По следам мистера Волка

— Вы во всём виноваты, — поднимается Элис и спешит на кухню с удвоенной скоростью, — будете воду хлебать!

— Нахалка, — хмыкает он ей вслед и с сожалением понимает, что уже не заснёт.

***Дина Картер поправляет волосы, стоя у окна. Она выглядит слегка заспанной, глаза чуть припухли. Но что ещё делать, будучи запертой в замке, пусть и по своей воле, где время тянется так медленно, а то и вовсе застывает?

— Я слышала голоса внизу, — оборачивается она к Курту. — Поужинаем вместе со всеми? Как я выгляжу?

Он сидит, привалившись к стене. Всклоченный, как всегда, ошалелый. Сверлит её странным, едва ли приятным взглядом и сдерживается, чтобы не сказать что-нибудь в своей обычной манере.

— Как… корова! — всё же вырывается. — И со всеми, это с кем?

Но Дина поджимает губы и хмурится.

— Почему, как корова?! — оглядывает она себя. — Я… Вообще-то, я даже похудела здесь.

Он облизывается.

— Что думаешь дальше делать?

— Не знаю, — решает она не продолжать допытываться, да и, право, не обращать же внимания на его слова? С чего вообще её это волнует? — Буду решать, смотреть по обстоятельствам. Но я надеюсь, что всё решится само, всё-таки граф ваш за решёткой… Так, что, спустимся? Я слышала голоса.

— Тебя тут ещё и кормить должны?

— А что, — хмыкает она, — хочешь, чтобы я умерла с голода? Или, — начинает вдруг беспокоиться, — вы настолько бедны здесь? Нет, я вижу в каком состоянии это место, но мне как-то в голову не пришло, что…

— Я не могу выйти, там пока тот, кто не должен знать, что я живой. Подожди немного.

— Враг? Почему тогда этот человек здесь? Или он из стражей, а ты скрываешься? Но почему тогда скрываешься в замке рядом с ним?

— Он думает, что я фея, — ухмыляется Курт поднимаясь.

Дина смеётся.

— Он тебя видел вообще, ты скорее… Хм, — задумывается и подходит ближе, чтобы шутливо ухватить его за прядь волос и потянуть. — Даже не знаю… Кто-нибудь из леса. Лохматый, страшный и дикий. Мне-то, — тут же переводит она тему и отступает на шаг, — что делать?

Он притягивает её к себе за талию и вглядывается в милое, чистое личико.

Ещё несколько лет назад подобная особа никогда не посмотрела бы в его сторону, а теперь такая, как она, спит с ним на чердаке и крадёт объедки из кухни.

— Я же сказал, жди.

— А-а, я думала, ты… Думала, ждать придётся долго, — живот у неё урчит и Дина в смущении закусывает губу, отводя взгляд. И при этом — кому сказать! — не отступает, не отстраняется от него. — А ещё, — шепчет вдруг, — мне хочется… Знаешь, чего очень хочется?

Он, не стерпев, прижимает её к стене и ведёт холодной ладонью от горла ниже.

— М?

У неё перехватывает дыхание, она судорожно выдыхает томное: «ах», и всё-таки высвобождается из его рук.

— Позволяешь себе лишнее, — поправляет Дина блузку с гордым видом, будто не она только что едва не растаяла в его ладонях. — Не этого хочу! Сладкого мне принесёшь? Я люблю пудинг, например.

— Я же тебе его не приготовлю, — выдыхает Курт. — Это тебе не гостиница.

— Найди, — ведёт она плечиком, и бросает на него красноречивый взгляд, — где достать. Разве не можешь?

Он ударяет кулаком о стену.

— С огнём играешь!

А потом и сам пугается. И вглядывается в неё, ожидая реакции.

Но Дина смотрит на него строго и непонимающе.

— Да что с тобой? — спрашивает серьёзно. — Или… — совсем вдруг меняется её тон, и она снова отходит к окну, чтобы незаметно, как ей думается, взглянуть на себя в слабом отражении. — Правда, как корова выгляжу?

Он скрежещет зубами и выбегает на лестницу, чтобы там поколотить стены.

Наплевав в этот момент даже на то, что Кроули может его услышать.

Тем временем внизу все уже уселись за стол и даже успели немного переговорить о делах.

Кроули действительно слышит Курта и качает головой, скорбно объявляя Герберту:

— Снова еноты забрались.

Но граф не теряется и выходит из-за стола, виновато улыбаясь Элис, которая как раз подаёт им суп.

— Пойду проверю на всякий случай. Начинайте ужинать без меня.

Герберт спешит наверх, радуясь, что Курт, оказывается, на месте, и находит его на ступенях.

— Ну, здравствуй. Как ты здесь?

Курт совершенно не удивляется, ведь умудрился подслушать не так давно сотрясавший воздух разговор Герберта и Элис.

Что она, кстати, себе позволяет?

Маленькая… гадина.

— А, пёс, — выплёвывает с облегчением. — Ублюдок. Блохастая тварь. У… Ууу… Оо… Овощ, — казалось бы, приступ подступает к горлу, а слов на языке вертится не так много. Герберт усмехается будто недобро, однако голос звучит спокойно и даже с неким теплом:

— Ну-ну, что разволновался? Я соскучился, если честно. Но терпеть все твои выходки не стану, так и знай. А то совсем распустишься… Так, что, даже не поздороваешься?

Курт прокусывает губу до крови и набрасывается на него. Вцепляется отросшими ногтями в шею, бьёт в грудь (впрочем, не сильно), тихо поскуливает.

— Я не могу… Не могу…

Герберт теряется, настолько, что позволяет ему всё это и не делает ничего в ответ, кроме того лишь, что отступает к стене и… обнимает Курта, похлопывая его по спине.

— Что ты, сынок, — вырывается у него, хотя Герберт и не уверен, настолько ли стар, чтобы годиться ему в отцы, но думать об этом не спешит. Впрочем, и сказанного будто сам не замечает. Просто вырвалось. — Что случилось? Меня отпустили, — усмехается он. — Правда отпустили, я не сбежал и виселица мне не грозит, если ты вдруг подумал… Всё хорошо?

— Я не могу так с ней… — шепчет Курт. — А с тобой… — глаза его загораются странным блеском, — могу.

— Да что можешь-то? С кем не можешь?

— Вести себя, как урод… А ты… — у него дрожат губы. — Ты не должен был выходить. Кто тебя выпустил?

— Людарик выпустил, — Гербер смотрит на него растерянно. И произносит вдруг со строгостью: — Ты не урод. Успокойся же! — встряхивает он Курта за плечи. — Что с тобой, парень? Что ты вечно выглядишь так, будто в омут с головой собрался?!

И в этот момент к ним выходит Дина. Бледная, слегка встрёпанная, с ножом в вытянутой руке.

— Убийца, — рычит она, делает пару быстрых шагов в их сторону, замирает, обмякает вдруг и падает на пол, теряя сознание, чудом не скатившись со ступеней.