Непознанный мир (цикл повестей)

Лорд Чарльз был напуган. Он не понимал, как такое может быть. И только молча смотрел на того, кто стоял на пороге, пока тот не сорвался с места и не подбежал к нему, упав на колени перед его постелью.

– Нет… Нет, ты не Престон, уходи, пожалуйста, уходи!.. НЕ МУЧАЙ МЕНЯ, ПРИЗРАК! – закричал лорд. – Я знаю, что из-за меня ты погиб, и хочу умереть так же!

– Ваша светлость, ваша светлость, я не призрак, я жив! – отвечал ему старик, отчаянно пытаясь успокоить лорда. – Я не умер, ваша светлость, я живой и со мной всё в порядке!

– Нет… – прошептал Чарльз. – Этого не может быть… – Он затих и долго глядел на то, как живой Престон шепчет о том, как он счастлив видеть своего господина. Затем лорд всё же прикоснулся к нему, к его голове и плечам, и, убедившись, что перед ним живой человек из плоти и крови, а не бесплотный дух страдающего мертвеца, он, наконец, крепко обнял своего старого дворецкого, прося прощения за то, что не соглашался признать его сразу. Потом их слёзы сменились взаимной радостью, и лорд и слуга высказали друг другу всё, что скопилось у них на душе за последнее время.

– Престон, я так испугался за тебя, когда ты вступил в поединок с королём юнигеров, и понял, что ты на самом деле очень многое для меня значишь, и я значу для тебя не меньше, – говорил лорд Чарльз, виновато опустив голову. – Каким же я был глупцом, не замечая в тебе этого, когда мы жили в Англии… А значит, прощать меня за все мои зверские поступки ты не должен.

– Не стоит ворошить прошлое, ваша светлость, – возразил ему старик. – Я никогда не держал на вас зла ни на что, а в том случае с королём юнигеров я знал, что он убьёт вас, если я не вмешаюсь. Но за это не стоит меня благодарить, ваша светлость, ведь я тоже проиграл ему и не смог его обхитрить. Это сделали вы, сказав ему, где камень, и этим спасли жизнь мне, так что мы с вами в расчёте.

– Но как же ты смог выжить, Престон, – недоумевал лорд. – Я же собственными глазами видел твою смерть. И твоё сердце в разорванной груди… Оно же не билось! Ты был мёртв! Как же могло получиться, что ты выжил при таких ранах?!

– Да, ваша светлость, оно не билось, – подтвердил старик, положив руки хозяину на плечи и глядя ему прямо в глаза. – Оно не билось, но вы не хотели моей смерти, не хотели её так сильно, что благодаря вашей вере и надежде, а главное – любви, которую вы обрели в тот момент, изменив своё ко мне отношение, я смог возвратиться в этот мир. И моё сердце вновь забилось для вас – просто вы это уже не видели, когда Великий Фреммор поднял меня в воздух для того, чтобы залечить мои раны и вернуть здоровье и силы.

– А я думал, Престон, что Великий Фреммор хотел забрать у меня твоё тело, – поведал лорд. – А… кто это был с ним? Такой человек с чёрными крыльями, похожий на меня? Кто он?

Старый слуга улыбнулся.

– Это был его хозяин, лорд Вейсголлвилд. Если вы вспомните легенду о Великом Фремморе, ваша светлость, то всё поймёте. Они передавали мне свои мысли, когда лечили меня. И я узнал, что это они спасли нас, когда мы падали с башни. Они же боролись с юнигерами, помогая нашим воинам. А лорд Вейсголлвилд указал вам дорогу после того, как я схватился с королём юнигеров. Но вовсе не они, а вы, именно вы положили конец этой войне и выиграли её.

– Я? – удивился Чарльз. – Но я лишь трусливо лежал в снегу и дрожал как мышь, когда король юнигеров расправлялся с тобой. Я не победитель, Престон, а жалкий червяк… – Он спрятал лицо в ладони.

– Нет, вы не жалкий червяк, ваша светлость, – возразил Престон, улыбнувшись. – Вы заставили короля юнигеров полететь за камнем в разрушающийся замок, и как только он оказался там, древние стены рухнули и погребли под собой и его, и камень. Таким образом, все до единого юнигеры в мгновение ока стали тем, кем они были когда-то очень давно – всего лишь безобидными клубами дыма, не могущими причинить никому вреда. Вы – наш спаситель, ваша светлость, и весь народ Гулсена благодарен вам за это.

Лорд Чарльз не мог согласиться с тем, что он победитель, ведь настоящим победителем он считал Престона, не побоявшегося сразиться с тем, кто намного сильнее его.

– Не я герой, а ты, Престон, – произнёс лорд. – А я даже не могу толково управлять государством. Ты лучше расскажи мне, что произошло, когда Фреммор и Вейсголлвилд лишили меня сознания. И как им удалось вылечить тебя от столь ужасных ран?

