Мученик

– Эспета, – тихо повторил я, положив книгу на грудь. Покопавшись в воспоминаниях о цепаре, Райте и Ведьме в Мешке, я не смог вспомнить ни разу, когда бы они использовали это слово. Поэтому произношение оставалось загадкой, как и многое другое, что касалось каэритов.

Мои раздумья прервал стук и грохот захлопнувшейся двери, а потом донеслось эхо топота сапог по ступеням. Эйн, Уилхем и я разместились на втором этаже башни, а Верховая рота спала в главном помещении внизу, неусыпно охраняя Эвадину. От усиливающейся дроби спешащих ног Уилхем очнулся от дрёмы и сел на койке, а я, тихо ругнувшись, закрыл свою книгу. Битва, решил я, наконец-то начинается. Однако, когда Эймонд показался на лестнице, с бледным лицом и блестящими от паники глазами, он принёс более удивительные новости.

– Мастер Писарь, милорд, – сказал он. – Леди… вам надо пойти.

– Что такое? – простонал Уилхем, скидывая ноги с койки, и потянулся к мечу. От следующих слов Эймонда его утомлённость как рукой сняло:

– Она выезжает. – В ответ на наши ошеломлённые взгляды он добавил: – Сейчас.

***

– Эви, что ты делаешь? – забыв все формальности крикнул Уилхем, спеша через двор к Эвадине. Она сидела в доспехах на Улстане, а перед ней, громко звеня цепями, опускался мост.

– Держу своё слово, Уил, – ответила она. – Я сказала лорду Рулгарту, что поеду в Хайсал, а сама уже несколько недель сижу за этими стенами. Чувствую себя обесчещенной своей ленью.

– Да ради всех мучеников! – Уилхем протянул руку, чтобы схватить уздечку Улстана, но Эвадина уже пришпорила жеребца, и тот помчался вперёд.

– Оставайтесь тут! – крикнула она через плечо, а боевой конь уже грохотал по мосту. – И не волнуйтесь за меня!

– Верховая Гвардия, по коням! – крикнул Уилхем и побежал к конюшням. – Элвин! – крикнул он, видя, что я всё ещё смотрю вслед удаляющейся Эвадине. Свет факелов на стенах кратко блеснул на её доспехах, а потом темнота поглотила и коня, и всадницу, и дальше их продвижение отмечал лишь мерный топот копыт Улстана.

– Ей нужна кровь, – прошептал я, и обернулся, почувствовав руку Уилхема на своём плече.

– Надо ехать за ней, – сказал он.

– Нет, – ответил я. – Она очень скоро вернётся. Надо поднять всех на стены.

Уилхем ошеломлённо покосился на меня, раздражённо наклонился ко мне и чуть тише спросил:

– Ты спятил, как и она? – Я давно подозревал, что Уилхем лишь отчасти верит в божественные дары Эвадины, и теперь увидел, что даже этой части в его душе нет. Он яростно любил её, как брат любит сестру, в этом я не сомневался, но это была отчаянная любовь к той, кого он считал не от мира сего. Он оставался не из-за веры, но чтобы оберегать её жизнь.

– Рулгарт собирается нас пересидеть, – так же тихо сказал я. – Он знает, что Томас не идёт нам на помощь. И потому лорд-констебль собирается сидеть там всю зиму, пока наши запасы не иссякнут. Он ожидает, что если никто не умрёт, кроме кучки фанатиков, то Эвадина в конце концов сдастся и отправится домой, дав ему бескровную победу и никаких открытых конфликтов с Короной. Кровь, – повторил я. – Вот что ей нужно, чтобы обернуть в войну этот фарс. Она вернётся сразу, как только её получит.

Я высвободился из его хватки и повернулся к солдатам, стоявшим у лебёдки подъёмного моста.

– Когда Леди вернётся, будьте готовы поднять мост как можно быстрее, – сказал я, высматривая капитана Суэйна, и увидел его на стене привратной башни с таким же ошеломлённым лицом, как и Уилхем. – Капитан! – рявкнул я, привлекая его внимание. – Надо поднять роту на битву. Удвоить арбалеты на восточной стене!

