Нулевой потенциал

— Аня, ты соображать можешь?

— Более-менее, — слабым голосом отозвалась Аннушка, но без дрожи.

— Теперь время для «более». Паучиху видишь? Сейчас она обстановку оценит, отвернётся. Я купол снимаю, и мы со всех ног бежим к ней. Все вопросы потом.

— Ты с ума…

— Давай!!!

Купол с лёгким всплеском исчез. Жимедь повалился вперёд, не удержавшись на лапах, второй врезался в него. Гролки, рванувшие к потерявшей защиту добыче, частично застряли у мощных тел жимедей. Те разъярённо огрызались, молотя лапами по своим же.

Мы же рванули вперёд так, что ноги едва земли касались. Ещё немного… Успеть бы…

Успел. На бегу крепко обхватил АнМихалну за талию, прижал к себе и с разлёту впечатался в металлически-звонкую ногу паучицы. И обнял второй рукой, как дорогую невесту.

Тварь шагнула вперёд. Нас подбросило, едва не опрокинув на землю, но Аннушка по моему примеру вцепилась в конечность паучицы. Гролки почти настигли, норовя ухватить острыми кривыми зубами за щиколотку. Мир вокруг полыхнул разноцветным туманом.

— Не дыши... — выкрикнул я, понимая, что опоздал.

Глава 9. Избушка у леса.

— Не дыши... — выкрикнул я, понимая, что опоздал.

Паучица приземлилась тяжело, грохнув о землю лапами. Стряхнула нас походя, даже не заметив. И мне, и Анне ободрало ладони.

Земля была устлана туманом, и я задержал дыхание, шустро отползая в сторону от смертоносных ног. Но паучица не обратила никакого внимания на копошение под собой. Ловко взобралась по паутине и засеменила по своим делам. На наше счастье, мы оказались на самом краю её гнездовья.

Убедившись, что потенциальный враг удалился, я вскочил на ноги и вздёрнул следом полуобморочную АнМихалну. Надышалась, горемычная. Тут туман плотнее новорождённого, хоть и не ядовитый. На бокал шампанского слабо тянет, скорее уж, на бутылку. Зато зверья в ближайшем окружении нет. И лакомый шлейф от АнМихалны повыветрился.

Перекинув вторую котомку через плечо, я подсунул руки под распластавшееся тело и поднял барышню. Это было ошибкой. Хоть Матвей Палыч и тренировался по заветам няньки и печальной памяти Захара, но к переносу барышень на длинные дистанции жизнь его не готовила. Выругавшись под нос, я вновь опустил Аннушку, усадив к ближайшему древесному стволу. Так, чтобы голова над туманом оказалась. И, размотав паутинную крышку на смастерённой котомке, отыскал восстанавливающее снадобье.

Первые пару глотков пришлось осторожно вливать. Но потом бледные щёчки порозовели, и Аннушка сама принялась пить лекарство. Опустошив сосуд наполовину, она открыла глаза и едва не взвизгнула, обнаружив себя в туманном мареве в нескольких шагах от паутинной вязи. Я вовремя зажал ей рот.

— Тихо. Не привлекай внимания. Пришла в себя?

АнМихална кивнула, и я убрал руку.

— Г-где мы? К-к-как это?..

— У паучиц есть свойство переноситься по своей паутине. Скакать на большие расстояния. Ваши маги ещё не освоили?

— Телепортация, что ли? — выпучила глаза Анна Михайловна. — Нет, конечно! Шутишь!

— Наши тоже не слишком преуспели. А вот членистоногим тварям, чтоб им ведьма плешивая брюхо щекотала, легко далось. Собственно, так мы с тобой и попали в Гниль из кабинета. Тебя паук ухватил, видать, на пропитание деткам. А я магическим крюком зацепился.

Аннушка выпрямилась и неверяще посмотрела на меня.

— То есть, ты за мной сунулся?