– Они не лишали вас сознания, ваша светлость, – ответил старик. – Они тоже исцелили вас, а затем ваши воины отвезли вас на одном из грифонов в Гулсенскасл. На сыне погибшего грифоньего короля. Он единственный из всех уцелевших остался с нашей армией. И, узнав про вашу стойкость и мужество, пожалел, что сам он таковым не является. Вы ведь видели, что он пал духом после гибели своего отца. И поэтому захотел искупить свою вину перед вами. Он поклялся, что постарается стать таким, как вы, и измениться в лучшую сторону подобно вам, чтобы быть достойным своего погибшего отца. Остальные воины отправились пешими, и через неделю были уже дома. А я улетел с вами тогда на грифоне. Вы долго не приходили в себя и две недели лежали без сознания. Я очень беспокоился за вас и был рядом день и ночь. – Старик глубоко вздохнул. – И рад, что вы очнулись. Вы быстро поправитесь теперь, не волнуйтесь. Великий Фреммор исцелил меня при помощи своей могущественной силы – белого пламени, – и, поверьте, я пострадал куда меньше, чем вы. Ваша спина была в ужасном состоянии даже после прикосновения Первого слуги и его лорда, именно поэтому вы не приходили в сознание так долго. Но тогда, когда вы, настолько тяжело раненный, не думая о собственных ранах, искренне покаялись за себя, это спасло мне жизнь. Мой спаситель – вы, а не Великий Фреммор, да не прогневается он на меня за такие слова. Тогда, когда это случилось, я был уже на полпути до своей истинной смерти. Я шёл на свет, и этот свет манил и звал меня, ваша светлость, и обещал, что будет любить меня вечно, и не земною любовью, а истинной, небесной. Но то же самое я вдруг услышал позади себя, и это был ваш голос. Он звал меня вернуться. Вернуться назад. И я впал в замешательство и остановился. И сказал свету впереди: «Там мой хозяин… Я должен вернуться к нему». Но свет мне ответил: «Он не любил тебя, не дорожил тобой и не заботился о тебе, почему же ты хочешь вернуться туда, где Зло? А здесь у тебя будет истинная любовь и настоящее, вечное счастье». Свет потянул меня к себе с ещё большей силой, но я стал сопротивляться. «Нет! Неправда! – вскричал я. – Он любит меня! Он изменился, я чувствую это! И я нужен ему! Нужен!» С большим трудом я повернул назад и пошёл обратно в черную бездну, к Жизни, изо всех сил сопротивляясь свету, который тянул меня назад. Но я справился с этим и вернулся к вам, ваша светлость, ради вас, чтобы вы не остались без того, ради кого изменились внутренне. Я ведь знаю, насколько это сложно – стать другим человеком ради счастья того, кем дорожишь и за кого беспокоишься. И это настоящее самопожертвование, ваша светлость. Спасибо вам за то, что вы для меня сделали. Большое спасибо.

– Ну что ты, Престон, – рассмеялся лорд. – Я не заслужил твоей благодарности. Я так рад, что ты жив, и до сих пор не могу поверить в это. И, наверное, я теперь более чем похож на своего далёкого предка, верно, Престон?

Старик поглядел в глаза своему господину, словно сравнивая его с портретом сэра Джереми, а затем улыбнулся и глубокомысленно кивнул.

– Да и ты, Престон, мне кое-кого напоминаешь, да и всегда напоминал, – добавил лорд. – Ты ведь так похож на своего предка, Дорнтона. И, признаюсь тебе, что, когда я впервые увидел ту картину в нашем замке, то разозлился на неё потому, что наши предки оба очень сильно напоминали нас с тобой. Жаль, что я приказал вам её сжечь, и жаль, что и книгу Джереми постигла та же участь… Я глубоко виноват перед тобою, Престон, за то, что был таким ужасным хозяином…

– Не стоит просить прощенья, ваша светлость, – загадочно улыбнулся в ответ старик. – Картина цела, мы её тогда спрятали.

– Ах ты, хитрец! – рассмеялся лорд. – Тогда спасибо тебе и за это. Ты поистине уникальный дворецкий, Престон, и достоин самого лучшего, что я могу для тебя сделать. Вернёмся домой – прикажешь слугам повесить картину на самом видном месте в замке. И отныне я не буду ни в чём тебе отказывать, Престон, и помогать во всём. И никогда не обижу тебя, клянусь, ведь ради меня ты не умер и вернулся ко мне… Кстати, ты и ещё кое-кого мне напомнил.

– Кого же, ваша светлость? – изумился старик.

– Слугу с крылом, изображённом на гербофлаге королевства, – довольно объявил лорд.

– Да, но это всего лишь совпадение, – рассмеялся Престон. – Крыло у слуги обозначает скорость и расторопность, и досталось ему от грифона, который когда-то был там вместо него… Но, ваша светлость, у нас осталась одна нерешённая задача. Как нам вернуться домой? Народ Гулсена вряд ли отпустит нас после того, как мы совершили подвиг, несомненно, затмивший подвиг наших предшественников.

– Ерунда, Престон, – отмахнулся Чарльз. – Не им решать, как нам поступать в той или иной ситуации. У меня есть кое-какая идея. Когда я очнулся, то увидел подле себя Казила, и вспомнил о своём намерении сделать его и Хэвиса правителями королевства. Но он не дал мне об этом ему сказать. Сейчас же я хочу попытаться убедить их принять престол, тем паче что мы, если подумать, занимаем его незаконно, а во всём Гулсене лишь они двое знают, что мы на самом деле не Истинные. Да и не мы давали клятву вернуться в Гулсен тогда, а наши предки. Поэтому мы не связаны с этим королевством никакими обещаниями, а значит, не обязаны были и вовсе сюда прилетать и воевать с теми, с кем воевать попросту не имеем права, да и не можем, не являясь достойными соперниками, какими были бы для юнигеров Джереми и Дорнтон, обладавшие силами меча и копья. В этом я лишний раз убедился тогда, когда меч Гулла не подчинился мне. А без второй силы сила Импиринт-хоуп бесполезна. Поэтому-то ты, Престон, ни разу не воспользовался своим копьём. И хоть оно тебе и подчинилось, драться с его помощью ты всё равно не смог бы. Я это понял, когда встретился с тобою на ступенях башни.