Одинокие души

вариант сестры, и рассмотреть его со всех сторон. Возможно, я и, правда, в прошлом году

принесла много бед родителям. Но почему тогда они мне никогда о них не рассказывали?

Смысл скрывать? Где остатки целого года? Фотографии, записи, видео. Почему есть я, 13

сентября 2011 года и я 8 августа 2012. Куда испарился такой огромный промежуток

времени?

Я громко ставлю чашку с кофе на стол, и сама пугаюсь этого звука. Прикрываю глаза, и

пытаюсь ровно дышать. Но успокоиться не получается: меня раздирают на куски

странные чувства. Я борюсь с паникой, со страхом, с ужасом, и в то же время горю

безумным желанием узнать правду. Что же на самом деле произошло со мной год назад?

Внезапно я слышу, как открывается входная дверь, и машинально смотрю на часы. Около

четырех утра. Родители как раз вовремя.

Я ставлю чашку в раковину, и медленно выхожу в коридор.

Мама снимает ботинки, вешает свое пальто и вдруг замечает меня. Её глаза округляются, становятся выразительными, большими, и она удивленно вскидывает брови.

– Не поздно ли ты бродишь по дому? Спать не думала?

– Мне не хочется.

– Опять живот болит? – спрашивает папа и подходит, чтобы поцеловать меня. – Может, примешь таблетку?

– Не стоит.

– Стоит.

– Нет, я на самом деле поговорить с вами хотела. – Слова еле-еле слетают с губ.

Приходится взять себя в руки и перестать бояться.

– О чем?

– Обо мне.

Мама недоуменно проходит в зал и устало выдыхает:

– А нельзя отложить разговор до утра? Я ужасно вымоталась.

– Так уже утро, - невинно протягиваю я, и протираю лицо ледяными руками. – Я не займу

много времени.

– Что-то случилось? – папа снимает с запястья часы.
– Проблемы в школе?

– Да, нет. В школе всё хорошо. Я по-другому поводу.

Мама плюхается на диван, папа останавливается в проходе между кухней и спальней: ждет, смотрит на меня. Наверняка, он заинтригован.

– Сегодня я поссорилась с Кариной. – Родители одновременно тяжело выдыхают, и

поэтому я быстро добавляю. – Даже не спрашивайте почему. Ссоры между сестрами

обычное дело.

– Тогда почему ты хочешь поговорить с нами об этом? – зевая, спрашивает мама. – Карина

обидела тебя?

– Нет, конечно, нет. – Я сильно прикусываю губу. Хочется закричать: на самом деле, да.

Она ужасно меня обидела, оскорбила и предала, но я выдыхаю. Родителям об этом знать

не обязательно. – Слово за слово, и мы перешли на личности. Орали друг на друга, кричали, как вдруг Карина заявила, что я…, - я нервно усмехаюсь, и обхватываю себя

руками за больной живот. – Что я накуролесила в последний год. В год, который я

абсолютно не помню.

Мама бледнеет, а папа отходит от стены и медленно присаживается в кресло.

– Она соврала? – я судорожно выдыхаю. – Или нет?

Родители молчат, и у меня внутри взрываются друг за другом все органы. Неужели это

правда? Мне становится плохо. Я облокачиваюсь спиной о шкаф и прикрываю глаза.

Пожалуйста, скажите, что это сон. Пожалуйста.

– Я…, - мама глубоко втягивает воздух. – Я поверить не могу, что она сказала тебе такое.

Мне приходится посмотреть на маму, и я вижу на её лице шок. Она трет друг о дружку

ладони и нервно моргает.

– Мне даже в голову никогда не приходило, что Карина может так поступить.

– Я не понимаю.

– А что тут понимать? – вмешивается папа. – Твоя сестра решила задеть тебя, и затронула

именно ту тему, которая до сих пор причиняет тебе боль. Хочешь ответов: вот они! – он

качается головой и улыбается. – Ты всегда была примерной девушкой, никогда не

приносила нам проблем, училась в школе, помогала, когда мы были на работе, и я не

помню ни одного раза, чтобы мне приходилось краснеть из-за тебя.

– Твоя сестра перешла все границы, - дополняет мама. – Не думала, что она способна на

такое. Из-за чего же вы хоть поссорились?

– Теперь это не важно.

С моих плеч исчезает такой огромный груз, что я пьяно пошатываюсь назад.

– Карина не права, - серьёзно отрезает папа. – Но ты не обижайся на неё. Она сказала это

сгоряча. Так что помиритесь, и забудьте об этом.

– Мы так и сделаем, - заверяю я. – По-крайней мере, мы попытаемся.

– Что ж, отлично, - мама вновь зевает и встает с дивана. – Не ссорьтесь, Лия. – Она

обнимает меня и медленно отходит в сторону спальни. – В жизни мало людей, на которых

можно положиться. Вам остается лишь радоваться, что вы есть друг у друга.

Я киваю.

– Спокойной ночи, - папа целует меня в лоб. – И не забудь помыть за собой чашку.

– Да, конечно.

Он улыбается и уходит, а я так и стою в зале, радуясь, что мои опасения не подтвердились.

Наутро я не могу пошевелить левой рукой. Морщусь, встаю, подхожу к зеркалу и громко

выдыхаю: плечо покрылось отеками и покраснело.

– Черт, - я испуганно моргаю. – Черт!

От безысходности начинаю тереть ладонью напухшее место, надеясь, что это сможет

помочь. Но как? Бессмыслица.

Судорожно набираю в легкие воздух и сглатываю. Нужно что-то сделать, иначе моя

глупость превратится в нечто более опасное.

Здоровой рукой, я хватаю со стола телефон, и набирают номер Леши. Астахов тут же

отвечает:

– Лия? Что-то случилось?

– Ну как сказать, - я вновь осматриваю в зеркале синеватое плечо. – Знаешь, кажется, мне

нужна помощь.

– Мне приехать? – серьёзный тон друга успокаивает меня: Астахов сумеет помочь. Я

уверена.

– Да, пожалуй.

– Буду минут через пятнадцать. – Тут же раздаются гудки, и я буквально вижу, как Леша

срывается с места, начинает метаться по своей маленькой комнате. Он всегда был

ответственным, правильным, тактичным. Иногда мне кажется, что у нас с ним огромная

разница в возрасте, будто он мой старший брат, хотя, по сути, мы ровесники. Так что, с