Мученик

– Пропускаем первого и оставляем его кинжальщикам, – с благоразумной готовностью ответил парень, – чтобы следующие за ним лезли быстрее. Когда лестница набьётся снизу доверху, облить их маслом и закидать факелами.

– А если масла больше нет? – спросил Суэйн?

– Убить второго на лестнице и сбросить его труп на остальных. Лестницу оттолкнуть, как только на ней никого не останется.

Суэйн хмыкнул, сдержанно выражая удовольствие.

– Хорошо. Просящая Офила, прогоните их ещё дважды по лестнице, и потом могут поесть.

Офила послушно рявкнула команду, и отряд спустился во двор. Они двигались быстро и слаженно, и я со стыдом вспомнил, как неуклюже, а то и нелепо ковылял я сам, и другие рекруты из Каллинтора. Хотя среди этих новобранцев было одно исключение. Госпожа Джалайна не двинулась с той же неосознанной точностью, что остальные, хотя её лицо выражало полную решимость. У неё на поясе имелся топорик и два кинжала, и даже отсюда я видел её желание пустить их в ход. Она отмылась, раны ей зашили, синяки поблекли, и теперь я бы назвал её миловидной, если бы тёмный голод на её лице не отталкивал любые плотские мысли. Товарищи-солдаты называли её просто «Вдова» – и это прозвище она приняла без возражений.

– Она сразу же вызвалась, – сказал Суэйн, заметив направление моего взгляда. – Леди Эвадина предложила сопроводить её за границу, но она и слушать не захотела. – На его губах появилась редкая улыбка, хоть и очень тонкая. – Обычно я не одобряю переполненных ненавистью солдат. Плохо для дисциплины. Но, по моим ощущениям, её ненависть нам скоро пригодится.

Зная, что осторожные аллюзии со Суэйном пропали бы впустую, я решил задать вопрос напрямую:

– Сможем ли мы удержать этот замок?

Он ответил быстро и так же без прикрас:

– Зависит от того, сколько народу они против нас приведут. – Я заметил, как от вида моей досады на его лице промелькнуло удовлетворение, но это выражение померкло, когда он бросил взгляд на самый высокий холм на юге. – И от силы их машин, – добавил он куда более мрачным тоном.

Я знал, что на этом самом холме стоял могучий требушет, обваливший стены замка Уолверн много лет назад. Холм располагался всего в двух сотнях шагов от стен, за пределами досягаемости наших арбалетов, и я не сомневался, что лорд Рулгарт быстро заметит его тактическую ценность.

– Можно ли что-нибудь сделать? – спросил я. – Как помешать… – Мой голос стих под осуждающим взглядом Суэйна.

– Холм не срыть, мастер Писарь. И у нас нет людей и материалов, чтобы его оборонять. – Он вздохнул, выпрямился и прогнал с лица все следы сомнений. – Надо довериться суждению леди Эвадины и помнить, что время будет нашим союзником. С машинами или без них, взятие этого замка – дело долгое. У нас хватит припасов, и, может быть, осаждающим придётся туже, чем осаждённым, особенно зимой. – Он помолчал, глянув на башню. – Она… снова допрашивает пленников?

– Если предпочитаешь называть это так. – Я скрыл ухмылку, увидев, как напряглось его лицо. В моём представлении приверженность Суэйна Эвадине очень походила на привязанность пса к любимому хозяину. Он подчинялся всецело, но никогда по-настоящему её не понимал. Хотя я претендовать на это тоже не мог.

– Думаешь, ей стоило бы уже пустить это в ход? – Я кивнул на деревянное сооружение, поднимавшееся на стене на противоположной стороне двора – простое, но крепкое приспособление из двух балок, одна вертикальная поддерживала одну горизонтальную. Эвадина приказала поднять его в день, когда мы вернулись с пленниками, и всё же петля, болтавшаяся на верхней балке, оставалась пустой.

– Не сомневаюсь, у неё есть свои причины, – тихо сказал Суэйн и покашлял. – А тебе нечего писать, что ли?

Я позволил ухмылке расцвести, ударил себя костяшками в лоб и повернулся к лестнице.

– С вашего позволения, капитан.

***

Тревога поднялась, стоило мне выйти на мостовую двора – раздался громкий крик часового с привратной башни:

– Патруль возвращается! – крикнул он в сторону Суэйна, сложив руки у рта. – Галопом!

– Приведи её! – крикнул мне Суэйн, но я уже бежал к башне. Капитан рявкал приказы, и вокруг меня вся рота бросала инструменты и доставала оружие по пути на свои позиции. Если Верховая Гвардия возвращалась галопом, то причина тому была ясна: лорд Рулгарт наконец-то соизволил почтить нас своим визитом.

– Сколько? – спросила Эвадина Уилхема, когда мы подошли к нему на привратной башне. Рота шеренгами выстроилась на зубчатых стенах. Котлы с маслом подвесили над пылающими кострами, а рядом – колчаны арбалетных болтов и штабеля ящиков с обломками кирпичей.

– Я насчитал тысячу лошадей и три тысячи пехоты в авангарде, – ответил Уилхем. – Судя по виду, хорошо обученные и вооружённые. А следом идёт по меньшей мере вдвое больше. Все пешие, и вооружены похуже, но маршируют довольно стройно.

– Это, видимо, Присягнувшие роты, – сказал я. – В Алундии все мужчины воинского возраста должны принести клятву служения герцогу. Только он может созывать простолюдинов к оружию. Землёй владеют рыцари, но простые люди зависят от герцога. Несколько раз в год они собираются, тренируются и отлично себя показали во всех войнах, случившихся на этих землях.

– Итак, почти десять тысяч, – протянула Эвадина, глядя на подмёрзшую гравийную дорогу, идущую в нескольких сотнях шагов по ровному участку, отделяющему замок Уолверн от холмов к востоку. – Тогда странно, – добавила она, подняв от удивления брови, – что я насчитала только одного.

Из-за узкой лощины показался всадник без знамени и без сопровождения. Он пустил лошадь спокойным шагом, и только когда доехал в пределы полёта стрел со стен, стало можно различить лицо лорда Рулгарта. Он остановился в полусотне шагов от поднятого моста, спокойно посмотрел на него и на недавно отремонтированные стены, и наконец поднял взгляд на Эвадину.

– Миледи, вам не хватает гостеприимства! – крикнул он, протягивая руку в сторону моста. – Неужели вы не рады усталому путнику?

– Вам рады, милорд, – крикнула Эвадина в ответ. – Вашей армии – нет.

Рулгарт поднял руки и повернул голову, глядя на пустую землю позади:

– Как видите, я пришёл без враждебных намерений.

– Скрытый клинок остаётся клинком. – И Эвадина добавила более суровым голосом: – Назовите своё дело или ступайте прочь, милорд. Меня сильно утомляют бессмысленные разговоры.