Отрада

Все ее слова – мудрые, разумные, по-хозяйски домовитые – падали впусте. Отрада слушала, но соглашаться не спешила. Напрочь, чем дольше говорила Стояна, тем сильнее крепла в ней уверенность, что должна оно сделать так, как задумала.

Когда подруга замолчала, она улыбнулась ей вымученной улыбкой

— Стиша, я пойду. Не серчай. Завтра свидимся.

Она развернулась и побежала в сторону леса – там, поодаль ото всех, стояли избы знахарки и кузнеца. Стояна проводила ее долгим взглядом и, вздохнув, понуро поплелась домой.

От бега Отрада вскоре запыхалась и перешла на шаг. Сердце в груди отчаянно колотилось: то ли от усталости, то ли от страха. До последнего не ведала она, куда свернет, но все же ступила на тропинку, что вела к избе кузнеца. Даже темный, ночной лес нынче ее не шибко испужал. Привыкла, верно. Ее рубаха единственным светлым пятном мелькала меж черных стволов деревьев, когда серебристая луна скрывалась за облаками.

Наскоро убрав волосы в косу и перехватив ее простой лентой, Отрада торопливо ступала по тропинке и гнала от себя прочь надоедливые мысли, что так и лезли в голову. В ушах звенели слова-предостережение Стояны. Не так уж была ее подруга не права. Вернее сказать, во всем Стиша была права, и, по уму, Отраде бы ее послушать да свернуть, пока не поздно, к знахаркиной избе. Поди, Верея заждалась ее. Час-то поздний уже.

Она с облегчением вздохнула, когда вдалеке показалась знакомая изба-шестистенок. Прежде, чем зайти на крыльцо и постучать, Отрада пригладила волосы и поднесла ладони к пылающим щекам.

Но на ее стук никто не отозвался, не вышел в сени. Прижавшись ухом к двери, она внимательно прислушалась, но ответом ей послужила тишина. Куда же подевались все домочадцы? Ведь обмолвился Перван, что Храбр уже ушел с пира... Выходит, не домой вернулся? Может, с любушкой ото всех скрылся...

Жгучий стыд бросился Отраде в лицо, и она закрыла ладонями глаза. Права Стояна, во всем права! Не следовало ей сюда приходить, не следовало подслушивать. И влезать в чужие дела, мужские дела, тоже не следовало.

Отрада облизала губы и с трудом сглотнула. С удовольствием испила бы нынче колодезной водицы, в горле пересохло все, пока она бежала. Внезапно ощутила она и жажду, и ночную прохладу, и запоздавший страх. Зубы задрожали, не попадая друг на друга, и она, обхватив ладонями плечи, прижалась спиной к двери, беспокойно оглядываясь по сторонам. Как ей возвращаться, коли страшно стало и шаг в темноту ступить?

Раньше бояться следовало. Да и думать тоже!

Пока прислушивалась к тому, что по бокам избы творилось, упустила тропку, ведущую из леса. А потому, поглядев вперед, завизжала от страха, увидав, что по ней шагала темная, здоровенная фигура. Зажав рот двумя ладонями для надежности, Отрада оборвала в зародыше крик и хорошенько присмотрелась.

К избе шагал, вернее сказать, уже бежал ее хозяин. Кузнец Храбр, которого она и дожидалась.

— Разрази гром, — пробормотала перепуганная, бледная до синевы девка. На лице у нее не осталось ни кровинки.

Храбр сбросил на землю переметную суму, которую нес на плече, и в два шага взлетел на крыльцо. Сперва он мыслил, что светлое пятно у избы ему помстилось. Потом – что шалил так дедушка леший. Навел на него морок, вот и утратил взгляд остроту.

Но, разглядев на крыльце девку, в которой он, немного погодя, узнал Отраду, кузнец встревожился. Не с добрыми же вестями она его поджидала безлунной ночью у избы. Смалодушничал, вздохнул сердито.

«Лучше бы леший меня обманывал», — подумал, а потом услыхал перепуганный девичий визг, и мысли в голове совсем смешались. Коли дожидалась его, то отчего закричала? И смолкла тотчас? Испужалась чего?

