Нулевой потенциал

Я насмешливо улыбнулся.

— Анна Михайловна, когда Матвей Павлович появится на людях с ненулевым потенциалом, вопросов мноооого возникнет. И вся твоя легенда псу под хвост.

— А это, Матвей Палыч, не твоя тревога. Тебе служанка магию заблокировала? Так я тоже могу.

Глава 11. Ловля на живца.

— Тебе служанка магию заблокировала? Так я тоже могу.

— Как?

— Как маг жизни. Наверчу тебе артефакт, он заблокирует магические каналы. Снаружи бездарем казаться будешь. Но и магией пользоваться не сможешь, пока не разрушишь действие.

— Насколько обратимо? — заинтересованно уточнил я.

— В любой момент. Делаю?

— Делай. По рукам. Мне тоже твоя помощь нужна, Аннушка. Огонь-девка ты, с какой стороны не посмотри.

— Промеж ног особенно, — хихикнула АнМихална и скривилась от приступа боли.

— Давай скорее тогда, пока ты силы не потеряла. Есть, что зачаровать?

— Найду. Обратный купол выставишь?

— После твоей подзарядки — легко.

Так я стал обладателем тонкого серебряного колечка, едва налезшего на мизинец. Но до выхода из Гнили надевать не стал, подвесил на шнурке.

К Грани мы добрались быстро и без лишних приключений. Карте цены не было. Помимо тоннелей Нутра, составитель отметил и тропы тварей, и гнездовья. Ох, мне бы такую в своё время.

Но Артель имела дело с Гнилью молодой, зарождавшейся, нестабильной. Карты составлялись, но большого проку в них не было: слишком быстро менялись поглощённые области. А что до географии, так свои участки любой приграничник знал, как собственную задницу, от и до. На память больше полагались.

С обозначениями я разбирался уже по ходу, натыкаясь на вехи вроде звериной тропы или границ паучьего гнездовья. Без карты плутать бы нам и плутать. Не дотянула бы Аннушка. А с ориентирами через четыре часа мы были у Грани, проскользнув мимо тварей, как мыши под носом сытого, осоловевшего кота.

Ведьмины титьки, да что ж за невезение такое! И ведь никто Грань-то не ровнял, это я чуял отлично. Но нас снова встретил стабильный ряд струн. Придётся лупить по-полной.

— Матвей, что надо-то? — едва слышно прошептала Аннушка, увидев моё замешательство. Она привалилась к округлому валуну и свесила голову на плечо. Боль девку изматывала. И сил оставалось всё меньше. Час-полтора, и надо в кокон пеленать, иначе кончится АнМихална, выйдет вся. И так долго продержалась, магии в ней ого-го сколько.

— Перепад нужен, чтобы пробить. Разница в напряжении. Тогда пробой будет аккуратным и не вызовет резонанса. Но струны здесь ровно вибрируют. Ударю мощно, и надо будет отходить подальше. Пробой не заштопаю, твари хлынут через некоторое время.

— То есть, хорошо бы расшатать?

— Да. Но нечем.

— А магию жизни Грань жрёт, значит, усиливается. Стабильность нарушается?

— Да. Ты чего удумала, Ань?

— Сможешь купол трубкой свернуть? Или кокон, как у вас это называется?

Голос звучал сипло, затихая на концах фраз.

— Ань, тебя высосет.

— Я слегка… подпущу, — улыбнулась АнМихална сухими растрескавшимися губами. — А потом сам. Выберемся — приведу себя в порядок. А будем силы тратить на пробой — или Гниль меня высосет, или твари добьют снаружи. Делай, Матвей Палыч.

Я подставил ей плечо, помог подойти к Грани вплотную и свёл ладони, собирая узкий трубчатый кокон от себя до струн.

Аннушка просунула пальцы меж моими руками и пустила тонкий поток магии жизни сквозь кокон. Несколько секунд ничего не происходило. А потом струны завибрировали вразнобой, пространство задрожало, резонируя.