— Конечно, Ваше Сиятельство. Если бы хотел сбежать, так проще было в суматохе улизнуть, чем в самое пекло нырять.

АнМихална помолчала, вслушиваясь в себя, потом неуверенно кивнула:

— Спасибо, Матвей Павлович. Третий раз, видать, жизнь спас.

— И четвёртый сейчас. На здоровьице. А теперь поднимайся на ноги. Нет времени рассиживаться. Если паучица вернётся, растревоженная, нам с тобой два жимедя сельским праздником покажутся. Надо уходить.

Мы отдалились метров на пятьсот, и я объявил краткий привал. Следовало сориентироваться.

— Так, АнМихална, новость хорошая: «прыгнули» мы далеко, здесь нам хищники не грозят. Да и пахнуть пирогом для них ты перестала. Вторая хорошая новость: здесь неподалёку паучьи угодья, кроме того, туман плотный очень. Значит, зверья нет. А теперь новость плохая: нас с тобой закинуло к сердцу Гнили. Это значит, что до ближайшей Грани нам топать и топать. А силы на пределе.

АнМихална криво улыбнулась:

— Восстановиться надобно, Матвей Палыч?

— Да ты погляди, какая неугомонная. Ты кроме койки можешь о чём-нибудь думать? Недосуг, АнМихална. Надо найти место для ночлега. Не удаляясь особо, чтобы на тваревы тропы не наскочить. И, в то же время, уберечься от тумана. Если начнёт зеленью светить, кстати, мне сообщай и избегай. Ядовитый.

— А этот — не ядовитый?

— И этот ядовитый. Но не настолько. Кожу повредит, но не сразу. Снадобья нас восстановят. Правда, придётся терпеть жжение, пока не выберемся.

Теперь я верил, что видеть Гниль во всей своей уродливой красе Аннушке не приходилось. Она вертела головой по сторонам, как деревенская девка на городской ярмарке. Ахала, разглядывая буро-серую, размягчённую древесную кору. Приглушённо ойкала, наступая на осклизлый участок почвы. Сторонилась ползучих жиденьких тяжей тумана. И не отходила от меня дальше пяти шагов. Даже по естественной нужде мы прятались друг от друга за широким стволом или чахлым кустарником, но оставались в пределах досягаемости. Ничего, хоть и благородная, а звуки естественные перетерпеть можно.

Я же потерпел поражение в попытках определить, куда нужно топать. Гниль была везде, и везде одинаковая. Хоть вправо беги, хоть влево. Как в лесной чаще: коль не умеешь ориентироваться, ни в жисть не выйдешь. Так и будешь до ближайшего мишки круги наматывать.

Ориентироваться я умел, хоть в лесу, хоть в Гнили. Да вот беда, около центра заразы верных примет нет. Только магия в помощь. А магию на компас я расходовать опасался. Пусть Аннушка будет спокойна от мысли, что тварей поблизости нет. Я же прекрасно знал, что в сердце Гнили они редки. Зато каждая трёх окраинных стоит. Пока мы в безопасной зоне, но чем дальше оставляем за спиной паучьи угодья, тем выше шанс напороться на высшие звенья местной пищевой цепи. Магию поэкономим. В первую очередь надо отдохнуть. Последнюю мысль я и озвучил АнМихалне, не преминувшей кинуть мне игривый взгляд.

— И до сладкого доберёмся, любезная моя АнМихална. Но в первых строках у нас поиск места для сна. И, если повезёт, пропитания.

— Да я и есть-то не хочу, — возразила Аннушка и задумалась. — Матюх, это сколько мы с тобой по Гнили кружим уже?

— Двое суток. Скоро третьи пойдут.

— А почему я есть не хочу?

— Снадобье поддерживает. Восстанавливает силы, приглушает голод. Разумеется, задаром ничего в нашей жизни не бывает. Потом будет откат, и чем дольше мы без нормальной еды пробудем, тем сильнее нас накроет.