Нулевой потенциал

— Думал поначалу, я в своём мире. Не помнил вообще ничего о «носителе». Но, хлебнув снадобья для укрепления магии, вспомнил. Не всё, обрывками. Матвей Павлович Охотников тоже не из простых магов был. Магией смерти умел пользоваться, уж не знаю, как и почему. Десять лет назад на его дом напали, но неудачно. Родители мальчика спрятали. Восемь лет прожил Матвейка в поместье. Потом за ним пришли государевы люди. И служанка закляла его забвением. Матвей был полностью уверен, что не владеет магией, имеет нулевой потенциал. Способности заблокировались.

Аннушка хмурилась, но не перебивала. Я не мог понять по реакции, верила она мне или нет. Но, на всякий случай, приготовился отразить атаку.

— Служанка загодя зачаровала несколько артефактов. Видать, подозревала, что придут по Матвееву душу рано или поздно. Шестерня — один из них. Она не заряжена. Она была зачарована на восстановление памяти и слом магического блока. По крайней мере, Матвей был уверен, что к защите города Шестерня не имеет никакого отношения.

АнМихална хмыкнула недоверчиво, но снова промолчала.

— И ещё момент. В воспоминаниях тёзки мне не удалось найти ни одной крамольной мысли в адрес Государя. Матвей искренне считал, что родители преданно служат Его Императорскому Величеству. И собирался служить сам. И он с Гнилью умеет управляться. Насколько хорошо — не знаю.

Аннушка смотрела мне в глаза, не отрываясь, нахмурив тонкие бровки и закусив губу.

— Так вот, АнМихална. В своем времени я был стражем на границах Гнили. Делал всё, чтобы она не пожрала нашу родную землю. И убить себя я тебе не позволю. Не только потому, что жить хочу. Я, видать, единственный остался в просранном вами государстве, кто может разобраться с заразой. И я это сделаю. С женщинами не воюю. Но, если ты всерьёз встанешь на моём пути…

— Я тебе верю.

Голос прозвучал так спокойно и буднично, что я чуть не поперхнулся. Так просто? Без истерик, кучи вопросов, сомнений? На неё свалился мужик, утверждающий, что он из прошлого, неприкаянная душа, кои она казнит без разбора. А она — верит?!

— Но почему?!

— Сложно объяснить. Я…

На пределе слышимости возник ритмичный шорох. Такой звук в Гнили издают мохнатые когтистые лапы. Много лап. Очень много.

— Гролки! Бежим!

Мы понеслись, что было духу. Теперь, когда каждый из нас нёс объемную котомку из скорлупы паучьих яиц, наполненную зельями и частями твари для следующих партий, бежать стало трудно. Как назло, полянка быстро закончилась, вновь окунув нас в перелесок. Деревья здесь были мощные, кряжистые, ещё Гнилью не порченные. Из земли выступали толстые коренья. Я пока ещё скользил между стволами, но чуял, что лес густеет, и вскоре путь придётся прокладывать сквозь заросли.

Миг этот настал прискорбно рано. Мы наткнулись на притаившийся за густой порослью бурелом. Гролки надвигались с вальяжной неумолимостью собравшегося сытно попировать хищника. Ещё бы, после акта моего исцеления за Аннушкой такой след тянулся, словно свежеиспечённый яблочный пирог из кухни несли в столовую. Сопротивления от нас не ждали, поэтому загоняли неторопливо. Без человеческой жестокости, но со звериной обстоятельностью. Широкое полукольцо плавно сужалось. При виде бурелома гролки прибавили шагу от нетерпения. Да чтоб им хвосты ведьма плешивая связала…

Я позволил себе истратить секунду на концентрацию, а затем присел, коснувшись полуживой, не успевшей прогнить земли. И пустил магию потоком, сосредоточенно сплетая…

Отдача чуть не опрокинула меня. Нет, я не смог овладеть резервом полностью. Какая-то половина, но для слабого тела Матвея Павловича сила оказалась подобна штормовой волне. От моих пальцев вперёд полыхнуло тьмой, и серая полоса лениво прокатилась через поваленные стволы, сплетённые в агонии ветки, вывернутые из земли корни. Преграда вспыхнула на мгновение теневым факелом, а потом рассыпалась в прах, открывая для нас коридор метровой ширины.

