Непознанный мир (цикл повестей)

Король грифонов взлетел и, облетев замок, стал подниматься ещё выше, планируя широкими крыльями. Престон следил за его полётом всего несколько секунд, а затем отвлёкся на разговор с Батлером и не видел, что, когда Нейгриф поднялся в высоту на уровень самой высокой башни заброшенного замка, в её окне на какое-то мгновенье вдруг вспыхнул ярчайший свет, и в следующий миг раздался громкий, полный боли крик раненого птицельва.

Войско зашумело, но этот шум тут же перекрыл оглушительный крик грифонов, которые в мгновение ока взвились ввысь и пошли прямой атакой на мрачные стены замка.

Нейгриф упал на землю с северной стороны башни, поэтому никто из людей не видел его падения. И только сын Нейгрифа, Милторн, первым из грифонов увидевший то, что произошло, и первым поднявшийся в воздух, уже летел к лежавшему в глубоком снегу телу своего старого отца.

Да, грифоны не были людьми, и именно поэтому при первом же знаке о появлении врага они единой стаей сорвались в атаку, не нуждаясь ни в каких приказах к этой атаке. Напрасно Престон призывал их вернуться и не быть столь безрассудными, но грифоны в силу своей природы не могли понять тактику мышления человека. Ведь первая кровь уже пролилась, а это в их мире и было настоящим приказом идти в атаку. Но, в отличие от них, Престон и остальные понимали, что грифоны идут на верную смерть и подвергают ей не только себя, но и людей, выдавая и предавая их юнигерам.

Престон признал свою несостоятельность как военачальник: юнигеры всё-таки обхитрили их. Как же он мог наивно подумать, что при их скорости и силе крылатые полулюди не успели добраться до центральных земель быстрее гулсенцев! И сам же помог им в их коварном плане, поднеся им свою армию под самый их нос, армию, не подозревающую, что их враг уже здесь, а значит, не способную мгновенно отразить их удар, первой жертвой которого стал король грифонов.

Нет, разъярённых птицельвов уже ничто не могло остановить. Юнигеры не показывались, да и вспышек света больше не было, но примерно четверть из всей армии грифонов уже проникла в замок через множество окон, и о том, что творилось сейчас внутри, можно было только догадываться.

Престон приказал воинам быстро отступать назад, в снега, и приготовиться к битве. Он полагал, что грифонам удастся выманить юнигеров из замка, – иначе и быть не могло. А сам решительно направился ко входу в зловещую цитадель.

– Престон! – вскричал лорд Чарльз, бросившись следом. – Куда ты? Ты что, сошёл с ума? Тебя же убьют!

– Моя задача сейчас – найти Хранителя камня юнигеров, – довольно строго ответил старик, повернувшись к лорду. – А ваша – оставаться здесь и руководить действиями грифонов. – Тут его тон сменился на умоляющий. – Пожалуйста, ваша светлость, ведь мы на войне, не забывайте об этом. Здесь надо действовать жёстко и сурово. Переменитесь хотя бы ради меня.

С этими словами старик развернулся и продолжил свой путь, а лорд так и остался стоять, поражённый тем, как же всё-таки изменился его дворецкий за последнее время. Да и он сам – не в меньшей степени.

– Ну что ж, – сказал он сам себе. – Если это приказ, Престон…

Он взлетел на своих чёрных крыльях и, перелетев стену, увидел за ней короля грифонов и его сына, который, задрав голову, посылал в небеса гневные крики, проклиная невидимого убийцу своего отца.

То, что Нейгриф убит, было видно невооружённым глазом. У него была неестественно выгнута спина и шея, а из ноздрей вытекала кровь. Широко раскрытые глаза с застывшим в них ужасом глядели в пустоту. По-видимому, его убил сильный удар о землю, но обугленное до костей бедро говорило о том, что нейтронный шар юнигера всё же достиг своей цели.

– Милторн, лети за всеми! – скомандовал лорд, у которого при виде поверженного Нейгрифа, на котором он всего полчаса назад летел в небесах, сжалось сердце. – Отомсти за него! Ты нужен им, ведь теперь ты – их король!

Грифон с ненавистью глянул на человека.

– Не говори мне, что делать, мы не подчиняемся вам! Это наша личная месть, а вашими воинами мы никогда не были! Уходи и не мешай мне оплакивать моего отца!

Ответ Милторна по меньшей мере удивил лорда.

