Одного поля ягоды
Шрифт:
Все ответы Нотта, казалось, прошли проверку, но миссис Риддл не отставала от него, пока не вытянула самый важный вопрос во время поедания их очень липкого десертного пудинга.
— И чем занимаются твои родители? Твой отец, твоя мать?
Гермиона поперхнулась ложкой флана. Она торопливо промокнула губы салфеткой перед тем, как повернуться к бабушке Тома:
— Миссис Риддл, уверена, такие разговоры больше подходят для профессионального собеседования, чем для… для обеда!
— Гермиона, моя дорогая, когда дело касается первых впечатлений, это обязанность каждого представить себя в наиболее выгодном свете, — холодно сказала миссис Риддл. — И это обязанность хорошей хозяйки убедиться, что у гостей есть возможность представить себя в выгодном свете. Ты же не думала,
При этих словах Том вздрогнул. Его вилка со звоном ударилась об остатки заварного крема на тарелке.
— Гран-мамa, я прошу прощения, но Гермиона здесь в первую очередь потому, что я пригласил её. Ваше дозволение и Ваше гостеприимство, хотя и были оценены по достоинству, не были необходимы, — он заговорил мощным голосом, и его слова приобрели поверхностный, отдающий эхом резонанс, что заставило Нотта приподняться и с нетерпением наблюдать за ним. — И, при всём уважении, меня глубоко оскорбляет представление, что её расценивают как чужака, как бы великодушно к ней ни относились, когда Вы знаете её немногим более, чем меня. Я считаю её своей семьёй не меньше, чем Вас с гран-папa. Возможно, не в официальных терминах — но так же легко, как и Вы, я тоже могу найти бланк для подписи и свидетеля, который проследит за моими действиями.
— Том! — выдохнула миссис Риддл, внезапно потерявшая дар речи. Она захлопнула рот рукой и посмотрела на мистера Риддла, а затем снова на Тома, её глаза блестели от эмоций. — Если ты правда это имеешь в виду, это восхитительно услышать!
— Браво, браво, — сказал Нотт, откладывая приборы, чтобы в ликовании хлопнуть в ладоши.
— Отлично сработано, Риддл, — он метнул взгляд в Гермиону на другой стороне стола. — Представляю, какое нас ждёт развесёлое время в попытках вернуть всё назад, раз уж мы все это слышали.
— А теперь послушай, парень, — сказал мистер Риддл Нотту, впервые заговорив, — джентльмен, который не держит своего слова, становится известен другим как негодяй, и это справедливо. Если он совершает поступок, а затем отказывается от него, то не только зарабатывает репутацию негодяя, но и превращает себя в низшего человека. — Он обратился к Тому. — Если ты просто играешь, мой мальчик, то хорошенько подумай, прежде чем это сделать. Мне не нужен ещё один скандал под моей крышей. Только благодаря Его провидению твоя мать умерла раньше, чем твой отец смог привезти её сюда и поселить в моём доме, — он настойчиво ткнул пальцем в хрустящую белую скатерть. — По крайней мере, у него хватило здравого смысла и порядочности, чтобы сделать это законным.
— Мне очень повезло, что у меня больше ума, чем у него, — объявил Том. — Если и случится какой-то скандал, гран-папa, позвольте мне заверить Вас, что его источник никогда не будет исходить от меня, — он наклонился к Гермионе и провёл своей ногой по её ноге под столом, заставляя её подпрыгнуть и разлить воду по скатерти. — Мои намерения были кристально чистыми с самого начала.
Миссис Риддл звонко рассмеялась, а затем сказала:
— О, это невероятно волнующе. Полагаю, мне придётся обустроить одну из дополнительных спален — мы не можем позволить Гермионе жить в комнате для гостей, если она станет членом семьи. А ты, Теодор, — Нотт скривил лицо в ответ на такое проявление фамильярности, — когда вернёшься в Шотландию, если Томми поспешит попросить тебя быть свидетелем, я надеюсь, что ты телеграфируешь нам копию свидетельства. Я не хочу, чтобы это объявление пришло к нам через «Пост»!
— «Телеграфируешь»? — сказал Нотт слабым голосом.