В глазах АнМихалны застыл чистый восторг, и я подумал, не сварганить ли на коленке какое заклятие, настилающее красную дорожку, для пущего понту. Гролки тоже впечатлились и замедлились, тормозя большими косматыми лапами.

— Бежим. Они туповаты, но долго медлить не станут.

И мы снова рванули. Я уже ощущал впереди лёгкую вибрацию струн Грани, а перелесок выродился в очередную полянку, когда с противоположных сторон наперерез нам кинулись два лобастых жимедя. Мощные головы, склонённые к самой земле, сносили оказавшиеся на их пути сучья. Тяжёлые лапы с когтями в мой палец взрывали землю. Короткие острые иглы вздыбились гребнем на спинах.

Я, без предисловий, рванул Аннушку за руку, выхватывая с линии атаки тварей. На половине резерва я мог принять бой. И даже имел некоторые шансы выйти из него живым и сохранить спутницу. Но свора гролков за спиной снижала вероятности до неприличных значений. Артель вступала в бой с группами тварей только отрядом. И только если не находилось иного выхода. Старались отлавливать если не по одному, то малыми стаями. Твари в Гнили встречались разные. Те же гролки — относительно лёгкая добыча. Но помноженные на количество и поддержку в лице двух почти разумных жимедей…

— Бежим! Скорее!

Я вновь рванул АнМихалну в сторону, туда, где спешно закрывался полукольцом гролков наш шанс на спасение. За спиной с утробным рыком развернулся один жимедь, набрал скорость второй…

Нас упрямо отжимали дальше от Грани. Словно твари чуяли слабую надежду на спасение. Мы оторвались шагов на двадцать, и это было полное фиаско. Потягаться в скорости с гролками можно. С жимедями, коли они не оголодавшие, бесполезно. Нагонят и сомнут. А до Грани теперь метров двести. Не успею, даже под куполом…

Неблагородно швырнув Аннушку себе за спину, я выставил купол и приготовился драться.

Первый жимедь врезался в преграду всей тушей. Отскочил, встряхнулся, гася искры на непробиваемой шкуре. Второй успел притормозить и ударил лапами. Купол содрогнулся. Резерв просел до трети. Ведьмины титьки, эдак меня высушат минут за двадцать! Интересно, как отреагируют твари на сеанс любовных утех под куполом, на скорую руку?

Прямым не ударить, я рискую купол повредить. Понятия не имею, насколько он устойчив на таком резерве. Да чтоб ведьма твой «нулевой потенциал» в гнилом корыте полоскала, Матвейка! Набело, не перепроверяя себя, сплёл цепь искр, осторожно и быстро добавил к основному плетению. Купол полыхнул во все стороны, но часть разрядов оказалась слаба: не дотянул я. Гролки, подползавшие к куполу, прянули в стороны. Жимеди заревели, поднявшись во весь рост, и ударили по тонкой плёнке синхронно.

Так, с двадцатью минутами я прогадал. Силы таяли куда стремительнее. Вытянув почти половину оставшегося резерва, я добавил в купол вязь, поглощавшую силы тварей. Слабенькая вышла, но немного времени нам добавит.

Земля содрогнулась. Аннушка, съёжившаяся от ужаса за моей спиной, вскрикнула и присела. Я обернулся. На краю полянки приземлился огромный паук. Поболе того, что мы завалили вчера. У меня забрезжила скупая надежда.

Массивное тело, округлое брюшко, ноги стройные, без утолщений. Да у нас тут самочка! Гнезда поблизости нет: полотна паутины мы бы разглядели невооружённым взглядом. Нитей вообще не видно. Значит, они тонкие, сигнальные. Будущая мать пришла проверить, кто устроил шум на границе её владений. Влезать в бой она не станет, вернётся к гнезду. Что ж, нарисовался мизерный шанс…