Мы просто люди

Таша успевала прочесть некоторые новые дверные таблички: «Дезинфекция», «Прививки», «Сортировка»…

У одной из дверей с табличкой «Санитаризация» Райкер остановился. Он отсканировал свой бейдж и набрал код на плоском цифровом экране. Дверь открылась. Помещение внутри выглядело как мясная лавка – белая плитка на полу и металлические панели на стенах. Железный стол и два стула были прикручены к полу. Женщина средних лет в белом медицинском халате и хирургической маске стояла возле стола. В стене виднелась еще одна дверца с латунной ручкой. Неужели именно здесь Таша встретит свою кончину? На операционном столе в комнате, где легко смыть ее кровь со стен?

– Вот она, – горделивый голос Райкера нарушил тишину. – Отпустите ее, – приказал он текам и подтолкнул Ташу к женщине.

Сердце Таши забилось так быстро, что заныло в груди. Неужели они сразу же начнут экспериментировать над ее зрением, даже не позволив ей увидеться последний раз с Джейкобом?

– Сначала приведите ее в порядок. Я доложу, что птичка наконец-то попала в клетку.

Таша обернулась, чтобы посмотреть на Райкера. Его ехидная ухмылка и жадный блеск в глазах дали ей понять, как сильно Райкер ждал этого дня – чтобы сообщить Фанквера, что он поймал Ташу, тем самым искупив свою вину после фиаско в Йеллоустоне. Таша хотела сказать что-то едкое и умное, но только горько вздохнула. Остроумие покинуло ее. Судьба подарила ей еще час жизни, прежде чем ее препарируют как подопытное животное и подвергнут жестокому эксперименту.

Райкер и сопровождающие его теки покинули комнату. Женщина в медицинском халате и хирургической маске обратилась к Таше:

– Иди за мной.

Врач повернула ручку на единственной двери, и они вошли в просторную ванную комнату, выложенную белой плиткой. Белая ванна, душ и туалет. На полу стояли белые пушистые тапочки, на настенных крючках висели белые полотенца и махровый халат. Единственным цветным пятном был ряд бутылок для личной гигиены.

– Сначала душ, потом горячая ванна. Вымой голову. Почисти под ногтями. Вымойся так, чтобы вся блестела, – приказала женщина и добавила, – если не хочешь, чтобы я сама взялась за тебя.

Врач подняла руку в резиновой перчатке. Если она и ухмыльнулась, то Таша не могла видеть этого за маской.

– Грязную одежду в корзину. Наденешь халат, когда закончишь. Парикмахерша и маникюрша будут ждать тебя в другой комнате.

Погодите-ка. Повторите еще раз. Парикмахерша и маникюрша? Шутка, что ли? Означает ли это, что Таша должна выглядеть чистой и наманикюренной перед своим последним часом и операцией на глазах? Или тут происходит что-то еще? Может быть, она все-таки увидит Джейкоба?

Вода на полу душевой кабины, стекавшая с тела Таши, выглядела как грязевые потоки в пустыне Сонора весной. В последний раз она мылась не так давно, перед Рождеством, но за один день в Тусоне на 96-градусной жаре ее тело покрылось слоем грязи и пота. Таша стояла под горячими струями до тех пор, пока вода не стала чистой. Шампунь и кондиционер не пахли, но пенились достаточно хорошо и вымыли длинные светлые Ташины волосы. Она вспомнила, что Фанквера всегда носил в кармане дезинфицирующее средство для рук без запаха. Все верно. Фанквера слыл знатным гермофобом. Означает ли это, что Ташу готовили к встрече с ним перед операцией?

Таша наполнила ванну горячей водой, добавила немного английской соли и пузырьков для ванны и опустилась в парной рай. Ей было стыдно за такое расходование воды в пустыне, но почему бы и не поплескаться, если это был ее последний день на Земле? Особенно за счет Фанквера. Да и к тому же она была уверена, что вода будет отфильтрована, хлорирована и использована заново.

Таша лежала в ванне, пока вода не остыла. Врач в маске несколько раз заглядывала в ванную, проверяя, как там Таша, но ничего не говорила. А Таша и не торопилась, наслаждаясь приятной горячей водой и пенной ванной. Через час она вытерла тело и волосы, надела тапочки, мягкий белый халат и обернула голову полотенцем. В Ташиной голове прозвучал голос бабушки: «Для русской женщины не имеет значения, длинные ли у нее волосы, короткие или она лысая. Она все равно обернет голову полотенцем после купания». Бабушка. Таша так скучала по ней и нуждалась в ней сейчас, как никогда раньше.

