По следам мистера Волка

— Нет у тебя никаких детей!

— Будущие! — кричит он едва ли не впадая в панику. — Будущие дети! Я хочу семью. Я правда ищу невесту. Хочу детей!

Элис отрывается от фургончика, подходит к нему и отвешивает слабую пощёчину.

Кроули замолкает, замирает на месте, а затем звучно проглатывает ком в горле.

— Благодарю. Не будем терять время, я… Я сейчас…

— Если они его найдут, они не узнают, что вы имеете к этому отношение. Я признаюсь, — улыбается она.

Кроули смотрит на неё с сожалением, но всё-таки едва заметно кивает.

— Надеюсь, тебе не придётся.

Она кивает, обводит взглядом замок и забирается в фургон.

Внутри оказываются какие-то ящики, свёртки бумаги, в которых упакованы ткани, платья и что-то из оружия. Склянки пустые и чем-то наполненные. Беспорядок, хорошо хоть не пыльно и паутины нет! Что-то ценное мешается с сущей ерундой, не скажешь сразу, где были его личные вещи, а где товар. Разве что фарфор, видно сразу, дорогой, искусно расписанный, загляденье.

Элис облизывается на него, но тут же себя одёргивает. Нельзя хранить это в замке. Нельзя навлекать беду на графа Оуэна.

Она находит мешок и принимается сваливать в него всё, что нельзя сжечь, одновременно ведя в голове подсчёты, чтобы назвать Кроули примерную сумму, когда он вернётся.

Не сразу, но удаётся вскрыть деревянный сундук, в котором оказываются две бутылки виски и стопка писем.

Элис выгибает бровь, ведь узнает почерк.

Она оседает на пол, вчитавшись в слова.

Вскоре возвращается Кроули с топориком, ломом и верёвками.

— Вот, разломаем, свяжем, чтобы легче нести было и в замок. Да? Что там у тебя? — пытается заглянуть он в одно из писем.

— «Знаешь, о чём я мечтаю, мой рыжий лисёнок? Как здорово было бы дождаться, когда парниша вернётся и… Нет, не убить его! Я уже так привыкла к этому месту, к Бонсбёрну, к замку! Хочу остаться, а если бедолага помрёт — меня попрут. Я хочу сделать так, чтобы он слёг… буду травить его. Он одиночка, изгой. Никто ничего не поймёт и не станет разбираться. Я буду заботиться о нём, ты сможешь переехать… Пора бы уже осесть, не думаешь?» — зачитывает Элис вслух.

— Оу… Это… Эм, речь о замке Оуэна?

— Да, — Элис зажмуривается на мгновение — и о графе… Она, видимо, решила, что род Оуэнов совсем ослаб, раз надеялась на такое! Он прав, вот что за внезапная смерть. Всем этим она сама себя убила! А ещё… «Когда же ты приедешь, мой вулкан? От скуки я даже стала переписываться с дальней родственницей, глупой сироткой. Она мечтает во всём походить на меня. Правда, забавно?»

Кроули мрачнеет.

— Элис… Не знаю, что и сказать. Мне очень жаль. Правда. Очень жаль… Но пусть это ещё больше не омрачает тебя! Сейчас у нас проблемы куда более серьёзные. Это… Ох, я сочувствую…

— Думаете, я такая же, как она? Вы должны мне много львов, мистер Кроули! — она поднимается и отряхивается.

— Много? — хмурится он, отступая. — Ах, Элис… И нет, вы не такая, с чего бы? По переписке повадки не передаются! Она же не мать вам, не растила вас, с чего бы вдруг? Ах, не берите в голову! Хорошо хоть беды с графом не случилось, — он осекается и нервно смеётся. — Ну, кроме всего происходящего, конечно. Но это уже не относится к твоей тётушке. Ну, кроме, разве что, сегодняшнего, эм, посетителя… Если бы не она, этот человек не приехал бы сюда.

— Ах, хватит, давайте… давай сменим тему.

Она отставляет бутылки, решая перелить содержимое в графин и выпить сегодня же.

— Если мы не успеем до рассвета, кто-нибудь обязательно увидит то, что видеть не должен.

Они принимаются за работу, по частям разносят фургон и таскают мешки с вещами, изредка переговариваясь.

— А ты хороший работник, — замечает Элис с одобрением. — Не ожидала такого.

— Я просто, — усмехается он, — упорный и целеустремлённый, и не боюсь трудностей.

— Что вы тут? — оказывается вдруг рядом с почти уже исчезнувшим фургоном Герберт: мрачный, заляпанный грязью, взъерошенный. — Я закончил. В замке не следа, дверь только починить нужно. И дёрн потом уложим сверху так, чтобы не было заметно, — продолжает он слегка несвязно. — И ещё я проверил, как там Курт. Но ему было не до меня, — отводит Герберт блестящий от злого веселья взгляд. — Вот уж у кого забот… — он вздыхает, прикрывая веки, возвращая себе самообладание. — Я всё ещё не понимаю, как всё обернулось тем, что у меня полон замок людей и труп в саду под яблоней будет… Элис, ты в порядке? — смиряет он её взглядом. — Тебе ведь было нехорошо…

На её бледном лице всё ещё следы крови, теперь засохшей, она глядит на него светлыми глазами и отчего-то молчит.

И Герберта это волнует. Он подступает ближе и вдруг обнимает её, прижимая к своей груди.

— Всё хорошо? — спрашивает уже тише, когда Кроули отходит к замку с очередной связкой досок.

— Я стану лучше для вас, — шепчет Элис с каким-то упрямством в голосе, будто заранее спорит с ним. — Я не дам вас в обиду.

Герберт гладит её по волосам.

— Всё хорошо… — шепчет, пытаясь её успокоить, и на всякий случай соглашается: — Хорошо, Элис, конечно.

— И я не буду, как она. Я не собиралась вас травить.

— Что? — слегка отстраняется он, чтобы заглянуть ей глаза. — О чём ты, милая?

— Она, наверное, и вправду воровала. И Курт вор. Вы теперь не будете доверять мне?

— Ты, не они, — отрезает Герберт строго. — И вообще, всё потом, Элис, всё потом… Мы закончим с телом, с вещами, и ты пойдёшь отдыхать. И я тоже…

— Не волнуйтесь. Я же сказала, что не дам вас в обиду. Зачем, — она кривится, — злиться?

— Я не злился, — отвечает он мягко, — совсем не злился… — и обнимает её крепче.

— Что… — выдыхает она хмурясь. — Что делать с конями?

Герберт медленно, нехотя отстраняется и хмуро глядит на лошадей.

— Может просто вывести их подальше и пусть уходят? Если отвести за реку, например… Возни, конечно, много, но переправить на плоту можно. Кроули попросим это сделать или Курта…

— Или я сделаю это сама, когда закончим, — улыбается Элис. — Как раз соберу травы для чая. Будет это… прикрытие.

Герберт кивает.

***

Яма… Могила вырыта глубокая, на дне её вещи, которые Кроули «купил у Элис». На них лежит тело… Аккуратный пласт дёрна находится рядом. Вокруг собрались сосредоточенные и уставшие Элис, Герберт и скорбного вида Кроули.