– Твой отец осудил бы тебя за такие слова! – с осуждением ответил Чарльз. – Он согласился помочь нам, и вложил в это согласие не только личную месть грифонов. Но если ты не желаешь мне подчиняться – что ж, дело твоё. Сиди тут и плачь, пока тебя вслед за твоим отцом не убьют юнигеры.

В ответ птицелев оглушительно закричал по-птичьи, распушив на теле рыжую шерсть, но затем он вновь впал в уныние, опустив голову, и жалобно заклокотал, склонившись над телом своего отца.

– Ты не достоин называться королём грифонов, – негромко произнёс лорд и взмыл ввысь, беря на себя руководство неуправляемой грифоньей стаей. Теперь он понял, что означали последние слова Престона. И дал себе слово стать таким, каким так хочет видеть его старый дворецкий.

Огромная стая из бело-жёлто-рыжих грифоньих тел буквально облепила древние развалины, но это и пугало лорда: пытаясь выбраться наружу, юнигеры наверняка уничтожат их всех, как преграду на пути к выходу, поэтому попытался заставить их повиноваться и отступить от замка, но тщетно: птицельвы были чересчур упрямы и разъярены, и, пытаясь прорваться целыми группами в небольшие окошечки башен, попросту не слышали из-за собственных криков и шума приказов монарха. Видя всю бесполезность своих действий, лорд Чарльз помчался вниз, пытаясь найти хотя бы одно не занятое грифонами окно, через которое можно было бы пролезть вовнутрь и попытаться найти Престона.

Наконец где-то в глубине цитадели среди многочисленных мелких башенок Чарльз обнаружил полуразрушенный остов одной из них, не замеченный ни одним из грифонов, и быстро проник внутрь.

Оказавшись в заваленном снегом пространстве, он стал искать выход. Здесь царила абсолютная тишина – наверное, стены были слишком толстыми, и из-за этого любые, даже самые громкие звуки терялись в недрах этих стен.

Выход, к счастью, отыскался быстро, но Чарльзу пришлось приложить все силы, чтобы тяжёлая каменная дверь покорилась ему. Открыв её, он увидел винтовую лестницу, уходящую круто вниз. Очень осторожно он двинулся по ней, держась за стены. На всякий случай лорд вытащил меч, который ему выковали. И хотя это оружие было более чем бесполезно перед таким противником, как юнигер, лорд всё же надеялся, что этот меч ему хоть в чём-то послужит. И если не уничтожит врага, то хотя бы поможет владельцу выиграть время и поскорее унести ноги.

Лестнице этой, казалось, не будет конца, а тишина становилась всё более пугающей. Чарльзу на мгновение даже показалось, что он спускается в ад. Но впоследствии он всё же вышел на большое пространство, похожее на зал для бальных танцев. Уж чего-чего, а замок для подобных увеселений – самое неподходящее место, решил лорд, и тут до него наконец-то донеслись звуки, похожие на всплески крыльев. Этот шум появился из другого конца зала. Чарльз на всякий случай расправил свои, и стал медленно приближаться к месту, откуда он услышал шум. Где-то сверху несколькими этажами выше, по-видимому, и происходила яростная схватка грифонов с юнигерами, – их крики и другие звуки были здесь едва слышными, но всё же узнаваемыми.

Дойдя до самого конца зала, лорд выставил вперёд свой меч и громогласно воззвал, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более увереннее и злее:

– Выходи на бой, юнигер! Прячутся лишь жалкие трусы!

В ответ на его зов откуда-то сверху раздался чудовищный грохот, и лорд едва успел отскочить в сторону в то время, как огромная каменная глыба обрушилась прямо на то место, где он только что стоял.

За поднявшейся стеной пыли Чарльз не увидел, как прямо над ним промелькнула большая серая тень, и в следующее мгновенье что-то сильно ударило его сзади.

Падая, Чарльз понял, что медлить нельзя, иначе он погибнет. Позволив себе упасть, он тут же резко вскочил, и так как по-прежнему ничего не видел перед собой из-за пыли, поднявшейся от расколовшейся глыбы, развернулся, прыгнул, и, как только почувствовал, что наткнулся на что-то плотное, на лету всадил в это что-то свой меч, вложив в этот удар всю свою силу.

Очередной удар о землю был уже не таким болезненным, поскольку Чарльз приземлился на то, что поймал. И как только он открыл глаза, чтобы взглянуть на свою добычу, он почти возликовал.