Суэйн удивлённо моргнул, а потом принял обычный командирский вид и зашагал прочь, рявкая серию приказов, которые сержанты и рядовые бросились выполнять.

– Надо вооружиться как можно лучше, насколько позволит время, – сказал я Уилхему и побежал к башне. – Выставь Гвардию во дворе, – добавил я, когда он побежал за мной, – чтобы их можно было бросить на подмогу на те части стены, где угроза будет больше всего.

– Не припомню, – задыхаясь, проговорил он, когда мы бежали по лестнице в башню, – чтобы Помазанная Леди ставила вас во главе в своё отсутствие, мастер Писарь.

Я устало усмехнулся.

– Можете ослушаться меня, когда пожелаете, милорд.

– Что происходит? – зевая, спросила Эйн, когда мы вернулись на второй этаж.

– Алундийцы идут, – сказал я, решив, что лучше немного ввести Эйн в заблуждение, чтобы не пришлось отговаривать её от попытки броситься за Эвадиной без одежды. – Одевайся. Возьми арбалет и охраняй лазарет. Помоги просящему Делрику, если будет нужно. Но, – добавил я, надевая кирасу, – сначала помоги мне.

– Всю ночь разбрасывать песок на дерьмо и кровь, – проворчала она, откидывая одеяло. – Вечно мне достаются лучшие задания.

С помощью Эйн мне удалось надеть большую часть доспехов к тому времени, как с нижнего этажа донеслись звуки новой суматохи.

– Леди Эвадина возвращается!

Застёгивая наруч на правой руке, я побежал вниз с холма вслед за Уилхемом, который всегда быстрее облачался в доспехи. Он остался с Верховой Гвардией, выстроившейся пешими в центре двора, а я побежал к Суэйну на привратную башню. Эвадина уже показалась в поле зрения, неспешным галопом направляя Улстана в сторону подъёмного моста. Впрочем, я заметил, что обнажённый меч она выставила в сторону. Когда она подъехала ближе, я различил пятно, покрывавшее клинок, казавшееся чёрным в мерцающем свете факелов. А ещё из мрака позади неё донёсся нестройный шум многочисленных бегущих людей – сердитых людей, судя по всё более различимым крикам и проклятиям, преследовавшим Помазанную Леди всю дорогу до подъёмного моста.

Как я и приказал, солдаты на лебёдке принялись поднимать мост, как только копыта её жеребца застучали по булыжникам двора. Я заметил, как она стряхнула кровь с меча, прежде чем слезть с седла. Когда она посмотрела наверх и встретилась со мною взглядом, я не увидел триумфа в её глазах, только мрачное удовлетворение.

– Дорога была закрыта, – просто сказала она.

– Арбалеты к бою! – рявкнул Суэйн. Я повернулся и увидел первых выбегающих из темноты алундийцев. Сначала несколько дюжин бесстрашно мчалось к замку. Я не увидел у них ни лестниц, ни кошек, только оружие – пока они подбегали, мелькали мечи и топоры.

– Назад! – крикнул я им, сложив ладони у рта. – Вы здесь умрёте! На….

Мои слова заглушила команда Суэйна стрелять и последующие щелчки многочисленных арбалетов. Капитан по своему обыкновению усердно подошёл к выполнению приказов и собрал больше четырёх десятков арбалетчиков на восточной стене – более чем достаточно для залпа, который поразил всех показавшихся алундийцев. Однако пока арбалетчики перезаряжали своё оружие, из темноты выбежали новые воины. Флетчман свалил ещё двоих алундийцев прежде чем они добрались до рва под стенами.

Под нами разлилась нарастающая толпа, ярко демонстрируя, насколько глупо отдаваться гневу на войне. Всё больше и больше людей завывало и размахивало руками безо всяких средств, чтобы преодолеть стену или избежать потоков камней и масла, которые Суэйн приказывал сбрасывать им на головы. Гневные вопли вскоре стали криками боли, и контрапунктом к ним мерно раздавались щелчки и «трумы» от арбалетчиков, продолжавших свою работу. Как их и учили, они сгруппировались по трое, чтобы обеспечить постоянный дождь болтов – пока один высовывается и стреляет в кишащую массу внизу, двое других перезаряжают арбалеты.