Одного поля ягоды

Им потребовалось несколько минут, чтобы подняться по грязной тропинке к входной двери, и за это время она успела осмотреть место: снег скопился овальными фигурами по бокам дома, и из-под него торчали жёсткие сорняки. Когда-то там были клумбы, волшебная травница или травяной сад, но они истощились за несколько лет пренебрежения. Территория не была окружена какими-либо серьёзными оберегами: она не чувствовала никаких эффектов принуждения развернуться и вернуться к дороге, а также не чувствовала покалывания, которое означало, что её присутствие было обнаружено и включило связанную сигнализацию внутри дома, эквивалент дверного звонка в волшебном мире.

Дойдя до дома, они с Ноттом увидели наиболее отвратительную картину: к двери было прибито разрезанное замёрзшее тело мёртвой змеи. Её чешуйчатая кожа опадала длинными полосами, как своего рода мумифицированный банан, а в промежутках между кожей и сморщенной серой плотью виднелись десятки тонких полосок — рёберных костей, — соединённых с узловатой линией позвонков.

Они обменялись озабоченными взглядами.

— Стучи ты, — быстро сказала Гермиона. — Я быстрее вызываю Щитовое заклинание.

Нотт состроил мину, но поднял кулак в перчатке к двери в поисках самого чистого места, чтобы коснуться её. Он остановился на участке в паре дюймов над змеёй, но ему пришлось неуклюже поднять руку выше головы, чтобы это сделать.

Тук-тук!

Они подождали минуту. Ничего не произошло. Нотт поднял руку, чтобы постучать снова.

Дверь распахнулась, и из мрачной глубины дома вылезло странное существо с всклокоченными волосами и такой же бородой неопределённого цвета, одетое в разные слои похожей на мешок одежды, придававшие ему вид бродяги. Самым любопытным в нём были его глаза, быстрые и тёмные, с особенным испытующим видом, который, как с удивлением заметила Гермиона, был направлен одновременно в двух направлениях.

Существо — удивительно обезображенный мужчина — открыло свой рот, полный сломанных зубов различных оттенков жёлтого и коричневого, и рефлекторно Гермиона вызвала невербальное Протего.

Его отбросило щитом, и он сделал несколько шагов назад. На это он зашипел, и в неё отлетела слюна, пока он рылся в своём рубище в поисках собственной палочки.

Гермиона держала свою палочку выставленной, её внимание было направлено на удержание щита. Среди членов клуба по домашней работе Гермиона была одной из лучших заклинателей, а после Тома — лучшей с точки зрения сосредоточенности и последовательности.

Нотт встал перед ней, держа себя внутри защиты щита:

— Вы — Вы знаете о семье по фамилии Гонт?

Мужчина немного повернул голову.

— Министерские люди, а? — сказал он. Мужчина говорил так, будто он выучил английский вторым языком. Его согласные были искорёжены и непоследовательны, будто его нёбо не было сформировано, и ему было непривычно использовать эти звуки. Напротив, некоторые слоги звучали странно свистящими.

— Нет…

— Я не хочу никого из вас здесь, — пробормотал мужчина. — Кем они себя считают…

— Я не…

— …Эти мерзкие грязнокровки, ходют и ходют, и говорят мне, что делать… Мне!

— Не мог бы ты заткнуться и дать мне сказать? — огрызнулся Нотт. — Ты правда не знаешь, кто с тобой разговаривает, ты, тупая скотина?

Он снял перчатку со своей правой руки и помахал своим перстнем перед носом мужчины.

— Я Теодор Эрасмус Нотт, сын и наследник Кантанкеруса Нотта и Эннис Селин-Гэмп из Брокстоу, чистой волшебной крови последние восемнадцать поколений. Я не из Министерства и — самое главное — я не, — губа Нотта скривилась в поистине презрительной усмешке, — грязнокровка. Я ищу и готов заплатить за любую информацию о семье Гонт. Информацию о покойном Марволо Гонте и любых наследниках его имени или крови, особенно о местонахождении Меропы Гонт, предполагаемой дочери Марволо. Ты их арендатор? Ты знаешь, где они?

Мужчина, который рассматривал выставленную палочку Гермионы, устремил всё внимание на Нотта, чья юность и подбитый мехом плащ делали его личность неопределённой. Мантия под плащом была очевидно сделанной волшебниками, из струящихся рукавов выглядывали льняные манжеты, украшенные жемчужными запонками и тонкой чёрной вышивкой. Нотт не прилагал никаких усилий, чтобы слиться с толпой, как это делала Гермиона в своём пальто для вождения, магловском джемпере и юбке. Во время набегов Гермионы на магическое право она прочитала, что волшебникам рекомендуется надевать магловскую одежду и сливаться с толпой при ведении дел за пределами волшебных поселений, а для сотрудников Министерства эти рекомендации стали официальной политикой.

Косой взгляд мужчины задержался на перстне Нотта — толстом золотом ободе на среднем пальце с перевёрнутым семейным гербом.

— А тебе-то что? Зачем тебе Меропа? — гневно сказал мужчина, делая шаг назад от них, но не убирая руки с палочки.

— Ты знаешь её? — Нотт залез в свой маленький портфель, который надел под плащ, и достал маленький бархатный мешочек, который издал металлический звон, когда он потянул за завязки.

— Она маленькая воровка, вот кто, — выплюнул мужчина, на его глазах появился жадный блеск. — Воровка, лгунья, потаскуха, моя сестра, — его лицо стало более острым, а неопрятная борода заколебалась. Гермионе потребовалась секунда или две, чтобы понять, что он хмурится. — Зачем ты задаёшь все эти вопросы?

— Я генеалог, изучающий чистокровные родословные, — Нотт достал книгу из своей сумки и открыл на заложенной странице, переворачивая её к мужчине. На отмеченной странице была движущаяся иллюстрация семейного герба: зелёный щит с выгравированной каймой, которая колыхалась, как морские волны, а на вершине была серебряная змея, свернувшаяся в форме круга. — Род Гонтов. Согласно записям и гобеленам, сохранившимся в других семьях, последним отпрыском дома был мистер Марволо Гонт, сын Моргануса Гонта, родившийся в 1877 году и умерший в 1927 году.

Нотт перевернул на следующую страницу, на которой было ветвистое семейное древо с маленькими картинками голов с именами под мужскими записями:

— Если больше нет других членов семьи, тогда в следующем издании придётся отразить вымерший статус имени и крови. Но… Ты говоришь, Меропа Гонт — твоя сестра? Тогда ты и сам из Гонтов?

— Да! — яростно сказал мужчина. — Морфин Гонт, сын Марволо, — он ударил себя в грудь и продолжил. — Столетия чистой крови в этих венах у меня — и ни одной капли грязи!

Нотт закашлялся и попытался скрыть издевательское веселье от слов мужчины.

— В чём дело? — сказал мужчина, Морфин Гонт, чьи тёмные глаза засветились от злобы. — Думаешь, я шутки шучу, а? У тебя может и есть пёстрая книжка, но моя кровь лучше твоей.

Морфин поднял грубую руку к лицу Нотта, как до этого сделал Нотт, и на его пальце было золотое кольцо с чёрным камнем. В то время как у кольца Нотта были изысканные украшения, обыгрывающие дубовый орнамент семейного герба, кольцо Морфина казалось лишь простым вырезанным камнем.