Мученик

Как стало уже обычным, на страже перед входом в шатёр Эвадины дежурила Вдова. Она сидела перед маленьким костерком и водила точильным камнем по шипу своего боевого молота, остановившись, только чтобы дать мне в полной мере насладиться сердитым и подозрительным выражением на лице, которое, видимо, теперь стало её постоянным. Как и многие солдаты роты, она носила смесь из собранных где попало доспехов и кольчуг, но только по настоянию Эвадины, поскольку сама эта женщина уделяла мало внимания своей защите.

При виде меня её лицо чуть смягчилось, суровость сменилась осторожной приветливостью. Во всей роте только я и Эвадина обладали властью, которой она соизволила подчиняться. Я подозревал, что она смотрит на меня без своего обычного негодования из-за того, что я подарил оружие, которое ей так понравилось. После снятия осады с замка Уолверн её нашли на поле боя, где она бродила и разбивала головы раненых алундийцев, всё ещё цеплявшихся за жизнь. Только жёсткий приказ Эвадины вынудил её остановиться.

– Госпожа Джалайна, – поприветствовал я её, не ожидая ответа, поскольку она редко роняла хоть словом больше, чем от неё требовалось. Впрочем, сегодня она меня удивила.

– Она там не одна, – сказала она, дёрнув головой в сторону полога шатра. – Впрочем, сказала, чтобы вы заходили, если придёте.

– Благодарю.

Она снова удивила меня, продолжив говорить, когда я проходил мимо неё.

– Я хочу участвовать.

– Простите? – спросил я, остановившись. Столь краткая фраза от любого другого солдата вызвала бы отповедь, но для Вдовы она стала бы пустой тратой времени.

– Штурм, – сказала она. – Когда падут стены. Я хочу там быть, в передних рядах, вместе с вами и с ней.

Один из удивительных аспектов её больного характера заключался в нежелании оказывать Эвадине какие-либо почести. Для Вдовы она всегда была только «она» и никогда «Леди» или другие всё более замысловатые титулы, которые прилипали к Эвадине по мере того, как разрасталась её легенда. А ещё госпожа Джалайна примечательно не интересовалась соблюдением обрядов Ковенанта. Во время проповедей Эвадины она безо всякого выражения напряжённо стояла, не говоря ни слова, и я ни разу не слышал, чтобы с губ Вдовы слетело упоминание мучеников или Серафилей. Что бы ни заставило её пойти за Помазанной Леди, это была не та вера, из-за которой она встала на тропу паломников.

– Все мы там будем, – заверил я её и, придвинувшись поближе, заботливо прошептал: – У принцессы Леаноры не так много мечей, чтобы хоть какой-то не пустить в ход в грядущей битве.

Вроде бы ей этого хватило, поскольку она что-то тихо буркнула и снова принялась водить точильным камнем по шипу молота. Долго общаться с этой женщиной мне не очень-то хотелось, так что я нагнулся, откинул полог и вошёл внутрь. Открывшееся зрелище немедленно вызвало на моих губах улыбку.

– Капитан Суэйн, – со смехом сказал я. Потом хотел было отпустить шуточку о том, как удивительно, что я рад его видеть, но передумал.

Суэйн выглядел измождённее, чем я помнил, а на его лбу, где и прежде были шрамы, появилось новое пятно обесцвеченной кожи. Однако стоял он прямо, как всегда, кивком ответил на моё приветствие и мягко проговорил:

– Капитан Писарь.

– Уже не капитан, раз вы здесь. – Я ухмыльнулся и выжидающе глянул на Эвадину, которая улыбки не вернула, отчего у меня сердце в пятки ушло.

– Капитан Суэйн полностью выздоровел, – сказала она мне. Я видел слабое колебание в её взгляде, почти полностью скрытое суровой решимостью. Ей не нравилось делиться плохими новостями, но это никогда её не останавливало. – Он вернётся к командованию ротой Ковенанта, – продолжала она, вызвав в моей груди прилив надежды, который тут же иссох и умер на её следующих словах: – которая будет переименована в Первую роту. А вам, капитан Писарь, сим предписывается организовать Вторую и принять над ней командование.