Бабушки больше не будет рядом. Но Таша может быть такой же сильной, как она. Таша посмотрела на себя в зеркало и вышла из ванной.

* * *

Рядом с врачом стояли две новые женщины – все трое в медицинских халатах и масках. Переносное зеркало и парикмахерское кресло стояли в углу. Одна из женщин, по-видимому, парикмахерша, жестом указала Таше на кресло. Шаркая ногами в пушистых тапочках и кутаясь в халат, Таша села в кресло и замерла. На раме зеркала кто-то приклеил пару фотографий. Первый снимок был сделан незадолго до начала проекта «Биосфера-2». Двенадцать студентов Университета Аризоны, кривляясь, позировали перед административным зданием. Избранные. Обреченные. Лжецы. На втором снимке была Таша крупным планом, стоящая на кухне «Биосферы» с чашкой чая в руках. Этот снимок сделал Джейкоб.

Таша сжала кулаки в карманах халата, чтобы не спросить, откуда фотографии. Приспешникам Фанквера не нужно знать, что ее все еще терзали события прошлого. Двух человек с группового снимка уже не было в живых – Мэгги и Генома. Таша могла поспорить, что знает, кто будет следующим. Она закусила губу и подняла голову, кивнув парикмахерше, которая накрыла плечи Таши пластиковой накидкой.

Полчаса спустя светлые пряди волос Таши покрыли кафельный пол. Бабушка называла волосы Таши «цвета пшеницы». Таше это определение нравилось больше, чем английское «грязная блондинка». Знакомое лицо смотрело на Ташу из зеркала – стрижка до плеч и чуть подкрученная челка. Так Таша выглядела два года назад, стоя рядом с Джейкобом и позируя для группового фото.

– Садись сюда, – приказала врач, указывая на другой стул, стоявший перед столиком с маникюрным набором.

Маникюрше не пришлось много трудиться. Таша никогда не носила модных акриловых ногтей и всегда коротко стригла их для работы в саду и огороде, в которых она проводила много времени.

– Возвращайся в ванную и там переоденься, – приказала врач. Таша повиновалась.

На настенных крючках, где прежде висели полотенца и халат, теперь висела вешалка с дешевыми джинсами и синей футболкой Университета Аризоны с эмблемой футбольной команды «Вперед, дикие коты!» Обычный наряд Таши в университетские годы. Больше не было студенческого футбола, маскотов или сумасшедших футбольных фанатов. Память обо всем этом теперь жила только на старой одежде и в стирающихся воспоминаниях. Таша оделась и сменила пушистые тапочки на носки и поношенные кроссовки. Она посмотрела в зеркало. Таша из прошлого посмотрела на нее. Она попыталась улыбнуться, но смогла лишь криво усмехнуться. Она сочла чьей-то злой шуткой воссоздать свой внешний вид ради медицинского эксперимента над своим зрением.

Она глубоко вздохнула и открыла дверь ванной.

Парикмахерша и маникюрша, их столы и врач в маске исчезли. Вместо них возле металлического стола стоял профессор Фанквера, такой же ухоженный и уверенный, как всегда. Темно-синий костюм-тройка. Безупречная белая рубашка. Синий шейный платок и носовой платок в тон в кармане пиджака.

– Здравствуй, Таша. А вот и я – еще один призрак из прошлого. Как ты себя чувствуешь?

* * *

Таше хотелось побежать вперед, головой протаранить Фанквера, прижать его к полу и вцепиться ему в глаза, прокричав все ругательства, которые она носила в себе последние несколько месяцев. Выплеснуть всю ненависть. Но она остановила себя. Айзек и доктор Т будут казнены немедленно. Правильно, Таша, держи себя в руках. Она опустила голову, разглядывая свои коротко подстриженные ногти, и глубоко вздохнула. Затем она подняла лицо, на котором отразилась гримаса неверия, и спросила:

– С каких это пор ты интересуешься моим самочувствием? С того времени, как ты отдал приказ о взрыве «Биосферы», или это случилось раньше?

– Таша, ты все еще держишь на меня обиду за ту инсценированную катастрофу? Даже после того, как ты увидела, что я сделал для этого города?

– О, ты много сделал для этого города, – Таша скрипнула зубами. – И продолжаешь делать. Но не только для жителей Тусона, но и для своей армии. За счет жизней невинных людей, привезенных из других мест.