Останови моё безумие

– Глупая, - ругаюсь я, чуть сильнее надавливая на подушечку безымянного пальца Миры, она тихонько вскрикивает.
– Больно?
– кивает.

– Мне тоже. Иногда. Когда ты перестаёшь доверять мне, перестаёшь верить.
– Она смотрит на меня, принимая мой докучный взгляд, придвигает свои ступни к себе, а сама сдвигается ко мне. Я немедленно захватываю её в объятия, оттягивая непокорную головку назад за пряди распущенных волос, продолжаю заглядывать в глаза, не собираясь целовать маленькую плутовку. Она читает мои мысли, руша все мои планы и выносливость.

– Ты можешь меня поцеловать, - повелительно разрешает, приоткрывая алые губы, улыбается и опускает веки, бросая тень к щекам распушенными в стороны своевольными ресницами.

***

– Девочка?
– переспрашивает взволнованная Мира, вглядываясь в расплывчатое лицо старшей сестры на экране ноутбука.

– Да, дорогая, - Лизин голос, радостный и не менее возбуждённый, чем у моей малышки. Мира заставляет изображение на мониторе сестры запрыгать, отодвигая ноутбук в сторону от себя и поспешно стирая непрошеные слёзы со щёк, возвращает камеру на место.

– А как…? Как назвали?
– голос Миры то и дело срывается, грозя выдать её волнение, но Лиза слишком счастлива, чтобы обратить внимание на такие «мелочи» со стороны.

– Анжелиной. Мы назвали её Анжелиной, - восторженно напевает Лиза, а я упрямо избегаю камеры, крепко удерживая одну руку Миры в своей ладони. Она, кажется, не замечает маленького неудобства, вытирая непрерывные слёзы одной рукой, и посылая этой же рукой одобрительные жесты в виде класса. - Все посторонние советы оказались такими посредственными, что мне пришлось взвалить эту тяжелейшую миссию на свои хрупкие плечи, - смешливый голос Лизки вынуждает меня присоединится к обсуждению, и я разворачиваю ноутбук к себе, позволяя Мире не прятать стекающие вниз по щекам бриллианты слёз.

– Ну, здравствуй, молодая мама!
– восклицаю я, наблюдая в окошке Лизино счастливое лицо и воротник махрового халата.

– Ого, братик!
– вторит она, отличаясь от моего приторного притворства своей естественной искренностью. Как вы там? Скоро домой собираетесь?

– Скоро, - уклончиво говорю, продолжая большим пальцем надавливать на ладошку Миры, которая словно в ответ на мои действия активно кивает головой, избавляясь ещё от одной пары драгоценных алмазов.

– А то я подозреваю, что вы гостите у добрых йети!
– Лиза весело радуется собственной шутке, а я усмехаюсь над ней же, только совсем, совсем невесело.

– Нам пора, сестрёнка, Мире по расписанию ещё предстоит массаж, - прощаюсь с сестрой, перед закрытием окна, слышу её последнюю брошенную нам реплику:

– Ух, ты, как там у вас интересно…

– Я хотела… хотела, чтобы это была Владамира, - всхлипывает Мира, когда я захлопнув крышку ноутбука, придвигаюсь к ней ближе и укрываю её своими объятиями.

– Тише, малыш. Всё в порядке, - проговариваю вполголоса, будто громче говорить не могу, а перевести звук на успокаивающий шёпот просто не получается.

– Не будет, Влад, уже не будет, - хрипит моя девочка в моё плечо.
– Я всё равно не могу иметь детей. У нас с тобой никогда не будет ребёнка, у нас не будет маленького Владимира, маленькой Владамиры не будет, - объясняет она, крепче ухватываясь за рубашку.

– Ничего страшного, девочка моя. В мире очень много Владиславов, очень много Мирослав, которым мы с тобой будем нужны.
– Я говорю, не задумываясь, высказывая до этого ни разу не посещавшую меня мысль вслух. И Мира сразу затихает, переставая захлёбываться слезами, она ненадолго отстраняется и смотрит в мои глаза.

– Ты хочешь сказать… - спрашивает, а я не теряя больше ни минуты, поспешно избавляю её прекрасные глаза от жестокой влаги, большим пальцем протирая покрасневшие веки. Мира словно и не замечает моих действий, сглатывает, чтобы продолжить неоконченный вопрос.
– Хочешь сказать, что мы можем усыновить малыша?

– Если ты не против?
– Она торопливо качает головой и вновь обнимает меня за плечи.

– Я не против. Я хочу этого. А как?

– Пока не знаю. Для начала нужно вернуться домой.

– Наверное, нужно чтобы семья была полноценной, - начинает строить предположения, загораясь идей об усыновлении.

– Нужно, - проговариваю одно слово, и чувствую, как напрягается всё её тело.
– Но я что-нибудь придумаю. Не беспокойся. Если ты этого по-настоящему хочешь… - Мира не даёт мне договорить.

– А ты? Ты хочешь этого?
– её глаза, такие красные и воспалённые взирают на меня с ожиданием и надеждой, которую я не хочу гасить. К тому же правду говорить легко.

– Разве ты не помнишь наши клятвы?
– отчитываю любимую, выжидательно глядя в её глаза и рисуя пальцем по её щеке тот же путь, что проделывает одинокая заблудшая в её ресничках слеза.

– Помню, - хлюпает она носом, кивая.
– Я люблю тебя.

Мои глаза вспыхивают благодарностью за её признание. «Иногда я веду себя как ребёнок» - вспоминаю её частые слова, вспоминаю, что у меня никогда нет для неё подходящего ответа на них, но сейчас он есть. Сейчас я бы ответил - я тоже. Потому что, сейчас, я улыбаюсь как душевнобольной человек, которому впору посочувствовать, но моё безумие - самое прекрасное чувство, которое может быть даровано взыскательными небесами.

– Будем собирать вещи?
– сиплю я, заслоняясь счастливой улыбкой от собственных чувств.

– Угухмм, - мычит сестра в шею, расплываясь в улыбке и щекоча меня кокетливыми ресницами.

====== Глава 54 ======

МИРА.

Ещё один перелёт в моей жизни, за спиной далеко позади нас возвышаются Альпы, а в иллюминаторе лишь облака, пушистые, мягкие, медленно рассеивающиеся облака.

– О чём задумалась?
– вырывает меня голос брата из блуждания по сознанию.

– Так, ни о чём, - поворачиваюсь к нему и морщу нос.

– Понятно, - не настаивает любимый, даря мне свою улыбку и задумчиво проводя руками по моим непослушным прядям волос.
– Всегда хотел знать, когда ты нарисовала картину, которую я получил от тебя в подарок в Новогоднюю ночь?
– неожиданно спрашивает, избегая моего взгляда, словно не желает знать ответ на свой вопрос раньше, чем я сама успею его произнести.

– Я же рассказывала, что в пятнадцать нарисовать тебя не получалось, - я снова отворачиваюсь к иллюминатору и Влад неправильно истолковывает мой порыв ещё раз взглянуть на облака перед очередным откровением.

– Прости, - шепчет он в мои волосы, глубоко вдыхая мой запах, вместо кислорода заполняя лёгкие апельсиновым сиропом моего шампуня.

– Это было во вторую ночь в твоём доме, - выдохнула я. Мне до сих пор было неловко открывать всю правду моих чувств к нему, из которых следовало, что безумная сестрёнка была влюблена в него задолго до их первой встречи, и только по этой причине большую часть времени вела себя как испорченный ребёнок.