Омут

Хватит.

Прошу тебя.

Не сейчас.

В прихожей тяжёлое молчание, из-за которого воздух становится смогом. Вязким и едким. Отравляющим изнутри не сразу, а мучительно долго, секунда за секундой.

Она с трудом сглатывает и мысленно отчаянно ищет выход. Напоминает себе о матери, стоящей в считанных шагах. О Роме - вернувшемся к ней, по прежнему очень родном,своёмРоме. О самом Олеге, как о его отце и отце Егора, а не как мужчины, чей запах, поцелуи и прикосновения, кажется, впитались в неё до костей. Но не помогает. Не освобождает. И тогда Отрадная, уже больше машинально, чем осознанно, направляет мысли в совершенно противоположную сторону, где натыкается на того, кого совсем недавно назвала своим другом, и хватается за его образ, как за спасательный круг.

Спаси меня, золотой мальчик.

Забери к себе.

Спрячь.

Как по приказу, в голове тут же звучит его голос, с поразительной лёгкостью вырывая из власти ореховых глаз напротив.

“Хорошо, что ты здесь.”

Вроде бы ещё секунду назад выдохнуть не могла, а сейчас уже мысленно совершенно в другом месте, не в окружении “семьи”, а во вчерашнем вечере, на веранде под звёздным небом в объятияхдруга,с которым, как оказалось, так просто, приятно исвободнодышать такт в такт. Это открытие, неожиданное и яркое, отзывалось тогда и продолжает отзываться до сих пор волнующей щекоткой в груди наравне с осознанием того, что красивее его глаз, взгляда и улыбки она похоже ещё никогда ни у кого не видела.

“Я тебя завтра украду”

И, наверное, следовало бы спросить банальное - куда, зачем, для чего? Но не хотелось. Даже почему-то не подумалось. Улыбаться ему в ответ хотелось, да. Смотреть в весну в зелёных радужках, таинственную и чарующую в свете звёзд. Слушать его. Стоять рядом, близко-близко, всем телом ощущая разницу в росте, силе, реакции, мощи и, на удивление, абсолютно её не бояться. Прижиматься неосознанно доверчиво, прячась в тесных объятьях от ветра, и ждать сегодняшнего дня, чтобы быть им похищенной. До последнего считать минуты и знать, что ещё чуть-чуть и…

“Ты, правда, хочешь уйти с ним?”

Один из самых сложных вопросов в её жизни, разрывающий на части. Потому что Рома - это единственный человек, которого она могла назвать своей семьёй, а Кир - единственный, кто позволил ей считать себя другом, единственный, к кому хотелось тянуться и быть наравне, единственный, кто совершенно не вписывался в Алёнину реальность и тем самым менял ту до неузнаваемости. Единственный во многом и похоже уже до конца. И уходить от него было сложно. Невыносимо отворачиваться от весны его, сегодня грозовой, буйной, капризной, но уже, кажется, очень родной в глазах. Прощаться, чувствуя исходящие от него гнев, раздражение и досаду из-за её выбора. Выбора, который Отрадная надеялась, что больше никогда перед ней не встанет.

Пойми меня, золотой мальчик.

Пожалуйста. Прошу.

Пойми и укради в следующий раз.

Ведь она не могла иначе. Только не со своим Ромой. Не могла оставить сводного брата одного, зная, что ждёт его дома. Он же только вернулся… Спустя столько времени они, наконец, вновь вместе и… А если он опять исчезнет? А если в этот раз насовсем? Что тогда?

“Да или нет, Алёна?”

Да или нет…

Да? Или… Нет?

Друзья…

Друзья же, правда?

Девушка хмурит брови из-за всплывшего в памяти разговора с Ромой, отводит глаза в сторону, задумываясь, и ловит отражение в зеркале на противоположной стене, которое вдруг подтверждает неожиданное - мыслей об Олеге нет. Она будто забыла о нём, стоя на расстоянии двух шагов. И дышала. Сама дышала, не им.

– Алёна… - в эту же самую секунду зовёт он, но смотреть ей на него не хочется, а вот на себя, впервые самостоятельно вырвавшуюся из-под его взгляда, наоборот.
– Алёна, - повторяет снова, с нажимом, и она, по прежнему не смотря на него, качает отрицательно головой.
– Алёна, смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!

– Э, слышь, тон голоса смени!
– мгновенно подрывается за спиной Рома и, обхватив её за плечи тёплыми большими ладонями, аккуратно отстраняет в сторону, снова становясь вперёд.
– Она тебе, что, собачонка на поводке? Хули так себя с ней ведёшь? Кто тебе право дал? А ты какого хера из себя статую строишь, пока с твоей дочерью так обращаются?
– бросает в сторону Инны, как обычно, наблюдающей за происходящим со стороны и предпочитающей не вмешиваться.
– Или, дай угадаю, мебелью быть гораздо проще, чем матерью, да?

Сводный брат груб, вспыльчив и, как всегда, невероятно прямолинеен, что, естественно, не нравится никому, в чью сторону эта прямота направлена. Это отчётливо видно по потяжелевшей челюсти Королёва-старшего и поджатым в тонкую линию губам мамы, которая, кажется, сдерживается из последних сил, чтобы не ударить словами в ответ. Атмосфера в прихожей накаляется ещё сильнее и очевидно это плохой знак, игнорировать который глупо и бессмысленно, но как исправить ситуацию, изначально обречённую на плохой исход, девушка не знает. Раньше, пять лет назад, когда мама только вышла замуж за Олега и они стали жить все вместе, подобные стычки заканчивались тем, что он просто задавливал своего сына от первого брака авторитетом и силой характера. Сейчас Роме уже не пятнадцать. Он зол и обижен. Отцовский авторитет для него - не более чем пустой звук и просто приказать ему закрыть рот уже не получится. Поэтому Отрадная не находит ничего лучше как повернуться к нему, привстать на цыпочки, ухватившись за его мощное плечо, и прошептать:

– Рома, не стоит. Оставь.

Потому что защищать её бесполезно и поздно. Потому что поводок контроля Олега уже не снять и Инну её любить не заставить. Потому что она этого просто напросто не заслуживает.

– Нет, я не позволю, чтобы к тебе так…

Он резко замолкает. Также резко меняются в лицах их родители, так как совсем рядом слышится звук открывшейся двери, топот маленьких ножек по полу и в коридоре появляется только проснувшийся после дневного сна Егор. Его русые волосы мило взлохмачены, пижама в лёгком беспорядке, один носочек выше другого. Он сонно трёт глазки, зевая, нетвёрдой походкой подходит к отцу и скорее машинально, чем осознанно прижимается к его ноге.

– Папа, ты дома?
– бормочет младший брат вполголоса, не открывая глаз и, кажется, досматривая сон на ходу.

Рома рядом с ней шумно выдыхает и от его взгляда на четырёхлетнего ребёнка, которого он видел в последний раз трёхмесячным малышом, у Алёны больно сжимается сердце и свербит в носу. Ей в отличие от него повезло хотя бы в этом, она видела как Егор рос, была рядом, а сводный же…

Почему тебя так долго не было с нами?

Ну почему…?!

Друзья, скажите же, что Алёна молодец? Она смогла дать Олегу пусть и небольшой, но отпор)

81. Алёна

Олег наклоняется и поднимает его на руки, чтобы передать сына жене, которая сразу же оживает, быстро подходит к ним и по всей видимости торопится Егора спрятать, но не успевает, потому что девушка не может допустить, чтобы тот знал старшего брата только по её рассказам, пока никто не слышит, и идёт против Королёва-старшего и матери в открытую.