Непокорная ведьма

Он, казалось, перестал дышать.

Живой.

– Это я, Руна.

Она убрала нож, и в ту же секунду ее перевернули на спину. Руна поморщилась, чувствуя, как из ран снова пошла кровь.

– Докажи. – Он прижал холодный кончик лезвия прямо к сердцу Руны и, казалось, готов был вонзить нож ей в грудь. – Докажи, что ты на самом деле Руна, а не просто ведьма, укравшая чужой голос.

Тело его дрожало подобно сжатой пружине.

Но ведь это был Гидеон. Руна его не боялась. Совсем наоборот, ей хотелось обнять его и больше никогда не отпускать.

Обнаружить его было чудом, как и то, что он до сих пор был жив.

Что он вообще делает в Уинтерси?

– Когда мы виделись в последний раз, – зашептала она, – я пыталась украсть яблоки из твоего шкафа. Ты спросил, буду ли я скучать по тебе. А я сказала, что нет.

Он судорожно выдохнул.

– Врунья. – Гидеон убрал клинок и склонился, коснувшись лбом лба Руны. – Ты сказала, что будешь скучать по мне, как лиса скучает по волчьей пасти.

– То есть ни капельки.

Она практически чувствовала в темноте его улыбку. Гидеон скользнул рукой по ее щеке, заключил ее лицо в ладони. Его прикосновение было слаще меда. Руне ужасно хотелось обнять его за плечи, притянуть ближе, но она чувствовала, что раны на спине снова открылись, и знала, что чем дольше пролежит на полу, тем больнее будет.

Спина горела так, что Руна замерла.

Гидеон это почувствовал и, разумеется, тут же сделал неверные выводы. Он отстранился.

Ей хотелось объясниться, вот только для этого пришлось бы рассказать ему, что натворила Крессида. Гидеон непременно потребует, чтобы она показала ему свои шрамы, а уж этого Руна делать не собиралась.

Она хотела, чтобы он запомнил ее такой, какой она была прежде. Красивой, а не… освежеванной.

Не омерзительной.

Гидеон встал и зажег свечу. Вспыхнул свет, и Руна вдруг спохватилась, насколько расхристанной выглядит, что сделал с ней Сорен. Она поспешно села и попыталась отползти к стене, но было слишком поздно. Гидеон уже заметил разодранный корсет, порванную нижнюю рубашку.

Глаза его потемнели от гнева.

– Кто сделал с тобой такое?

Руна опустила голову. Ей было стыдно, хоть она и сама не знала толком почему. Она сжала порванную ткань, прижала ближе к груди.

Гидеон опустился перед ней на колени. От него веяло жаркой яростью. Зато голос его, к удивлению Руны, звучал куда спокойнее, чем прежде. Она осознала, что Гидеон пытается сдержаться. Ради нее.

– Руна. Скажи мне его имя.

Она вспомнила все случившееся с Сореном в коридоре дворца, и на глазах у нее выступили слезы. Ей так хотелось все рассказать, но, казалось, голос отказал ей. Она не могла произнести ни слова.

– Это уже неважно, – наконец выдавила девушка. – Я убила его. Воспользовалась твоим советом и не колебалась.

Гидеон внимательно рассматривал ее в свете свечи. В глазах его плескалась ярость, брови сошлись на переносице. Казалось, он хотел коснуться ее, но передумал. Будто не был уверен, насколько желанным будет его прикосновение.

– Полагаю, ты избавила меня от необходимости убивать его самому.

– Я думала, тебя убили, – прошептала Руна. Они не сводили друг с друга глаз. Ей ужасно хотелось скользнуть пальцами вдоль точеных скул, очертить нос, упрямый изгиб бровей. – Я думала, что уже никогда тебя не увижу. – Голос ее сорвался.

Гидеон смягчился.

– Я думал, ты сбежала.

– Я и сбежала.

– Тогда что ты здесь делаешь?

Ответить она не успела.

В коридоре зашумели, и они оба дернулись от неожиданности. Гидеон покосился на открытую дверь в комнату для колдовства.

– В доме несколько десятков солдат Кровавой гвардии, – сказал он, вставая. – Им приказано застрелить тебя на месте. Тебе надо спрятаться…

Ему не удалось сделать и несколько шагов. В спальне раздались шаги, и, прежде чем Гидеон успел закрыть потайную дверь, скрыв их обоих от посторонних глаз, в проеме появился Ной в сопровождении нескольких солдат.

Должно быть, они услышали шум борьбы. Вслед за гвардейцами в комнату ввалилась Лейла.

При виде Руны все они вытащили оружие.

Гидеон шагнул вперед, заслоняя Руну.

– Отведи мисс Уинтерс на задний двор и застрели, – велел Ной свой сестре. – А я разберусь со шлюхой ведьмы.

Руну охватило смертоносное пламя.

Да как он смеет так называть Гидеона!

Она схватила с пола украденный нож, отброшенный в пылу схватки, и вышла вперед, не сводя глаз с пистолета Ноя.

– У Гидеона в одном ногте больше доблести, чем во всем твоем теле, ты, кусок…

– Руна. – В голосе Гидеона слышалось предостережение.

Вот только что Ной мог сделать? Застрелить ее? Лейла и так собиралась это сделать.

– Бросай нож, – велела Лейла. Она вскинула пистолет и подошла ближе.

Руна подняла руки, как будто собиралась сдаваться, но вместо того чтобы бросить нож на пол, она швырнула его вперед.

Прямо в Ноя.

Тот пригнулся, но недостаточно проворно. Лезвие засело в плече, и он закричал.

Ной выстрелил, но промахнулся. Руна бросилась на него подобно разъяренному зверю. Казалось, вся накопленная ею ярость, горе и страх вдруг сосредоточились на единой цели. Она решила, что если сумеет хотя бы ударить Ноя, то ей станет легче. Она снова почувствует себя собой.

Однако Лейла перехватила ее поперек талии, а остальные солдаты бросились на Гидеона.

Руна царапалась и отбивалась как дикая кошка, но все было бесполезно. Лейла позвала подкрепление, а в следующую минуту Руну швырнули на пол и прижали к дощатому полу. Лейла приставила колено прямо к разодранной спине.

Тело Руны взорвалось болью, и она затихла.

Ей сковали запястья и вздернули ее на ноги.

– Нет! – закричал Гидеон. – Нет!

Пока их тащили из комнаты, Руна оглянулась и увидела, что солдаты с трудом сдерживают его. В глазах Гидеона застыло безумие, все мышцы напряглись, и он что есть силы отбивался от гвардейцев.

– Лейла, не надо!

Лейла остановилась.

– Гидеон, она же возвела на трон Крессиду. Ту самую Крессиду, которая, пока мы тут разговариваем, казнит людей. – Она оглянулась. – Чудовище, убившее моего отца.