Омут

“Скинь мне, я посмотрю. Если всё ок, то отправишь вашей преподше”

В этот раз, слава Богу, дважды повторять не приходится и Настя проявляет чудеса сообразительности, как уже девушка успела заметить за время их недолгого общения, обычно ей несвойственные, послушно отправив файл. На его загрузку тратится последние проценты заряда и она вспоминает о существовании бывшего лучшего друга, который всё это время сидел поблизости, потягивал чай из кружки и искоса на неё поглядывал, будто в чём-то подозревая.

– Кудряшка, дай свою зарядку, пожалуйста, - вежливо просит, не обращая внимание на его взгляд и делая вид, что она самая примерная и добрая девочка на свете.

– Моя в машине осталась, а идти за ней неохото.

Романов её просьбу выполнять не торопится, только по-прежнему подозрительно смотрит слегка красноватыми и больными из-за простуды глазами, словно пытаясь прочесть её мысли и догадаться до замыслов.

Не трать время и силы, Мишенька.

До души не доберёшься.

Не пущу.

А всё потому что у неё там как по Данте - девять кругов ада и, чтобы добраться до них, сначала нужно пройти через стражей, своего рода Церберов, живущих в голове, в виде разрушенной до основания и заново собранной гордости, недоверия и горького опыта прошлого.

– Ну так что?
– невинно хлопает ресничками.
– Поделишься?

Парень на этот спектакль не ведётся, но и не отказывает.

– Зарядка на прикроватной тумбочке у меня в комнате, - а в ней Отрадная, прекрасно. Невинное выражение лица чуть не слетает с неё подобно луковой шелухе.
– Только не нападай на Алёну, прошу тебя, Лиля.

Пальцы сжимают корпус почти полностью севшего смартфона до хруста и от переполняющих злости, обиды и ревности хочется отправить его в полёт до ближайшей стены, лишь бы только дать им выход, но она сидит, не шелохнувшись. Её настоящее состояние выдаёт только резкое, сорвавшееся с языка быстрее, чем Гордеева осознаёт:

– Сдалась мне больно твоя Алёна!

Кому эта девчонка, вообще, по доброй воле нужна? Зачем? Кто она, бл*ть, вообще, такая?! Жалкая, слабая, постоянно нагло забирающая то, что принадлежит ей, Лиле, по праву. Пустое место. Ничтожество.

– Лиля…

Миша сверлит её взглядом, усиливая раздражение и вызывая желание пустить телефон уже не в стену, а в его кудрявую голову.

– Не буду я её трогать, не буду! Доволен?
– цедит девушка сквозь зубы.
– Сегодня.

Чувствуй он себя не так плохо как сейчас, то наверняка прочитал бы целую лекцию в попытках воззвать к её когда-то доброму сердцу и ещё не покрывшейся толстым слоем пыли совести, но парень лишь устало вздыхает и массирует виски, из-за чего у неё слегка что-то неприятно ноет глубоко за рёбрами.

– Может, мне на крови поклясться?
– глушит непрошенные, родом из безоблачного детства чувства сарказмом.
– Тогда поверишь, что я не собираюсь с твоей Отрадной ничего делать?

Романов вялым взмахом руки даёт понять, что Лиля может идти и делать что ей заблагорассудится и она поспешно поднимается с дивана, радуясь окончанию этого дурацкого разговора, но не успевает сделать и шага, как слышит со спины лёгкое, уверенное, будто уже окончательно сбывшееся:

– И она не моя, ты же знаешь.

Лучше бы ей между лопаток нож вогнали и то не так больно было бы, как после этих слов, но показывать это нельзя. Ни в коем случае. Иначе внутри точно ничего живого не останется. Поэтому плечи расправить, спину выпрямить, подбородок поднять и лёгкой походкой вперёд, сцепив зубы и загнав соль в глазах настолько глубоко, чтобы все думали, что это здоровый блеск, а не горечь поражения.

Зато он мой.

Что бы кто не говорил, мой!

Она держит лицо даже тогда, когда Миша остаётся позади и никто её не видит, хотя губы дрожат и из горла рвётся всхлип. Перед его комнатой девушка и вовсе бетонирует свои настоящие чувства за безупречной маской хладнокровия и безразличия да с таким усердием, что ноют мышцы лица и ломит виски. Вот только зрителей, способных это оценить, за порогом не находится. В комнате её встречают лишь свет от экрана включённого компьютера, рассеивающая темноту, и парящая на сквозняке из-за открытой двери на террасу тюль.

– Была Отрадная и вся кончилась, - бормочет Гордеева себе под нос и направляется прямой наводкой к прикроватной тумбочке, где действительно лежит зарядное устройство.
– Ну, и мне же лучше.

Её совершенно не волнует куда одногруппница так неожиданно делась, наоборот Лиля надеется, что та исчезла раз и навсегда, в то же время зная, что такие чудеса, к сожалению, бывают только в сказках. Присоединив смартфон к розетке, она, наконец, открывает файл, пробегается по тексту глазами и понимает, что не видать Насте спасения от тирана-отца как собственных мозгов. Гордеева не считает себя большим знатоком в иностранных языках, но её уровня английского при этом хватает, чтобы найти ошибки, несоответствие теме, повторения и едва не задохнуться от непомерного количества воды на один абзац. И будь там не всё так плохо и безнадёжно, то она бы даже попробовала это недоразумение исправить и привести эссе в подобающий вид, чтобы хоть как-то спасти ситуацию, но легче удалить всё к чертям собачьим и написать заново да только где взять на это время?

– Да?
– робко отвечает на её звонок сокурсница, видимо прекрасно зная, что ничего хорошего в свой адрес не услышит.

– Это провал, - Гордеева не собирается щадить ни чьих чувств.
– Ты облажалась, дорогая моя.

Настя молча сопит в трубку, похоже намереваясь рыдать, что в случае с Лилей совершенно бесполезно. Она себя-то не жалеет, не то что других людей.

– Это настолько хреново, что тебя даже уважительные обстоятельства в виде отца-деспота не оправдывают. Я, конечно, понимаю, что у тебя было не так много времени, но постараться-то, хотя бы немного ты вполне могла.

– И что… - всё-таки громко всхлипывает та.
– Что теперь делать?

– Без понятия, - отвечает честно Гордеева.
– Но я думаю.

В попытке найти выход и сдержать обещание помочь она принимается напряжённо шевелить мозгами. Может, заказать это грёбанное эссе у каких-нибудь умников, как, например, курсовую или диплом? Нет, долго да и не факт, что напишут хорошо. Перекупить у кого-то на курсе? Этот вариант уже выглядел реалистичнее, но опять же сколько пройдёт времени пока они найдут того, кто согласится им свой плод интеллектуальной деятельности продать? Так что тоже мимо. Заставить-таки Настю написать его заново и при этом стать соавтором? В таком случае точно не успеют.