— Хватит, убирай.

Но Аннушка держала поток. Я бросил на неё взгляд и обнаружил, что лисьи глаза закатились. АнМихална держалась на чистой силе воли. Я повел плечом, сбрасывая её на землю. Аннушка грохнулась, как куль с мукой. А я, не теряя драгоценных секунд, ударил через кокон чернильной иглой.

Грань вспучилась, дрогнула и лопнула нарывом. Напротив меня образовался лаз чуть больше человеческого тела. Я подхватил бесчувственную Аннушку и протащил наружу. Отойдя шагов на тридцать, опустил её на сочную зелёную травку и бегом вернулся к пробою. Надо успеть закрыть, пока твари не добежали.

Магия шла медленнее, чем требовалось. У Матвея Охотникова был свой пропускной потенциал, куда ниже моего. Приходилось считаться. Прореха зарастала медленно. Я уже слышал отдалённый нестройный шорох гролков. Их попробую сдержать. Главное, чтобы твари покрупнее не сунулись.

Аннушка навалилась мне на спину и вытянула руку, опустив локоть на моё предплечье. С пальцев полился уверенный поток, сплетаясь с моим. Я рот открыл обругать, но только крякнул от удивления. Грань жадно поглощала магию жизни и закрывалась! Мне оставалось только штопать поверх узкими штрихами своей силы. Несколько минут, и пробой схлопнулся. Ещё до того, как силуэты гролков стали различимы на фоне зыбкого тумана.

— Всё, — выдохнула Аннушка и осела на землю. Я опустился рядом, погладил её по влажным волосам, отёр бусинки пота с висков.

— Отдыхай, девочка, ты славно поработала. А мне надо Грань укрепить. Хотя бы снаружи.

Аннушка отползла шагов на десять и без сил растянулась в траве. Жиденькие потоки магии заклубились над ней перламутровым облаком. Правильно, тело восстановить надо. Хорошо ей от Гнили досталось. Резерв до одной пятой опустошила, как минимум.

Я вернулся к Грани, оценивая, что могу сделать с имевшимся запасом сил. Расставил вдоль опорные точки и забылся, накладывая плетение. Хорошо вышло. Лучше, чем ожидал. Даже руки от радости потёр, закончив. Да, укрепилась линия едва ли в сотню метров. Но это уже на сотню метров меньше возможности расширения для Гнили. Птичка по зёрнышку клюёт.

Обернулся на Аннушку. Она устало улыбалась мне, пытаясь заплести всклоченные волосы.

— Я подмогу вызвала. Часа через три приедут, заберут нас.

— В Приморск?

— Нет. Поедем дальше, в штаб. Придётся с моим начальством беседовать, Матвей. Давай доедим остатки припасов и проговорим твою легенду.

— Ты пособничаешь преступнику, Анна Михайловна.

— Я ловлю крыс под государственным троном, Матвей Павлович. Крыс своих, под хитрой личиной укрывшихся. У меня среди государевых людей помощников нет. Все потенциальные враги. И среди преступников врагов нет. Каждый — потенциальный союзник.

Дорогу в тряской повозке, которая, как теперь я узнал из воспоминаний Матвейки, называлась мобилем, я перенёс значительно лучше. Да и на мягком сидении, затянутом дорогим бархатом, оказалось куда удобнее, чем в клетушке на скамье.

Мобиль за нами приехал другой. Тоже высокий, на внушительных колёсах, но без клетки позади. Внутрь поместились аж четыре бойца, одетые в длинные чёрные сюртуки, застёгнутые наглухо. За поясом у каждого кобура с ог-не-стрель-ным оружием. Знания я тоже почерпнул из памяти Матвея Охотникова. Удобным оказалось слияние с носителем, хоть можно понять, что вокруг меня творится и не выглядеть сумасшедшим.