Нулевой потенциал

Я удивлённо воззрился на Колесова. Пауки, скорофоны, дирижабли, навигация… что?..

— Прошу простить меня, Иван Николаич, но я в делах родительских полный ноль. Магией обделён.

— Так вы по имению поищите, Матвей Павлович, — снисходительно пояснил Колесов, надкусывая булочку. — Не таковы были ваши родители, чтобы своих верных людей сбыть. Авось и сыщется… изобретатель.

Угу. И маг смерти по совместительству. Не туда ли вы целите, Иван Николаич?

— Постараюсь. Но дел невпроворот. Вот и Маржинов Илья Ильич торопит. Я понимаю, производство простаивает…

Колесов с неприятной улыбкой взглянул на меня и вкрадчиво предложил:

— А вы подумайте над моей просьбой, Матвей Павлович. А я вам с транспортировкой помогу. Мимо очереди пущу Маржиновские партии. Там и сроки нагоните.

Вот как. Значит, доставкой сырья занимался Колесов?

— Прошу меня простить, я, видимо, не осведомлён…

— Неудивительно. Крупные заводы все ближе к Уралу располагаются. Там Гниль посмирнее, жрать ей особо нечего, прорывы редки. Безопаснее. Маржинов сырье принимает в Подмосковье. Там оно первичную обработку и проходит. Потом по подземной железной дороге переправляет заготовки к своим заводам. Я дам составы из резерва и окошко в маршрутах найду. Он нагонит сроки. Его тоже государственный заказ подгоняет. Скорофонами сейчас обеспечен только центр России. На окраинах мало, а они там очень нужны. И количество дирижаблей надо наращивать. В том числе, военных. Смерть Охотниковых очень не вовремя случилась. Мы боялись, что вас тоже казнят, и тогда поместье перейдёт в чужие руки. А там пока разберутся, что к чему…

— Понял, Иван Николаевич. Постараюсь помочь вам.

— Осваивайтесь, юноша. Вы нам всем… нужны.

Я вышел от Колесова в смятении. По его словам, смерть Охотниковых заинтересованным лицам принесла только проблемы. Кто же тогда навёл поклёп? Четвёртая сторона? Или Прытниковы: с ними-то я, считай, ещё не встречался.

— Всё в порядке, Матвей Павлович? — взволнованно спросил Гришка, ожидавший меня у мобиля. Слуг в дом Колесова не допустили. Не иначе как боялись любопытства Григория после происшествия у Маржинова.

Я косо глянул на Гришку. Докладывается Рудакову, значит. А глаза честные-честные. Ну, это было ожидаемо, конечно. А вот то, что Тихон в хорошем знакомстве с командиром Московских Летучих… Обложили меня как волка на охоте.

— Да, Григорий, всё в порядке. Тихон, заводи. Мчим в Июневку.

Дорога стелилась ровной лентой. Небо раздулось тучами, свет померк, и Тихон даже фары включил. Я немного расслабился только когда мы проехали излучину, где на нас в прошлый раз напали. Трава увяла, следы мобиля легко различались на изжелта-зелёном фоне. Но тумана больше не было. Гниль отступила. Берег был чист.

Интересно, как же она сюда прорвалась? Река выныривала из-под дороги, изгибалась рассерженной кошкой и гнала волны прочь от столицы. Через реку Гниль с трудом идёт, по воде Грани не движутся. Всегда ищут обходной путь. Но берег дальше был совершенно чист. И до ближайшего очага оставалось несколько десятков километров. Больше, чем до Июневки.

Когда мы въехали во двор имения, я велел Тихону устроить мобиль в гараже и идти в новый дом, к семье. А сам, не дожидаясь, пока Антип выйдет встречать, ухватил Гришку за плечо и потащил за сарай. Тело Матвейки ещё оставляло желать лучшего: если Григорий решит сопротивляться, без магии мне не справиться. А тренироваться и некогда толком. Что за жизнь…

Скрывшись от чужих глаз, я толкнул слугу к дощатой стене, наклонился ближе и спросил:

— А вот скажи-ка мне, тварево отродье, кому ты про меня докладываешься?

Григорий настороженно взглянул мне в лицо и пожал плечами.

— Так АнМихалне же. Начальница она моя, не могу не докладываться.

— А Рудакову?

Григорий замолчал. Глаза суетливо забегали. Я схватил его за ворот сюртука и встряхнул. Затылок Гришки глухо стукнул о доски.