– Вторую? – Я не смог скрыть утомлённый вздох, да особо и не старался. – Разве на это не требуется разрешение Совета светящих? Или Короны?

– Совет отсюда слишком далеко для таких тонкостей, капитан. – Сложно было не заметить, как она выделила мой нежеланный титул, и настроения мне это не подняло. – А что до Короны, – продолжала Эвадина, – я недавно подняла этот вопрос с принцессой Леанорой, и она объявила, что это прекрасная мысль. Многие люди, откликнувшиеся на наш маяк, нуждаются в дисциплине и тренировках, если мы собираемся их использовать, а нужда армии в солдатах очевидна.

– Потому что эти пьяные бездельники из герцогских рекрутов продолжают убегать, – сказал я приглушённым от бессильной досады голосом. – Когда не валятся замертво от лихорадки или поноса.

– Именно. – Эвадина натянуто улыбнулась и повернулась к Суэйну. – Капитан, будьте любезны, извините нас. А ещё сообщите мне, когда Верховая Гвардия вернётся из рекогносцировки.

– Разумеется, миледи. – Суэйн кивнул нам обоим и вышел, положив начало долгому и напряжённому молчанию.

– Так и будешь на меня дуться, Элвин? – спросила наконец Эвадина, опустившись на табурет, а я всё избегал её взгляда. – Я-то думала, что такое тебе не пристало.

– Тогда, миледи, возможно ваши познания обо мне не так глубоки, как вам казалось. – Встретившись, наконец, с ней взглядом, я почувствовал, как на миг накатило сожаление при виде её боли. Это остро напомнило, что несмотря на множество последователей у этой женщины очень мало настоящих друзей в этом мире, и только один, кто мог заявлять об ответственности за неё, ещё оставался среди живых. Я часто медитировал над забавным парадоксом, который возникает при спасении жизни, ибо нахожу, что оно обременяет спасителя гораздо больше, чем спасённого.

– Мне понадобятся сержанты, – сказал я, покорно вздохнув. – И Эйн, вести ротные журналы.

– Эйн стала отличным писарем, – заметила Эвадина. – Я надеялась оставить её при себе.

– Госпожа Джалайна неплохо читает и пишет. Дайте ей эту работу. Будет чем заняться, кроме как точить оружие и пугать всех до усрачки своим жутким видом.

Эвадина склонила голову.

– Как пожелаешь. А сержанты?

– Я возьму Офилу старшим сержантом и пусть выберет остальных из ветеранов – тех, кого Суэйн отпустит, разумеется. А ещё возьму Эймонда пажом. У него довольно острый ум, может запомнить послание, и хорошо, когда в битве кто-то может прикрыть спину.

– Уверен? Он далеко не самый искусный боец.

– Тогда Уилхем не станет возражать, если его лишится. И к тому же, когда дело доходит до драки, Эймонд не трус. Мне нужен тот, кто точно не сбежит.

– Хорошо. Пускай Эйн сделает соответствующие записи, и давай к концу дня с этим покончим. – Эвадина замолчала, и я почувствовал тяжесть выжидающего взгляда. По всей видимости, сегодня она ожидала не только покорности. – Элвин, что тебя в этом так раздражает? – заговорила она, когда я не стал прерывать молчание. – Как я понимаю, тут больше, чем просто нежеланная ответственность, и точно не неохота, вызванная скромностью. – Она кратко усмехнулась, но тут же помрачнела, когда я направился к табуретке напротив неё, чтобы приземлить свой зад. Усталость последних дней вдруг навалилась сильнее, хотя головная боль милосердно дала мне передышку. И всё же моё мрачное настроение, должно быть, отразилось на лице, побудив Эвадину протянуть руку и сжать мою ладонь.