Назови меня по имени

Перебирая в голове примеры, Маша вдруг ощутила укол совести. Она ведь отлично знала, кого нужно считать правильным и настоящим. Дедушку Сергея Николаевича, прадеда Николая Ивановича. Только их и таких, как они. Другого ответа на этот вопрос не существовало.

Глава 11

– Тема сегодняшнего урока, – сказала Маша ребятам, когда они наконец угомонились, – «Вечные ценности в произведениях современных писателей». Поговорим о таком жанре, как триллер. Кто из вас читал Стивена Кинга?

Она обвела взглядом удивлённые лица учеников.

– Мы же на сегодня Куприна готовили. – Прудникова полезла в дневник. – Вот, домашнее задание: «Гранатовый браслет», «Поединок». Ранние рассказы.

Маша прошлась между рядами.

– Урок по Куприну мы переносим на следующий раз, – сказала она. – Впрочем, если кто-то из вас не готов беседовать о триллере…

– Мы готовы! – крикнула галёрка. – Куприн – нудятина!

– Итак, – продолжила Маша, когда шум улёгся. – Какие книги или фильмы по сценариям Стивена Кинга вы знаете?

– «Зелёная миля»! – выкрикнул Козырев. – Мощное кино.

Прудникова подняла руку.

– А я ещё читала «Кэрри». И фильм смотрела.

Класс снова загудел.

– Да все его смотрели!..

– Самая умная, типа…

– А есть ещё «Сияние». Кто смотрел?..

Маша повернулась к Алёне.

– Молодец, Алёна. «Кэрри» тоже интересный фильм, – сказала Маша. – Каждый писатель во всех своих книгах прописывает одну и ту же тему, дополняя её и расширяя. Поэтому содержание одних произведений помогает нам выяснить, что же автор хотел сказать в других. В литературоведении этот метод называется принципом параллельных мест.

– Да всё и так понятно, – снова подал голос Козырев. – Автор пишет про ужасы, потому что наша жизнь похожа на ад.

Он скорчил рожу, и по классу прокатился хохот.

– Будешь кричать с места, Козырев, и твоя жизнь превратится в ад раньше, чем у остальных, – пригрозила Маша.

Она внимательно следила за Алёшей. Ученик выглядел не лучшим образом: бледный, вялый, под глазами круги. Явно не готов включиться в дискуссию. Маша перевела взгляд на Красневского. Вот кто являл собой воплощение спокойствия и невозмутимости – позавидовать можно.

Оказывается, «Кэрри» смотрели почти все – может быть, так сказалось влияние молодых родителей, чья юность пришлась на расцвет кабельного телевидения, когда этот триллер крутили по ночам. Словно бы невзначай, Маша спросила ребят, сталкивались ли когда-нибудь они сами с людьми, похожими на главную героиню; в классе повисла неустойчивая тишина. Маша повторила вопрос и попросила поделиться личным опытом или наблюдениями за процессом травли.

– А какая разница? – снова раздался голос Козырева. – Был опыт, не было опыта… У нас сейчас литература, а не психология и не классный час.

– Козырев, как звучала тема урока?

Молодой человек нехотя поднялся из-за парты.

– «Вечные ценности у современных».

– Ты считаешь, что в жизни вечные ценности одни, а в книжках – другие?

– Да ничего я не считаю!

– А я считаю, – сказал Красневский и встал. – Книги и фильмы – это суррогат реальности.

Козырев словно ждал, когда Красневский возьмёт слово: как только его товарищ поднялся из-за парты, он с громким выдохом плюхнулся на место.

Маша повернулась к Даниле.

– Интересно, – сказала она, – ты играешь роль местного идеолога?

Мальчик эффектным жестом поправил галстук и переступил с ноги на ногу.

Маша уже давно заметила, что мальчик носит очень дорогие галстуки. В чём, в чём, а в галстуках она разбиралась – Петькин отец когда-то носил очень похожие.

– Литературных героев нельзя сравнивать с живыми людьми. – Красневский смотрел на учительницу сверху вниз. – Героя нам жалко, а реального человека – нет. Мы просто играем в игру, которую нам предлагает писатель. И о героях знаем только то, что пригодно для игры. Зато о живых людях нам известно почти всё. И это уже никакая не литература. И нам уже никого не жалко, а просто противно.

– Ты уверен, Данила, что о твоих друзьях тебе известно всё? И вот ещё вопрос: ты мог бы своей волей совершить самосуд, как в «Кэрри»?

Данила вздохнул.

– У Стивена Кинга самосуд совершают как раз не обычные люди, а все эти «святые изгои», – ответил он. – Один герой там выпускает изо рта чёрных мух и травит ими всех подряд. И эта Кэрри, она вообще устраивает в школе кровавое мочилово. Извините. Я хотел сказать, не мочилово, а… Ну, неважно. Кстати, я видел фильм и поэтому считаю, что книжку читать уже необязательно.

– Очень жаль, Данила, что так считаешь.

– Имею право. – Юноша засмеялся. – Так вот. Изгои – это адские вестники. Они не вызывают у меня никакой жалости.

По рядам прокатилась лёгкая волна, Маша различила восхищённое «молодец!» – это сказала девочка, сидевшая с Данилой за одной партой.

Звонок прозвенел, и ребята, переговариваясь, высыпали в коридор.

Ни в учительскую, ни в столовую бежать уже не хотелось. Она сидела за столом и машинально перекладывала с одной его половины на другую предметы, прежде лежавшие каждый на своём привычном месте: стакан с ручками и карандашами, чистые листы бумаги, стопка тетрадей, журнал, учебник. Что-то неправильное было в этом продуманном, набившем оскомину порядке. Маше вдруг показалось, что именно эти ничем не примечательные вещи – мел, тряпка на подоконнике, длинная линейка – настойчиво мешают какой-то очень важной мысли, которая никак не может пробиться сквозь привычный ход событий. Как лезущие из земли сорняки где-то там, глубоко, опутывают корнями семечко, которое не может проклюнуться наружу.

Глава 12

Дома в дверях её встретил угрюмый Петька.

– Классная ругалась, что ты не пришла на собрание, – сказал сын и протянул Маше дневник.

На нижнем поле она увидела запись красными чернилами:

«Родителям: убедительная просьба связаться со мной. Классная руководитель такая-то».

– Петька, скажи мне честно, – Маша захлопнула дневник и протянула его сыну, – ты что-то натворил?

– Я – нет, – ответил ребёнок. – А ты – да. Ты собрание прогуляла.

Маша закатила глаза и посмотрела на часы. Девять вечера. Она разыскала в записной книжке телефон учительницы.

– Мария Александровна, – сказала Петькина классная, – вы же понимаете, что звоните в нерабочее время.

– Простите! – ответила Маша. – Я сама только что пришла с работы.

– Даже если ваш сын со следующего года будет учиться за рубежом, это не даёт вам права так относиться к своим родительским обязанностям.

Классная говорила ещё долго. Она взяла с Маши обещание внести пожертвование на ремонт школы (хоть бы уж сочинили что-нибудь новенькое, подумала Маша). Объяснила, как в этом месяце следует оплачивать школьное питание. Намекнула, что Петьку пора отвести в парикмахерскую. Маша уже вторую неделю напоминала себе, что сына нужно подстричь, но вовсе не этот упрёк учительницы задел её сильнее всего.