— Ну?!

— Я обязан ему отчитываться, — пробормотал Григорий. — Но… не слишком усердно исполняю обязательства.

— Что мы на заводе в Гниль лазали, от тебя Рудаков узнал?!

— Н-нет, — замотал головой «в каком-то роде коллега». — Я не говорил.

— Да ну?

Он схватил меня за запястье, пытаясь ослабить давление, но я только ухмыльнулся. Может, Матвейка и слабее меня прежнего будет. Но руки у моего нового тела были сильными. Слабыми руками мощную магию не удержать.

— Клянусь, Ваше Сиятельство, не докладывал! И что вы за мной к крепости сунулись и бой дали, тоже не говорил! Только Анне Михайловне.

— Почему Князь Рудаков так быстро прознал, что меня Летучие задержали?

— Так следячка на вас, Ваше Сиятельство!

— Её АнМихална зачаровывала. А в Управлении Рудаков оказался. Так быстро она ему бы не сообщила. У тебя тоже следячка есть?

— Н-нет… не совсем. Я пуговицу сломал.

— Что? — нахмурился я, от неожиданности отпустив Гришку.

Он вздохнул, потер руками шею и показал крупную пуговицу на вороте рубахи. Я во все глаза уставился. Оберег. Такие мы делали в Артели. Нужны пуговицы из подходящего материала, к ним заклинание привязывается. Практически любое, главное, чтобы носителю вреда не причинило. Но в этом мире я пока ни у кого такие не видел. Или мне кольцо мешало определить?

Оберег со следячкой или сигналом тревоги завязывается на зачаровашего мага…

— И что? Сам Рудаков, хочешь сказать?

— Нет, конечно, Ваше Сиятельство, — нервно отмахнулся Григорий. — Не его полета я птица. Выдают нам такие. И за сигналами следят. О моём приказано было Его Высочеству сообщать незамедлительно. Определили местоположение, Князь был неподалёку, заехал лично. Никто другой вас с магографа не снял бы. А я понял, что как только Синицын про кольцо узнает, вы пропали.

— Выходит, Григорий, ты за двумя хозяевами бегать пытаешься? — прищурился я, отступив на шаг.

Гришка вновь нервно улыбнулся, поправил рубаху и с вызовом вскинул голову.

— Нет. Я вам хочу служить.

Я опешил. Даже пылкому признанию в любви от Ирины Прытниковой я бы удивился меньше.

— Почему?

Дерзости в Гришке поубавилось. Сникнув, он быстро проговорил:

— Я ведь изначально думал, что предатель вы. Изменник. Как родители ваши… прошу прощения, Ваше Сиятельство, но я и правда так думал. Хотел вас на чистую воду вывести. Про чай, что мне Прасковья ваша подавала, быстро сообразил. Пил, потом желудок прочищал в уборной. И в ту ночь, когда вы кольцо сняли во дворе… Я же только пользоваться магией не могу, а чувствую прекрасно. В общем, решил я, что поймаю изменника. И, может быть, повышение заслужу. Но пройти за вами не смог.

Ах ты, сучий вывертень. Да чтоб тебя ведьма паршивая в койке замучила. Снять кольцо, наложить на него заклятие посильнее, да хоть петлёй удушить — дело секунд. Вспышку магии заметить некому. Куда потом тело девать? И как объяснить исчезновение? Антип не сдаст, а вот Тихон…

Григорий, словно почуяв моё настроение, отступил на шаг в сторону.

— А потом я начал факты складывать. И не захотели они складываться. Зачем вы меня спасли, рискуя собой? Зачем из Гнили вытянули? Я вам без надобности, мешаю только. И ещё… у меня при вас магия раскрылась дважды уже. Через блок. До этого — почти никогда. А знаете, каково это — жить с заблокированной силой? Что меня ждёт? Унылая служба, слежка да донесения… Я ведь и к Рудакову пошёл, потому что хотел задач помудрёнее. А у него всё то же и оказалось. Знай, топчи след, кому надо, и докладывайся. Не хочу. Так что не скажу я ничего Рудакову. И АнМихалне лишнего говорить не стану, если прикажете. У меня защита от считывания, как у всех работников Тайного Сыска. Если АнМихална ломать станет — считает. А незаметно — нет. Возьмёте меня к себе? Прошу вас! Я в верности поклянусь, магией!