Непокорная ведьма

– Вообще-то, – заметила Серафина, – у меня на самом деле есть план получше.

* * *

Под потолком сверкали люстры, слуги открывали все новые бутылки, вино лилось рекой. Банкетный зал купался в золотистом свете. Придворные Крессиды смеялись и сплетничали за столами в ожидании начала показательных процессов.

Каждый вечер за ужином сюда приводили врагов Крессиды, чтобы те умоляли сохранить им жизнь.

Руна разглядывала шикарное помещение. Ведьмы были разодеты в пух и прах, а ели из золоченых тарелок. Пировали, как будто Крессида уже победила. Как будто она всегда была королевой.

Неужели все и правда оказалось настолько просто? Или это лишь тщательно продуманное представление?

Если бы завтра сюда ворвалась Кровавая гвардия, был бы у солдат шанс? Или они потерпели бы поражение?

Руне не хотелось выяснять. Она беспокойно сжимала пальцы, выжидая, когда Серафина подаст знак. Сегодня они намеревались привести ее план в исполнение. Руна старалась не думать о том, что будет, если ее поймают, какую цену ей придется заплатить. Уродливые болезненные шрамы на спине служили прекрасным напоминанием.

Вскоре после начала пиршества солдаты приводили пленников, пойманных за день: членов Трибунала, военных из Кровавой гвардии, всех, кто работал на Доброго командира, кого-нибудь из министров. Каждого заставляли встать на колени перед столом Крессиды в ожидании приговора.

Одни ведьмы даже откладывали приборы, чтобы посмотреть, другие продолжали разговаривать. Они пробыли во дворце меньше недели, а многим уже надоели ежевечерние представления.

Все это напоминало Руне частные чистки – те редкие случаи, когда ведьм притаскивали на ужин в богатый особняк и убивали, пока гости наслаждаются чашечкой кофе после сытной трапезы.

«Мы по-прежнему в аду, – подумала она. – Просто в западню попадают то одни, то другие».

Заключенные молили сохранить жизнь им или кому-то из родных – супругам, детям, – а ведьмы потягивали вино и ели десерты. Без капли беспокойства.

По крайней мере, так казалось со стороны.

Руна, как и Серафина, подозревала, что некоторых, может, даже большинство присутствующих, происходящее очень даже беспокоило, просто было слишком страшно выдать себя.

Их теория подтвердилась, когда в зал втащили следующего заключенного.

Куратора командира – главу его шпионской сети.

Пока пленницу волокли к столу Крессиды, Джунипер сидела, мертвой хваткой вцепившись в край скатерти – так, что побелели костяшки пальцев. Сама она была бледнее простыни и не сводила глаз с заключенной, которую как раз заставляли преклонить колени.

Джунипер, судя по всему, узнала ее – эту девушку с узлом темных волос на макушке и без левого уха – и с такой силой отодвинула стул, что он скрипнул.

– Извините. – Покачиваясь, она встала из-за стола и бросилась прочь из зала.

Руна глазела ей вслед, пока внимание не привлек тихий храп. Обе ее охранницы спали прямо за столом, сидя напротив нее. Одна положила голову на руки, вторая подпирала рукой подбородок.

Серафина прочистила горло.

– Руна, по-моему, Джунипер что-то расстроило. Пожалуй, тебе стоит проверить, как там она.

Руна покосилась на Серафину.

Накануне та сказала ей: «Предоставь твоих сторожей мне».

Она что, заколдовала их напитки?

И Джунипер тоже была в этом замешана?

Сердце Руны пустилось вскачь.

С показным спокойствием, которого совершенно не ощущала на самом деле, Руна сложила салфетку. Взглянула на Крессиду. Та сидела в противоположном конце зала за столом с приближенными ведьмами. На королеве было темно-синее платье, сверкавшее, как небо в полночь, светлые, почти белые волосы были заплетены в тугую косу. Все внимание Крессиды было приковано к коленопреклоненному куратору. Девушка лишь мрачно глазела на королеву-ведьму – не раболепствовала, не умоляла.

И отчего-то казалась смутно знакомой.

Руна стряхнула непрошеные мысли, встала из-за стола и проскользнула в коридор.

При ней не было ритуального ножа, а надо было чем-то пустить себе кровь и наложить «Призрачного стража». Руна собиралась сбежать через кухни, схватить там нож поострее, а потом украсть в конюшне лошадь. Потом – сесть на поезд и отправиться на северо-восток, где ее вряд ли кто-то узнает и где никто не ищет ведьм. Население в этой части острова было малочисленным: никому не хотелось жить на голой равнине, на семи ветрах. В основном там располагались маленькие рыбацкие городишки. Руна нашла бы, с кем уплыть подальше, а если нет, украла бы лодку и уплыла сама. И все это время ее будет скрывать заклинание Серафины, из-за которого ведьму не увидит ни одна прорицательница.

А теперь весь план летел под откос из-за Джунипер.

Одной рукой та опиралась на стену, другую прижимала к животу. Грудь ее сильно вздымалась, и казалось, что несчастную вот-вот стошнит.

– Джунипер?

Ведьма подскочила и резко повернулась к Руне. Черные волосы у нее были уложены в высокую корону, из-за чего темные карие глаза казались особенно огромными.

Вид у нее был такой, будто она увидела привидение.

– Ты в порядке? – спросила Руна.

– Я… Я знаю ту девушку. Ту, которую называют куратором.

Руна нахмурилась. Может, Джунипер и не была втянута в план Серафины.

Джунипер покосилась на двери в банкетный зал.

– Родители сказали мне, что продали ее. А я ведь шла по каждому следу, распутала каждую ниточку. Я ее везде искала.

Руна тоже посмотрела на двери в зал – те самые, сквозь которые она только что вышла. Пока они были закрыты, и ей нельзя было стоять и ждать, пока двери откроют снова.

Надо было уходить.

Прямо сейчас.

Она уже повернулась в сторону кухни, но тут Джунипер прошептала:

– Я думала, Харроу мертва.

Харроу.

Руна вздрогнула, услышав это имя – не самое распространенное. Какова вероятность, что Харроу, стоявшая на коленях перед Крессидой, – подруга Гидеона?

– А потом солдаты втащили ее в зал, и я… Руна, я должна спасти ее.

Если Харроу на самом деле была куратором командира, ее наверняка отправят в одну из допросных. Ее попытаются расколоть, сломать. По-другому и быть не могло: Харроу была очень ценна.

Уходи! Сейчас же! С каждой секундой ты рискуешь все больше!