— Приключилось что? — Храбр поглядел в широко распахнутые, зеленые глаза Отрады и пропустил один вздох. В груди заболело, словно резко ударили его под дых.

Облизав сухие губы, она, помедлив, кивнула, и он поспешно отвел взгляд, уставился на дверь, к которой ее прижимал. И плечи ее из своей хватки выпустил, и назад шагнул для надежности. И руки за спину завел.

21.

— Что ты тут делаешь? — спросил Храбр почему-то шепотом.

— Т-тебя ж-жду, — заикаясь, пролепетала Отрада, у которой зуб на зуб не попадал из-за холода и страха.

Кузнец думал недолго: распахнул дверь в сени и втолкнул туда Отраду, а после – в избу. На них тотчас дохнуло уютным теплом. Оно окутало, согрело озябшую девку, и та безвольно прислонилась спиной к стене, нежась и вдыхая слегка кисловатый запах хлебной закваски.

Подняв с земли переметную суму, Храбр вошел следом и отступил подальше от Отрады, на пару шагов. Только тогда она уразумела, что в избе, кроме них, никого не было. Она-то ожидала повстречать коли ни детей, то бабку Веселину, подсоблявшую кузнецу управляться с хозяйством. Но в горнице стояли лишь они вдвоем, и стыд бросился к щекам Отрады, самую малость раскрасив ее бледное лицо.

— Приключилось что? — снова спросил Храбр, не шибко ведая, что ему делать с перепуганной, жмущейся к порогу девкой. Словно он насильно ее в избу притащил, а не она на крыльце его поджидала.

— Случилось, — клацнув зубами, Отрада кивнула. — А где родичи твои? — спросила вовсе не то, что намеревалась сказать.

— К Усладе отвел. Я по утру в городище поеду, — с легкой оторопью отозвался кузнец. Посмотрел на растрепавшуюся косу Отрады и поспешно отвел взгляд. Чтобы скрыть неведомо откуда взявшееся смущение, он подошел к столу и запалил жировик. И тотчас пожалел, потому как заплясавшие по стенам тени и разлившийся вокруг тусклый свет придали их разговору еще больше таинственности.

Храбр, осердившись на себя за дурные мысли, ожег Отраду строгим взглядом.

— Так пошто ты пришла?

— Я... — она облизала пересохшие губы и вспомнила, что хотела испить водицы. Но нынче у кузнеца попросить не решилась. Ей и без того разом сделалось неуютно и самую малость тревожно под его неуступчивым, сердитым взглядом.

— Не уезжай в городище, — сбившись с мысли, Отрада перескочила на другое. И торопливо продолжила, пока изменившийся в лице Храбр не поспел ее перебить. — Я услыхала ненароком чужой разговор...

Густой румянец окутал ее щеки, когда кузнец насмешливо вздернул брови. Прислонившись поясницей к краю стола, он скрестил на груди руки с закатанными по локоть рукавами рубахи. Еще пуще смутившись, Отрада уставилась в пол под своими ногами, прекратив глазеть на потемневшую от жгучего весеннего солнца кожу, на которой светлыми пятнами выделялись мелкие ожоги и шрамы.

— Тебя побить хотят, — вздохнув, она закончила свой несвязный рассказ. — Чтоб ты до городища не добрался...

Храбр глядел на нее так, словно она на другом языке говорила, и он ни словечка не разумел. Фыркнув с досадой, Отрада подула на надоедливую прядь волос, все норовившую упасть ей на лицо.

— Сговорились против тебя! — сказала она чуть погромче и вперед шагнула. — Чтоб ты к воеводе не дошел...

С губ Храбра стекла вся насмешка. Жестче обозначился подбородок, когда он стиснул зубы, меж бровями залегла глубокая складка. По лицу пробежала черная тень, и на правой щеке забугрился желвак.

— Кто сговорился? — спросил тихим голосом, но Отрада покачала головой.

— Я... я не могу сказать... не уезжай в городище...

Ее сделалось неуютно стоять подле разозлившегося кузнеца, и, поежившись, она обхватила ладонями себя за плечи.