Объект «Фенрир»

Банев, впрочем, стараний не оценил, брюзгливо ответив,

– Вы правы. Совершенно правы. Поэтому, если других предложений нет. Берите материалы. Изучайте, и завтра продолжим. Жду ваших соображений по очередности поисков, необходимому оборудованию и…. Михеев, ты сам знаешь, что надо делать.

Конечно, подумал Михеев, я все знаю.

Глава 4. Портреты в интерьере

“Меконг” загрузили всем необходимым для дальнего путешествия. Банев попытался было сказать, что маршрут будет пролегать по более-менее освоенной части Сферы Разума, если верить информации о местах отбытия участников “злосчастной пятерки”, как в сердцах обозвал её Банев же. Михеев даже слушать не стал, сказав, что Банев закостенел и утратил связь с практикой оперативной работы.

Банев попытался было взвиться, однако, обычно молчаливый земледел коротко и веско сказал “идёшь на день, запасись на неделю”, и в утробу “Меконга” полился потока необходимых ингредиентов для изготовления всего, что может потребоваться, а также и самого оборудования, включая запасную линию изготовки, увидев запрос на которую, Банев только осторожно взялся руками за лысую голову и пробормотал, “я знал, на что шел”. Проходивший мимо Михеев сочувственно похлопал его по плечу.

Наконец, подготовка была закончена. Михеев потребовал общего сбора и, когда все расселись, занял место перед столом с проекционной системой.

Кейко показалось, что перед ней воздвигся древний тяжелый танк. Оживший и даже пытающийся иногда быть дружелюбным, но танк.

Тяжелый.

– Скажи джинну, чтоб мне откликался, - попросил танк Банева. Начальник Службы отдал приказ, и Михеев положил на стол прозрачную пластину инфокристалла. Пластина, видимо, была запрограммирована на автоматическое воспроизведение - в воздухе сразу же повисли пять подписанных голопортретов.

– Итак, вот вам вся пятерка, - Михеев взял лежавшее на столе стило, показал на изображения, - Коротко о каждом.

Для начала - трое ученых. Все трое ксенопсихологи, причем, не кабинетные.

Алексей Комнин - специалист по гуманоидным культурам младшего цикла, участник программы "Скрытый контакт", параллельно - изучение влияния машинных технологий на социум периода Первого Исхода. Интересно и, по идее, перспективно.

У Комнина было вытянутое сухое лицо с резкими чертами, нос с хорошо заметной горбинкой, темные волосы. Стрижка короткая очень простая. На Кейко он произвел впечатление закрытого, крайне преданного любимому делу человека. О чем она не преминула сказать. Михеев отметил ее реплику коротким одобрительным кивеом и продолжил.

– Николай Федоров - профессор Московского университета Старой Земли, специалист по гуманоидным метацивилизациям, сиречь, Старшим Сущностям, участник трех попыток контакта, курс глубокой наладки личности...

– Это что же такое с ним случилось, - удивился Стас.

Михеев вывел несколько строк справочного текста.

Ах, вот оно что, участник "контакта Апокалипсиса". Ничего удивительного. Горячий сторонник идей школы "русского неокосмизма", - тут Михеев хмыкнул, - и "взрывного прогресса". Интересные ребята, попортившие немало крови Научному Совету и Службе Безопасности. Тоже, знаете ли, по всем параметрам подходит.

Лицо у Федорова было открытым, простоватым, и выглядел он молодым и несерьезным. На первый взгляд. Что и подметила Кейко.

– Теперь третий. Олаф Сигурдссон - специализация "туннельщики" и другие древние роевые цивилизации, их миграции и взаимодействие с традиционными обществами. Участвовал в миссиях “Магма” и “Пылающий остров”.

– А, вот, он дипломат, - всмотрелась в лицо Сигурдссона Кейко, - тоже, как и Комнин, закрытый, но, в отличие от Комнина, этого не показывает, изображает душу компании. Не потому, что что-то скрывает, а считает что людям так с ним легче.

Лицо у специалиста по “тоннельщикам” и, правда, было открытое, серые глаза смотрели прямо, в них виделась затаенная смешинка, губы трогала лёгкая улыбка. И, правда, душа компании.

– Всех троих, заметим, отличает определенная скрытность, а также радикальность научных взглядов и приверженность делу. Разумеется, ничего предосудительного в этом нет, наш Стас, к примеру, ряду этих параметров вполне отвечает.

Стас вскинулся на диване, но Михеев остановил его движение руки. Но еще до этого Кейко мягко положила свою ладонь на его, и замледел, недовольно сопя, промолчал.

– Так, вот, ничего предосудительного, но если бы я начинал поиски, то отбирал бы для первой волны опросов, - интересно, почему ты не сказал “допросов”, это же куда больше соответствует истине, - то искал бы именно таких.

И, допрашивая их, смотрел бы, нет ли в окружении внешне тихих и незаметных специалистов такого же уровня, но куда более тихих, добавил про себя Михеев, но вслух ничего не сказал.

– Теперь, о десантниках, то есть, силовом обеспечении. Впрочем, все мы тут люди опытные и понимаем, что считать квалифицированного космодесантника работающего в научной экспедиции просто “мышцами” группы - непростительная глупость. Так?
– он обвел всех взглядом. Впрочем, больше Михеев говорил для себя. Была у него такая манера, тоже, быстро ожившая, он любил проверять свои выводы и логические цепочки проверять, выступая перед небольшой аудиторией. Обязательно, небольшой. критически настроенной, но доброжелательной.

– Итак, Сергей Бескровный, мастер-десантник, специализация - обеспечение физической безопасности при высадке в особо сложных условиях. То есть, он специализируется как раз на безопасности бестолковых учёных, которые лезут, очертя голову туда, куда лезть никак не следует. В двойке был ведомым.

Спокойное, даже невыразительное лицо без ярких запоминающихся черт. Спокойные серо-голубые глаза. Пожалуй, единственное, что притягивает взгляд, и человек это знает. А потому, старается не показывать.

– Он идеальный “второй номер”, говорит Кейко, но не из-за безынициативности. У него очень сильно развито чувство опасности и инстинкт самосохранения. Поэтому, в работе ему нужен ведущий, который будет здраво оценивать его ощущения. Как я понимаю, такой ведущий у него есть.

– В точку, - показал стилом Михеев, - Мирослав Цой. Старший мастер-десантник, специализация - обеспечение физической безопасности при высадке в особо сложных условиях. А также, спасательные операции. Участвовал в эвакуации станции “Белое безмолвие”, операции “Лиловый шар” и ряде других. Известен, как мастер нестандартных решений и выживания в условиях вынужденной автономности, включая нахождение в условиях повышенной агрессивности среды. Считался талисманом экспедиции. Бескровный работает с ним в паре уже десять с половиной лет, что говорит о многом.

Мирослав был полной противоположностью своего “второго номера”. В его лицо хотелось всматриваться, пытаться понять, как же получилось, что в нем настолько гармонично сплелись славянские и азиатские черты. Высокий лоб, черные, как смоль волосы, подстриженные по моде космодесанта “ёжиком”, высокие скулы, матово-белая кожа, и - румянец во всю щёку. Глаза непроницаемо-черные, до такой степени, что не видно зрачка. От этого очень странное впечатление - не сразу поймёшь, куда он смотрит.

– Он - лидер, - не раздумывая говорит Кейко, - и не только в паре, но и во всей пятерке. Слушали именно его, хотя, конечно, действовали по плану, разработанному учеными. Но все, что касалось тактики, конкретного хода операции - решал он. Это очень сильный человек. Он - эмпат. Я права?
– спросила она Банева.