По следам мистера Волка

Особенно, учитывая, что вся шумиха и все подробности смаковались ещё до его рождения.

— Чёрт, — злится Элис. — Нет, даже не чёрт, дьявол!

Кроули вздыхает.

— Что ж, прошу прощения, — смотрит он на Финча, — это действительно не убийца… Хотя вы и не должны были скрывать щенка! Но… а что насчёт его родителей, не ваш же он?

Людарик щёлкает костяшками пальцев и зевает.

— Его родителей жестоко убила банда из Нортенберга. Как вы можете понять, мистер Кроули, сейчас не самое лучшее время, чтобы выставлять мальчика на витрину. Господа могут пожаловать и сюда. И едва ли они ограничатся им. В Бонсбёрне таким раздолье. А, учитывая последние события, не удивлюсь, если половина города примкнёт и будет всячески помогать. Самосуд — частое явление в последнее время. А вы, мистер Кроули, как заступник Оуэна, сможете убедиться в этом на собственной шкуре.

Кроули тушуется и коротко кивает в ответ.

— Какой же кошмар, бедный малыш… Что ж, это всё шутки фей, — бормочет он уже тише, а волчонок снова обводит всех обеспокоенным взглядом и хватает Элис за руку крепче, словно не она, а он держит её.

— Она… — будто на пробу пробует произнести он и шумно сглатывает, прежде чем продолжить. — Арестуйте её, а не меня!

— Заткнись, маленький…

Людарик смеётся, впрочем, даже это выходит у него мрачно.

— Ладно, господа и… Элис, я пошёл, если ко мне больше нет никаких поручений.

Кроули радуется этому и, опережая всех, начинает частить:

— Нет, все во всём разобрались. Всё уже в порядке. Удачи вам, мистер Даймонд! До свидания. Элис, — оказывается он рядом и берёт её под локоток, — идём, что-то мы задержались. Пока, маленький, — пытается потрепать мальчишку по волосам, но тот уворачивается и смотрит… да, смотрит волком. — Ну, что ж…

Мистер Финч усмехается так, будто произошло ровно то, чего он и ожидал, но затем всё же решает дотянуть саспенса:

— А что будем делать с ведьмой?

Элис холодеет.

Людарик останавливает и, приподняв бровь, усмехается:

— Точно.

— Ничего не точно, — вступается Кроули. — И мы уходим. У Элис, вообще-то, работа есть, она из-за меня здесь задержалась. А её замок ждёт. Вот. Мы просто пойдём, хорошо?

— Элис, что ты умеешь? — игнорируя его, спрашивает Людарик совершенно невозмутимо.

Она передёргивает плечом.

— Ничего особенного. Боль, унимать, например. Чувствовать клеймённых и неклеймённых оборотней.

— И это всё?

— Д-да…

— Не вижу смысла с тобой возиться. Впрочем, может, я и зайду к тебе как-нибудь, — обворожительно, пакостно склабится, — уймёшь мою боль.

Кроули на этом едва не давится воздухом и как-то рефлекторно притягивает Элис к себе, а затем спешит увести её из этого места.

— Каков нахал, — шепчет он ей. — Нахал ведь, да?

Она выдыхает.

— Пронесло, значит? — едва ли зубами не стучит от страха.

— Да, думаю, да. И не устроят же оборотни скандал, правда? Кому сейчас выгоден скандал, тем более у них своих дел хватает, щенка вот прячут. Я, конечно, зная всё, уже не стану ничего говорить об этом. Но они ведь не знают об этом, не знают меня… И пусть только попробуют тебя обвинить! Я пригрожу тогда, что, якобы, проблемы им устрою. Вот так! Так.

Она смеётся, на самом деле прослушав половину по привычке, затем звонко целует его в щёку и спрашивает:

— Что хотите на ужин?

Кроули, вмиг растаяв, расплывается в блаженной улыбке.

— Если честно, очень грибного супа хочется, дорогая Элис. Можно?

— Грибы у меня есть, — она кивает. — Но что нам делать дальше? Если не волки, то кто?

Кроули погружается в мрачные раздумья.

— Посмотрим… Обсудим. Нам нужен какой-то план. Подумать, что могли упустить стражи, не знаю…

— А вы… ты… правда их слышишь? Ну, фей.

Спрашивает так, будто только сейчас задумывается, стоит ли вообще с Джоном иметь дела.

Кроули пожимает плечами.

— Как бы так сказать, — и даже голос его меняется, становится спокойным, приглушённым, без этих… ноток придури, что порой звучат в его речах. — Мне так кажется. Пока ни разу, похоже, действительно поговорить с ними или увидеть их не удалось. Но порой, в особых местах, в нужное время и при должном настрое, они говорят… отголосками моих же чувств. Или вроде того. И я вижу их… как маленькие огоньки перед внутренним взором. Как если посмотришь на свет и отведёшь взгляд. Только вот я ведь не смотрел, они сами появляются.

— А в замке так же? — выгибает бровь Элис, чтобы проверить его.

Ведь если какие-то чувства ему внушает Курт, то…

Едва ли он им с Гербертом помощник.

Но Кроули коротко мотает головой.

— Нет. В замке так… будто я… ну, видимо, — он тяжело вздыхает и доверительно сообщает ей: — Будто я просто чудак, потерявший разум. А ведь я так надеялся… — и на глазах его блестят слёзы.

От волнения, должно быть.

— Ну, успокойтесь, — Элис берёт его за руку, и её пальцы оказываются неожиданно горячими. — Знаете, после того как Айлэнд с его зелёными лугами и легендами о фэйри отделился от Элмары, из-за веры фей стали поднимать на смех. И стало куда меньше чудес, чем было когда-то.

Глава 12. Мистер Вулкан на пороге

Вернувшись в замок, Герберт едва доходит до дивана в гостиной, на котором и заснул в первый день своего возвращения. Только на этот раз вокруг уже не пыльно, гораздо светлее и прибрано. Отчего по сердцу разливается тепло пополам с болью. Надо же… теперь это место и правда похоже на его дом.

С мыслями об Элис он ложится и прикрывает веки. Спать Герберт не собирается, но чувствует себя слишком разбитым, чтобы хотя бы проверить, не ошибся ли в том, что в замке прислуги сейчас нет. Интересно, если так, то где она?

Гуляет с Кроули?

Отчего-то мысль эта его тревожит, впрочем, не больше чем опасение, что с Элис что-то стряслось.

А Курт? Где этот мальчишка, как он тут был без Герберта?

Эта мысль в свою очередь графа веселит. Он хмыкает, насмехаясь сам над собой.

— Будто ты успел ему чем-то помочь, дурень, — шепчет сам себе, в этот момент гораздо явственнее ощущая, что каким-то образом и правда успел проникнуться им.

Надо бы и Курта признать своим слугой, подумать получше, как решить его проблемы и спокойно оставить в замке…

И на этом Герберт, сам того не замечая, проваливается в сон.

А когда в следующий раз распахивает веки — непонятно, прошёл ли час или двенадцать часов, — совсем рядом оказывается хорошенькая мордашка Элис. Она в серой косынке, из-под которой всё же торчит золотой локон волос. Салатовые глаза живые и внимательные.

Герберт вздрагивает от неожиданности и рывком поднимается на диване.

— Элис? Ты здесь! В смысле, конечно, — трёт он заспанные глаза, — ты здесь… Что такое? Что-то случилось?