Одержимость

Кто-то кричит в конце квартала — именно в том направлении, куда только что ушёл человек, прислонившийся к зданию. Но через несколько секунд из-за того же угла выныривают двое подростков. Они смеются, перебегая улицу рука об руку. На одном из них худи. Неужели это был он? Просто ребёнок? Хотя сейчас капюшон спущен, и цвет не кажется таким тёмным, как у той фигуры. По крайней мере, мне так думается . Нет, я ошибаюсь. Цвет, скорее всего, тот же. Мой мозг просто играет со мной.

Разве не так?

Когда я наконец отрываюсь от своих навязчивых мыслей и возвращаю внимание к Марку, он улыбается.

— Что скажешь? Один бокал вина, один альбом Высоцкого, и я вызову тебе Яндекс.Такси?

Снова смотрю через его плечо. Улица пуста. Даже подростки исчезли. Придуманного мной преследователя нигде нет. Господи, мне действительно нужно отпустить эту паранойю. Отпустить всё, что связано с моим прошлым.

С Андреем.

С Глебом.

И поскольку нет лучшего способа оставить прошлое позади, чем сделать шаг вперёд, я выдавливаю из себя улыбку.

— Конечно. Я бы хотела.

Глава 27

Сейчас

— Анна, я так рада Вас видеть сегодня. — Вытаскиваю ручку и блокнот, записывая её имя наверху страницы. Она сидит на том же месте на диване, скрестив ноги, в туфлях на высоких каблуках и коротком летнем сарафане, который ей пришлось аккуратно подоткнуть под себя, словно сейчас июль. В очередной раз она одета довольно откровенно — само по себе это нормально. Люди могут выражать себя как хотят. Но день сегодня прохладный, пасмурный, ветер шелестит в едва распустившихся ранневесенних листьях, и ей, должно быть, очень холодно.

— Спасибо, — отвечает она, ссутулившись, вжав плечи. Прижав руки к коленям, Анна изучает книжную полку справа от меня, будто там стоит что-то кроме устаревших, скучных медицинских текстов. Сегодня я старалась сосредоточиться на работе. Держала фокус на своих пациентах, и лишь изредка позволяла мыслям скользнуть к Глебу. Я переписывалась с Марком, флиртовала, отправляла сообщения, полные игривых смайликов. Это ощущалось уютным и тёплым, и я знала, что когда этот сеанс закончится, меня будут ждать его сообщения.

— Как Ваши дела после нашей прошлой встречи? — спрашиваю я.

— Нормально.

Склоняю голову, оставляя тишину, надеясь, что она продолжит. В прошлый раз ей тоже потребовалось время, чтобы раскрыться. Хочу дать ей пространство, чтобы это произошло снова.

— Что-то новое? — наконец произношу, когда проходит целая минута. Анна — одна из моих самых молодых пациенток. Я не работаю с детьми или подростками, поэтому редко встречаю тех, кто не хочет со мной разговаривать. Взрослые приходят на терапию за помощью. Даже если им трудно высказать то, что они действительно хотят сказать, они естественным образом заполняют тишину, говоря о чём-то.

— У меня появился новый парень. — Её глаза сияют при слове «парень». Неприятное чувство проскальзывает внутри меня — она, несомненно, одержима. Мы едва коснулись поверхности того, над чем могли бы работать вместе, но диагнозы проносятся в моей голове, переплетаясь, как спагетти. Ей нужна помощь. Когда-то я бы точно знала, что делать, что сказать, чтобы начать её путь. Теперь этот маленький огонёк неуверенности в себе снова поднимает свою уродливую голову. Но я справлюсь. Я могу это сделать.

— О?

— Ага. Его зовут Степан. Мы познакомились онлайн.

Борюсь, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. Нет ничего плохого в знакомстве с партнёром онлайн. Блин, именно так я познакомилась с Марком. Но Анна, кажется, прыгает от одного мужчины к другому. Едва эта мысль проскальзывает в моей голове, как я понимаю, что в последнее время сама не намного лучше. Пока Марк целовал меня, пока его бёдра прижимались к моим, пока его горячее дыхание согревало мою кожу, я думала о Глебе.

Прокашливаюсь.

— Степан. Расскажите подробнее. Что Вам в нём нравится?

Надеюсь сосредоточиться на чертах, которые помогут ей построить здоровые отношения. И дать ей высказать свои фрустрации, чтобы мы могли спланировать, как она будет с ними справляться — желательно, более устойчивым и адекватным способом, чем являться к Степану на работу или преследовать его. Особенно если в детстве ей демонстрировали плохое поведение, скорее всего, именно к нему она сейчас и прибегнет. Но, возможно, мы сможем создать лучшие отношения. Даже если у неё есть более глубокие, лежащие в основе проблемы.

Суть терапии в том, что ты не можешь указывать людям, что делать. Ты можешь направлять их, но их осознания должны быть только их собственными. Я не планирую её жизнь — я помогаю ей научиться планировать свою собственную жизнь, надеюсь, более адаптивным способом.

— Он милый. И он играет в баскетбол за один московский ВУЗ. Мне нравится, как он на меня смотрит. Будто я особенная. — Она замолкает, грызёт ноготь и нервно поглядывает на меня. Наши взгляды встречаются на кратчайший миг. — Он принёс мне цветы на первое свидание. Никто никогда такого не делал.

— Как мило с его стороны.

— Да, он очень милый. — Нерешительность проскальзывает по её красивым чертам. Она зажимает нижнюю губу между зубами. — Не знаю. Есть в нём что-то такое. Он мне очень нравится.

Что-то такое.

Могу это понять. Что-то такое в Глебе…

Нет-нет-нет. Слишком сильно прижимаю кончик ручки к бумаге, и она скребёт, разрывая её.

— В общем, мы решили, что мы пара. И я хотела Вас кое о чем спросить.

— Давайте. — Наклоняюсь вперёд, доброжелательно улыбаясь. Она открывается. Признаёт мне и себе, что ей нужна помощь.

— Это… это нормально — думать о ком-то, ну, типа, постоянно? — Её глаза расширяются. — Потому что, я имею в виду, мне кажется, я люблю его. И я думаю о нём всё время. Когда просыпаюсь, когда принимаю душ, когда на занятиях, даже прямо сейчас. То есть, я же о нём говорю, правда? — Она нервно смеётся.

Сохраняю свое «лицо психиатра» — доброе, беспристрастное. Лёгкий намёк на улыбку. Но внутри имя Глеба стучит в такт моему сердцу. Мысль о нём. Как будто мы почти были вместе, как я представляла, что это в его волосы я запускала пальцы, его губы целовала, к его твёрдости прижималась… Даже зная, что это был Марк.