— В ближайшем городе должен быть телеграф, — сказала миссис Риддл. — Профессор Дамбертон отправил мне бланк для подписи, чтобы Томми мог отправляться в дневные вылазки в деревню
возле школы. Даже самый маленький выселок должен иметь какую-то телеграфную службу.— В этом не будет необходимости, миссис Риддл! — быстро сказала Гермиона. — Не следует торопить события. В конце концов, никто ещё не принял никаких решений — если вообще есть решение, которое надо принять.
— Конечно, нет, — сказала миссис Риддл, отмахиваясь от любого всполоха сомнений. — Ты нравишься Томми, это очевидно. Он очень вспыльчив — это, я уверена, у него от отца, но ты уравновешенна и знаешь, как успокоить его нервы. Вам будет хорошо вместе. Я знаю такие вещи, моя дорогая, я была замужем сорок лет.
— Видишь, Гермиона? — сказал Том. — Как что-то может быть плохой идеей, если все с ней согласны?
Нотт сочувственно покашлял, но Том не обратил на него внимания и продолжил:
— Я всегда говорил, что никогда не поздно начать планировать будущее. Ну когда будет лучшее время, чтобы начать, чем сейчас?
Гермиона в недоумении оглядела миссис Риддл, Тома, затем Нотта, который приложил стакан ко рту, чтобы скрыть своё хихиканье:
— Есть разница между тем, чтобы планировать вещи и торопить события, Том.
— О, я согласен, — дружелюбно сказал Том. — Нет нужды в спешке, у нас есть ещё целый год до окончания школы.
Гермиона потеряла дар речи от этого проницательного замечания и до конца трапезы не могла ничего возразить на его доводы. Том был доволен: наконец-то Гермиона начала понимать, что к чему. Его бабушка заметила это первой, и хотя поначалу он считал её затею глупой, со временем он осознал суть, когда у него появилось время обдумать её менее очевидные преимущества. Скоро настанет очередь Гермионы признать, что у них нет другого будущего, кроме того, в котором они будут наслаждаться обществом друг друга, стремиться к достижению целей друг друга и упиваться успехами друг друга. Они уже делали всё это сейчас, так что же такого сложного в том, чтобы перенести это в далёкое будущее?
Они были в нескольких месяцах от достижения восемнадцатилетия, в годе до окончания образования, и это будет началом их истинной взрослой независимости, которая может продлиться хорошую сотню лет и даже дольше, если расчёты Тома о продолжительности жизни волшебников верны. С раннего возраста Том ждал, что его взросление исполнит некоторые ожидания: величия, славы, знаний и власти. Но теперь он ещё хотел, чтобы и у Гермионы были эти вещи. Он хотел, чтобы она подтвердила его величие, поделилась с ним знаниями и укрепила его власть. Он не мог представить себе будущее, в котором он достиг вершины своего триумфа — заслужил лавры, так сказать, — и забыл, как он вообще туда попал: с книгой об императоре Европы и дискуссией о принципах политической философии.
Во всём этом было чувство тошнотворной сентиментальности, но, поразмыслив, Том решил, что такое снисхождение не слишком ущербно. Он знал, что могущественен и способен достичь своих целей без посторонней помощи, но не было ничего плохого в том, чтобы желать чего-то, что усилило бы его силу, помогло бы ему достичь цели быстрее, чем он мог бы сделать это в одиночку.
И, глубоко задумавшись над этим, Том вспомнил о том, как ему была подобрана палочка в пару — предмет, который он считал продолжением себя с того самого дня, как тот оказался в его распоряжении.
Это был следующий день после визита Дамблдора в приют Вула и доставки Тому письма из Хогвартса. В его руке был список необходимых вещей, и Том ходил по магазинам Косого переулка, после посещения каждого из которых он считал и пересчитывал постепенно уменьшающийся запас монет в мешочке с завязками, который Дамблдор оставил ему вместе с билетом на поезд. Владелец сомнительной лавки подержанных вещей по просьбе Тома выбрал ему пару перчаток из драконьей кожи для травологии, таких старых, что чешуйчатые гребешки на ладонях были сглажены, и потрёпанный складной телескоп со скрипучей латунной подставкой для астрономии, выбрав лучшее после быстрого изучающего взгляда на мешочек с деньгами Тома, с гербом Хогвартса, оттиснутым золотом на фиолетовом бархате.