Непокорная ведьма
Шрифт:
То был не ее поезд, а совершенно другой, и он неумолимо приближался.
А Гидеон направился прямо ему навстречу.
– Да ты издеваешься! – просипела Руна и изо всех сил бросилась за ним.
– Ему придется сбросить скорость. – Гидеон тяжело дышал и говорил с трудом. – Поезд подойдет к сортировочной и не остановится… но замедлится.
Руна оглянулась. Их догоняли собаки.
Выбора не было. Придется запрыгнуть на ходу.
Не успела она подготовиться, как поезд поравнялся с ними. Грохотал двигатель. Раздался оглушительный скрип колес – сработали тормоза. Звук был таким
Руна и Гидеон понеслись еще быстрее.
Большая часть вагонов была с окнами, а значит, поезд был не товарный. Но и людей видно не было – по крайней мере, на первый взгляд.
Гидеон сжал ее руку, будто спрашивал, готова ли Руна.
Руна готова не была. Поезд шел слишком быстро. Что, если она прыгнет и промахнется? Что, если упадет под колеса?
Однако собаки настигали, она уже слышала их рычание. И ноги у Руны уставали. Она сдавала.
Кроме того, поезд неумолимо двигался дальше. Еще три вагона, и все.
– Ты же вроде сказал, он сбросит скорость!
Гидеон не ответил. Он отпустил ее руку и приготовился к прыжку. Побежал быстрее, обгоняя девушку. Руна видела, как он выжидает нужный момент: поравнявшись с предпоследним вагоном, он бросился вперед и схватился за перила платформы.
У него была крепкая хватка, и мгновение спустя его ботинки с грохотом приземлились на край платформы.
– Хвастун, – проворчала Руна.
Гидеон перемахнул через ограждение и повернулся к девушке, дожидаясь ее.
Вот только был поздно: вагон уже умчался дальше, и Гидеон исчез из виду, а с Руной поравнялся следующий – последний – вагон.
Вот он.
Ее последний шанс.
Надо было прыгать, или она останется здесь.
Собаки наступали на пятки, в воздухе свистели пули. Ей стоит сдаться. Отказаться от этой безумной затеи. Бесполезно даже пытаться…
Нет.
В ней будто вспыхнула искра. Старое чувство. Знакомое чувство. Руна будто снова замышляла авантюру, снова пыталась перехитрить некоего капитана Кровавой гвардии, снова рисковала всем ради шанса спасти еще одну ведьму от очистки.
Она уже и забыла, какой восторг испытывала при этом. Какой неприкасаемой себя чувствовала.
Неуязвимой.
Я Багровый Мотылек.
Вот каким был ответ на давно мучивший ее вопрос.
«Я не встречал такой доброй, умной и смелой девушки, как ты».
Вот кем была Руна Уинтерс. Этой самой девушкой. Прямо сейчас.
Руна повернулась к вагону, зная: сейчас или никогда.
А потом прыгнула.
В последний момент, за долю секунды до ускорения поезда, она схватилась за перила и вцепилась в них изо всех сил. Коленями врезалась в холодную сталь, и ее охватила боль.
Но Руна не разжала пальцы.
Не обращая внимания на пули, рикошетом отлетавшие от вагона, и на рычание собак внизу, она подтянулась и перемахнула через ограду.
Вот от чего я бежала. Не от Крессиды. Не от Кровавой гвардии.
Руна бежала от самой себя. Все это время она старательно не думала о том, чего больше всего хочет на самом деле, потому что боялась, что никогда не сможет это получить.
Дверь вагона распахнулась, и на платформу вышел Гидеон. Он взвел перезаряженный пистолет и
принялся стрелять в солдат. Он стрелял до тех пор, пока не кончились патроны, а потом перезарядил оружие и стал палить снова. Пистолет он опустил только тогда, когда поезд выехал с сортировочной станции и, набирая скорость, помчался прочь.Глава 71
Руна
Растрепанные, тяжело дыша, они ввалились в темный вагон. Поезд грохотал, лязгал, проходы были узкие. На повороте вагон тряхнуло, и Руна схватилась за стену, чтобы устоять на ногах. Ей было никак не перевести дух.
Гидеон стоял, прислонившись к противоположной стене, и как зачарованный смотрел на нее. За окном смеркалось – солнце почти опустилось за горизонт, и в последних его лучах Гидеон казался настоящей горой, великаном. Руна смотрела на него и не могла насмотреться. Он рискнул своей жизнью ради нее. Снова и снова доказывал ей, что вместе им было лучше, чем поодиночке.
Так почему она вздумала оставить его?
Потому что боялась потерять.
Вот только, сбежав, она бы неизбежно его потеряла. Причем по доброй воле.
О чем она вообще только думала?
Не стоило даже просить его поехать с ней. Она предложила ему сбежать, то есть, в сущности, пойти против совести. Против всего хорошего, что в нем было. Она ведь прекрасно знала, чего будет стоить Гидеону согласие. И все равно попросила.
Казалось, Руна вдруг оказалась на месте Алекса, который умолял ее сбежать и тем самым доказал, что совершенно ее не знал.
– Ты в порядке? – спросил Гидеон, нарушив молчание.
Руна едва услышала вопрос. Ей вспомнился другой поезд, отходящий от перрона, вспомнилось собственное отражение в окне.
– Однажды ты спросил, хочу ли я детей, – сказала она вместо ответа.
Гидеон удивленно склонил голову к плечу. Видимо, не ожидал таких слов.
– Я хочу троих.
В том желтом доме на набережной, когда пули свистели у них с Гидеоном над головами, она видела трех малышей, бегущих по цветущему полю.
В тот момент она сразу поняла, что это дети Гидеона. И только сегодня, изучая собственное отражение в окне поезда, она осознала, что они еще и ее. Они были на нее похожи.
Руна боялась даже надеяться обзавестись собственной семьей – найти свое место в кругу людей, которые по-настоящему, безусловно ее любят. Она не знала, истинным ли было видение или подсознание выдавало желаемое за действительное. Единственное, в чем она была уверена, – в том, что хочет такое будущее. Чтобы оно сбылось. Чтобы они сбылись.
А для этого надо было остаться.
Гидеон запустил пятерню в темные волосы и взглянул в окно.
– Поезд идет на юг, – сказал он. – Значит, до следующей станции несколько часов. Можно спрыгнуть на сортировочной, а потом я помогу тебе запрыгнуть в другой поезд. Или можем найти гавань, куда еще не добрались солдаты, и посадить тебя в лодку.
Руна нахмурилась.
Не на такой ответ она надеялась.
– Гидеон, я только что сказала, что…
– Что в один прекрасный день ты хочешь завести семью. – Он отвернулся от окна и пристально посмотрел на нее. Он казался… печальным. – Я все понимаю. Поэтому ты и хочешь сбежать.