Невыносимые противоречия

Он мог посмотреть на телефон, выключить оперу или узнать сколько времени он здесь. Мог зацепиться за реальность, но вместо этого он смортел на опущенную голову Генри, его плечи, подтянутые к груди колени. Руки в наручниках, пальцы выглядели как сломанные ветки. Францу показалось или плечи Генри тряслись? Возможно, он плакал, возможно, дрожал?

Франц прикрыл глаза всего на миг и проснулся от того, что рядом шаркали подошвы. Рипон и еще один солдат. Генри опять вжимал затылок в стену и смотрел вокруг с ненавистью.

– К-к-который час?
– спросил Франц.

– Восемь утра. Генерал Маркус звонил, - сказал Рипон.

Миме? Так кажется звали гнома, который водил Зигфрида на поводке?

– Хорошо, - Франц встал со стула, пошатнулся.

Он спал сидя, плечи и поясница затекли, но несмотря на это, Франц чувствовал душевный подъем. Он проспал больше пяти часов без пробуждений, и был полон сил.

На шее Генри часто дергался кадык, трещина на губе превратилась в черную линию. Как татуировка. На мертвом теле матери Луизы.

– Принесите ему бутылку воды, - приказал Франц.

– Слушаюсь, - солдат рядом выпятил грудь.

Франц никогда его прежде не встречал. Румяные щеки, торчащие уши.

Выйдя в коридор, Франц поправил одежду. Взглянул на телефон, батарея села. Гребаная опера длилась не меньше четырех часов.

– Кофе?
– предложил Рипон на первом этаже.

В окна лезли солнечные лучи, из камер ползли тени. Они раскачивались как маятники. Заключённые делали зарядку или ходили из угла в угол? Запах хлорки перебивал запах пота и сырых стен. На мониторах блестели пустые коридоры.

Возясь с кофейным автоматом, Рипон наклонил голову и потер шею. Громко фыркнув, машина нацедила кофе в пластик.

Франц удивился, увидев, что Хорхе, сапер, солдат, который привез его вчера, спит в джипе. Он храпел на переднем сиденье, в любую минуту готовый схватиться за руль и вжать ноги в педали. Когда Франц открыл дверь, Хорхе не дернулся, лишь открыл глаза и плавно сменил позу.

– Доброе утро, - Франц отдал ему свой стакан.

На дне глоток и кофейная гуща. Хорхе слизывал её с губ, выруливая к воротам и на улицу. Около тюрьмы по-прежнему стояли люди. Уставшие лица, тревожные движения. На ногах их удерживала надежда найти потерянных родственников. Девчонка с красными лентами в волосах встретилась с Францем взглядом. Она провожала джип глазами, пока он не исчез за углом.

Улицу Ромуло Гальегоса перегородили. Здание издательства обвалилось внутрь. Газеты и журналы превратились в конфети и рассыпались по асфальту. Самое крупное информационное издательство страны. Его газеты растиражировали обвинения против фонд Франца Варгаса. Его газеты каждую неделю печатали фотографии убитых. Пять пуль в грудь. Две в голову. Дыры вместо глаз, провал вместо челюсти.

На воротах базы ВВС появились листовки. На входе дежурил солдат с синяком под глазом. Драка или спарринг?

На плацу прыгали кадеты. Из-под подошв летела пыль как из под колес поезда. На спине, груди и подмышками растекались пятна пота. Франц вдруг понял, если Маркус отправит его сегодня на занятия, он взбунтуется. Он слишком долго послушно прогибался, пора заставить Маркуса уважать себя. Ночь в тюрьме вселила в Франца уверенность, что настало время перемен. Столовая Маркуса превратилась в штаб. Стену затянул экран проектора. Луиза ёрзала на стуле. Ее изображение было раза в два крупнее Франца.

– Пауза, - приказал офицер с седыми усами.

Изображение задрожало.

– Обратите внимание на задний план. Это отель "Четыре сезона". Мои люди побывали там, Гудисон снимает пентхауз.

– Как часто она выходит на связь со своими сообщниками на АЭС?
– перед Маркусом на столе стояли тарелки с булочками, пиалы с джемом и кофейные чашки.

Пустые, значит обсуждение началось давно.

– Франц, - Маркус заметил его в дверях и приглашающе кивнул.

По очереди Франц пожал руки пресс-секретарю и аналитикам. Восемь человек. Четверо сидели, положив локти на стол. Четверо скользили по комнате, возились с проектором, подкидывали на стол досье, карты, графики, списки.

Францу потребовалось несколько минут, чтобы понять, они ищут путь как подобраться к Луизе.

– Скорей всего, она выходит на связь с АЭС по часам. Определённое время. График. Если её взять в плен или убрать, график будет нарушен, это может привести к взрыву.

– И тогда, - мужчина с седыми усами обрисовал перспективы, прикинул разрушения и границы заражения.

На экране появилось изображение комнаты с пультами.

– Это Фло Гарди. Родился в Гото, двадцать семь лет. До того, как ушел к партизанам продавал наркотики. В Гото остались его жена и дочь, но нам не удалось их найти. Мы пробовали связать с Фло Гарди напрямую, предложить ему деньги, но похоже, сигнал глушится изнутри, и канал для связи открывается только в определённое время.

– Возможно, он связывается с Луизой каждые полчаса.

– С Гудисон связаться легче.

– Что мы можем ей предложить?

На столе зашуршали бумаги.

– Её родители, - сказал пресс-секретарь.
– Тело её матери нашли во дворе Дома Офицеров.

Франц сжал кулаки, пижон Нисман воспользовался его отчетом. Маркус и его аналитики искали способ избежать преговоров, избежать навязанной встречи с Нандо. Отделаться от необходимости создавать правительственную коалицию с повстанцами. У них это получится, если они снимут угрозу взрыва электростанции.

– Можно попробовать шантажировать её родителями, - сказал "седые усы".
– Сказать, что они у нас, если хочет увидеть их живыми, пусть даст отбой на АЭС.

– А если это не сработает? Если Фло не подчинится ей?
– полковник с бакенбардами крутил на столе пачку сигарет, как колесо рулетки.

– Нужно попробовать. Позвони ей, - приказал Маркус.

– Будешь говорить?
– тихо, почти доверительно склонился к нему "седые усы".