Одержимость

Сердце сжимается. Он, наверное, ужинает прямо сейчас с какой-нибудь горячей молодой штучкой. Где бы он ни был. Не знаю, от этой ли мысли меня мутит, или, может быть, это четыре бокала вина на почти пустой желудок. Но сидеть прямо я больше не могу. Поэтому ложусь на этот приятный коврик, на котором никогда не сидела, и плотнее заворачиваюсь в полотенце.

Просто закрою глаза на несколько минут. Потом встану и пойду в кровать. Нужно ещё почистить зубы и поставить телефон на зарядку.

И это была последняя мысль, которую я помню, когда просыпаюсь на следующее утро — с несвежим дыханием, с разряженным в ноль телефоном, с отпечатком узорчатого коврика на щеке и с ужасным чувством в животе, предвещающим что-то плохое.

Глава 31

Сейчас

Вот. Ещё одна неделя. Вчера вечером снова пришлось идти в винный магазин. Те две бутылки, которые я купила в прошлый раз, закончились быстрее, чем хотелось бы. Не то чтобы я вела подсчёт, конечно. Просто… так получилось. На этот раз взяла сразу полдюжины. Ну, знаете, чтобы не бегать. И скидка же. Придумала себе оправдание, которое звучало убедительно только в моей голове.

Сейчас я в своём кабинете. Смотрю на телефон, на открытое приложение для знакомств. Там новое сообщение от Марка, но я не могу заставить себя его открыть. Не сейчас.

— Новое расписание! — нараспев произносит Софа, распахивая дверь. Она как всегда жизнерадостна, и я выдавливаю улыбку, пытаясь выглядеть для неё нормальной.

— Спасибо.

Перебираю бумаги, ищу его имя. Он должен прийти в пятницу. Три дня. Три дня до того, как мы увидимся. До того, как мы либо притворимся, что ничего не было, либо… Облизываю губы. Повторим то, что случилось в прошлый раз. Я не могу этого допустить. Знаю, что не могу. Я продумала дюжину способов оттолкнуть его, напомнить, насколько это было неправильно. Но в глубине души я знаю — просто знаю — что если он снова попытается наклонить меня над этим чёртовым столом, я не смогу сказать «нет».

Нахожу лист на пятницу, пробегаюсь глазами по именам, но моего пациента на пять вечера нет. Могла бы поклясться, что именно на это время была назначена его сессия. Закусываю губу, стараясь не замечать, как колотится пульс. Наверное, я просто перепутала. Раскладываю листы на столе, внимательно ищу Глеба Соловьёва. Но его нет.

Внезапно меня бросает в жар, кожа становится липкой. Это конец. Отмена одного приёма — это одно, но дважды? Это уже официально означает, что он меня избегает.

Если только…

— Софа? — зову я. Когда она не отвечает сразу, встаю и высовываю голову за дверь. — Слушай, Глеба снова нет в расписании. Опять.

Она отрывается от телефона, на котором набирает сообщение.

— О, да, он сказал, что всё ещё за городом, не может выбраться. Я предложила ему онлайн-сессию, но он отказался.

Хмурюсь. Его приёмы были внесены как еженедельные, когда я снова взяла его в качестве пациента.

— Он отменил только на эту неделю?

Она склоняет голову.

— Да? А что?

Значит, он не отменил все приемы. Это означает, что он не разорвал наши отношения полностью. Наши отношения «врач-пациент», разумеется. Сглатываю, смотрю на Софу, мысли бешено скачут. Возможно, он и правда уехал. Может, сказал про работу, а на самом деле что-то случилось в семье, и он не захотел об этом говорить.

— Ты в порядке? — Софа откладывает телефон и начинает вставать, словно собирается подойти.

— Да. — Хмурюсь. — Эм, на сегодня всё?

— Да. Господин Винокуров был твоим последним пациентом.

Киваю, выдавливаю натянутую улыбку, ныряю обратно в кабинет и закрываю дверь. Хожу из конца в конец кабинета, размышляя о том, как мало на самом деле знаю о Глебе. Конечно, я знаю его привычки, знаю, что ему нравятся блондинки, что его семья погибла. Но может, у него есть родители, которым понадобилась помощь? Или брат, сестра? Или может, и правда возникли какие-то срочные дела по работе, хотя я с трудом представляю, из-за чего профессор МГУ должен вот так срываться из города.

