства произошедшего были не наилучшими. Мне сложно вообразить, что тебе пришлось пережить, но всё же позволь тебе дать совет. Должно быть эти воспоминания останутся с тобой надолго, но чем быстрее мы со всем покончим, тем быстрее ты обо всем забудешь. Завтра — сочельник, послезавтра — Рождество, сделай себе подарок и оставь всё в прошлом, как будто это случилось не с тобой. Ладно? — голос Клайва был уставшим и полным мольбы.

Рози отвернула голову к окну. Было заметно, как она крепко стиснула зубы, зажав ими щеки. Выбора действительно не было, но Рози не могла перестать упрямиться в борьбе с самой собой. Честолюбивая и гордая, она должна была противоречить своим убеждениям, своей гордости, в конце концов, своим воле и здравому рассудку.

— Прежде я куплю себе кофе, — заявила Рози, подхватив с дивана пальто, что за считанное время уже ровно лежало на узких плечах. — И ты угощаешь.

Возвращаться в полицейский участок было неприятно. Возможность встретиться с тем парнем снова не вселяла хороших предчувствий. Воспоминания были неприятны, но не уничижительные. Рози знала, что смогла бы с ними справиться, случись всё в менее неподходящей момент её жизни. Куда лучше было бы, если бы подобного с ней не случалось вовсе, но всё произошло против её воли, а потому предупредить и избежать произошедшего не было и малейшего шанса.

Полицейский, оформлявший дело, не сводил с неё глаз, когда Рози, пристыженно опустив голову вниз, заполняла новые формы, следуя последовательной диктовке Стэнли. Она чувствовала себя неловко, хоть и старалась не подавать виду, держа спину ровно. Влажная ладонь крепко сжимала ручку, вжимая в бумагу каждое слово. Придерживаемый другой рукой край формы был измят. Желание уйти домой стало лишь сильнее, и Рози краем глаза наблюдала за временем, что замедлило свой ход.

— Так, что всё-таки вы, мисс, делали в том общежитие? — спросил полицейский с явной издевкой.

— Ты не обязана отвечать, — Клайв тронул её за локоть, оттянув чуть назад. Опустив глаза вниз, Рози и не могла ничего ответить, настолько скверно себя чувствовала. — На самом деле, думаю, ты можешь уходить. Осталось немного, но главное, что ты заполнила все бумаги. Дальше я справлюсь сам, — он отвел её немного в сторону. — Всё в порядке? — шепотом спросил Клайв с беспокойством, что выдавалось Рози напускным.

— Да. Спасибо, — ответила вяло, не сумев выдавить даже слабой улыбки.

— Вызвать тебе такси?

— Я справлюсь сама.

Только оказавшись на улице, Рози поняла вдруг, как трудно ей было дышать всё время. Легкие сковывал лед, стоило сделать влажным носом несколько глубоких вдохов. Кожу на лице неприятно защипало от холода, покрыв щеки румянцем. Она быстро натянула перчатки, пока руки не стали сухими, чего уже нельзя было избежать. Голова чуть кружилась, в горле застрял тошнотворный ком.

Рози медленно поплелась на автобусную остановку, но пропустила уже три автобуса, двигающихся в нужном ей направлении. Она даже не замечала, как они проезжали мимо, сосредоточившись на злости, что росла внутри неё с быстротой снежного кома, спускающегося вниз по крутому наклону. Рози была при памяти и чистом сознании, когда соглашалась на условия Клайва, но теперь это понимание достигло не только ума, но и размякшего в свете последних обстоятельств сердца. Произнесенные лично слова только теперь тронули душу.

Она не заметила, как глаза защипало от слез. Рози ненавидела плакать, демонстрируя собственную слабость даже перед самой собой. Слезы питали ненависть к себе, доставая её из глубин самоуверенности и самонадеянности. Рози делала это изредка, но никогда не оправдывала повода дать слабину, а потому проклинала внутри своей головы себя не меньше, чем причины своих слез.

Грубо вытерев слезы тыльной стороны ладони, Рози решила сбросить с плеч груз и сделать то, что стоило сделать и раньше — рассказать обо всем Киллиану. Желание уколоть его, заставить почувствовать вину и раскаяться было, как никогда прежде, сильным. Оно огнем обжигало кровь, превращая её в бурлящий кипяток, который весь хотелось вылить ему на голову и наблюдать за тем, как тот будет разъедать его кожу. Полна решимости вылить всю злобу на брата, Рози села на первый автобус, отправляющейся домой.

По пути её рвение не утихло. Она возгорелась настойчивой идеей, и ни снег, ни мороз, ни зима не могли потушить яркого пламени внутри её воспаленной души.

Рози была более чем уверена, что брат должен был оставаться дома, поскольку время для него ещё было ранее. Он отправлялся восвояси ближе к вечеру, а то и к ночи. Просыпаясь ближе к обеду, Киллиан болтался без делу по дому, играя дурацкие видео-игры или валяясь на диване за просмотром сериала. Так было, когда они жили вместе, и Рози была крепко убеждена, что ничего с тех пор не изменилось. Киллиан оставался Киллианом, и ждать от него чего-то большего всегда означало обманывать себя.