Или он просто меня избегает.

Резко останавливаюсь, взгляд упирается в окно. Там, снаружи, мир оживает: распускаются цветы, зеленеют деревья. А я всё та же, ничего не меняется.

Я должна знать.

А значит, мне нужно выяснить, где Глеб.

Этот путь вспоминается легко, хотя обычно я проделывала его днём. Сегодня солнце давно село. Небо усыпано редкими звёздами, висит тонкий серп луны. Для центра Москвы такое чистое небо — большая редкость из-за городского освещения. Я сменила тяжёлое зимнее пальто на лёгкую куртку и шарф. Когда подхожу к дому Глеба, то задираю голову, обдумывая следующий шаг. Из его карточки пациента я знаю, что он живёт на четвёртом этаже. Отсюда четвёртый этаж выглядит тёмным, пустым. Брошенным. Словно того, кто там живёт, просто… нет. Медленно иду от одного конца квартала к другому, не сводя глаз с тёмных окон, надеясь заметить что-то, любой сигнал, что Глеб находится там, за этими стенами. Спустя пять минут, так и не увидев ни единого признака жизни, достаю телефон и решаюсь на кое-что новое. Пока ехала сюда на метро, скачала приложение, которое позволяет звонить и отправлять сообщения анонимно. Открываю его, ввожу его номер. Нажимаю «Вызов». И жду.

Проходит пара, возможно, идут ужинать или возвращаются. Из подворотни выныривает бездомный, бросает на меня взгляд и шатающейся походкой уходит прочь. И наконец, из динамика телефона раздаётся звук звонка. Прижимаю телефон к уху, почти не дыша.

— Алло? — голос Глеба раздаётся в трубке. Смотрю на четвёртый этаж. Ни проблеска света. Ни малейшего признака, что кто-то поднялся с постели, чтобы ответить, или перешёл из комнаты в комнату. — Есть кто-нибудь?

Мне хочется закрыть глаза и просто впитывать его голос. Впитывать голос Глеба. Но я не могу. Сбрасываю вызов.

Значит, он не солгал. Его нет дома. Он и правда где-то в отъезде, куда бы он ни поехал. И, конечно, он не обязан давать мне никаких объяснений. Мы ведь не вместе. Мне стыдно за себя. О чём я вообще думаю? Снова преследую этого человека. Прямо как Анна Тимшина — Анна, которой сейчас, вероятно, требуется гораздо больше заботы и терапии, чем я вообще способна ей дать. Стараюсь не думать о том, что это говорит обо мне.

Сворачиваю за угол, направляясь куда угодно, только не домой. Меньше всего мне сейчас нужно возвращаться домой, где я выпью ещё одну бутылку вина и, скорее всего, пьяная позвоню Марку или, что ещё хуже, Глебу. Если уж совершать глупость, то хотя бы анонимно, без последствий для моей реальной жизни. Может, притворюсь кем-то другим. Другим врачом, или вообще не врачом. Могла бы сказать, что я учительница, или бухгалтер, или кто угодно ещё. Найду уютный бар и войду туда, словно у меня нет никаких забот на свете. Как Анна в ночь перед тем, как рассталась со Степаном. Найду симпатичного мужчину, который купит мне выпить, и почувствую себя молодой, желанной и…

И тут я поднимаю глаза.

Я шла, но так и не нашла бар. Шла на автопилоте, тем путем, которым всегда ходила от дома Глеба. К складу индивидуального хранения.

Останавливаюсь и всматриваюсь в скудном свете уличного фонаря. Через дорогу, от склада, прямо ко мне идёт какая-то фигура. Это не может быть он. Не может. Но когда мужчина поднимает голову, откидывает волосы назад и смотрит вверх, наши взгляды встречаются.

Это он.

Глеб Соловьёв не в отъезде.

Он прямо здесь, передо мной. У меня всё обрывается внутри. Будь у меня время, я бы развернулась и побежала. Но времени нет. Его взгляд прикован к моему, и он идёт прямо ко мне. В его глазах — решимость.