По следам мистера Волка

— Сегодня у вас нет выбора, граф, — отвечает она ласково, но с опаской.

— Что? Какого выбора? — тревожится он, спросонья всё ещё не понимая, что происходит.

— Я ведь не знала! — будто злится она. — Я ведь не знала, господин!

Он выдыхает, вдруг успокаиваясь, и улыбается ей.

— Ужина нет?

— Есть, но там… грибной суп, — она поднимается с пола. — Могли бы и предупредить, что сбежите из тюрьмы!

На это Герберт уже смеётся.

— Сбегу? Милая… Кхм. Элис, меня отпустили.

Она выгибает бровь.

— Людарик мне ничего не сказал…

— А должен был? Что у вас с ним? — и спохватившись: — В смысле, вы виделись, всё в порядке?

Она лишь отмахивается, потому что понятия не имеет, нормально или нет.

— В общем, сегодня едим то, что хочет Кроули.

— Пусть так, — в свою очередь, отмахивается Герберт. — А Курт где?

— В своём кабинете, — ухмыляется Элис. — С девчонкой какой-то.

— С какой ещё девчонкой? — это графу не нравится. — Элис, я ведь говорил тебе, чтобы ты за ним присматривала.

— Что же, получается, мне не нужно было вам в тюрьму ходить подачки передавать? Ладно.

Она разворачивается, чтобы уйти на кухню.

Но Герберт хватает её за руку и тянет на себя, чтобы затем усадить рядом.

— Надо было, — смягчается он. — Без тебя я бы и правда сошёл с ума… Но контролировать то, что происходит в замке в моё отсутствие, твоя задача, думаю, спорить с этим ты не станешь. А то будет, как в прошлый раз или даже хуже, когда столовое серебро пропало, — находит он, как ему кажется, подходящий для неё пример.

— Откуда? — Элис едва не начинает заикаться, и весь её гнев как рукой снимает. — То есть, какое серебро?

— То, которое осталось ещё от моей прапрабабушки. И которое должна была начищать твоя тётушка. И которого здесь я больше не вижу. Или ты просто не стала его доставать? Но, мне кажется, оно действительно пропало…

— Его уже не было, когда я пришла!

Герберт изгибает бровь.

— Уверена? И куда оно делось, как думаешь? Когда пришёл я, то не обнаружил признаки взлома…

— Тётушка умерла, мало ли, кто мог пробраться, мало ли, была ли открыта дверь, — передёргивает Элис хрупким плечиком.

— Быть может, и так… — тянет Герберт. — Или ты плохо смотрела. А это серебро, можно сказать, неотъемлемая часть этого места. На вилках и ложках даже узор был такой, какой вырезан на сводах замка.

— Отлично, — Элис сцепляет зубы, чтобы не всхлипнуть. И дёргается. — Я могу пойти? Нужно проверить, всё ли в порядке на кухне.

Он замечает её состояние и решает, что перестарался.

— Ну, что ты… Не стоит так огорчаться. К тому же, ты не виновата.

— Разве?

Она встаёт резко и снова собирается уходить.

— А ну, стой! — прикрикивает он строго, и уже спокойнее добавляет: — Конечно. Речь ведь вообще о другом шла. Присядь…

— Я во всём виновата! — по ней не поймёшь, сокрушается ли из-за себя, или злится на… да на всех вокруг. — Сначала испытательный срок, потом следи за братом, потом серебро, которое я даже не видела, потом дурацкие оборотни…

— Да говорю же, я серебро привёл в пример! А… что с оборотнями?

— Я хотела воспользоваться женским предчувствием — только и всего!

— А мужским не хотела?

— Что вы себя позволяете!

— Позволяю выразить своё недоумение? — изгибает он бровь. — Что ещё за предчувствие, Элис, и при чём тут оборотни? Ты была у оборотней?

— Ничего особенного… — вздыхает она. — Мы с мистером Кроули гуляли там, это же не запрещено? Вдруг бы на глаза попался тот, кого все ищут?

Герберт звучно и протяжно выдыхает, однако говорить старается как можно более сдержанно.

— То есть ты, будучи той, кем являешься, решила прогуляться среди тех, кто способен вычислить ведьму?

Её зрачки тут же расширяются, глаза на мгновение мерцают.

— Как… вы ведь… ничего не подозревали!

— Да с чего вдруг? Я, если тебе не известно, один из лучших, кто способен учуять магию. Я знал, кто ты, ещё с тех пор, как ты пряталась у меня под столом. Мне даже насморк не помешал заметить тебя! Удивился, правда, ведь ты пару раз применяла свои способности при мне. Думал, под столом пряталась, а ворожить не боится…

— Вы, — шипит Элис — ни полсловечка не сказали! И я думала, что раз у вас нюх отбит, то у остальных и подавно.

— Так надо было лучше думать или не надеяться на калеку оборотня, раз таковым меня считала! Я молчал, — признаётся он, зачем-то с волнением взяв её за руку, — потому что не хотел пугать тебя.

— А теперь вы во всём виноваты, — хмыкает Элис робко, а затем добавляет уже громче: — да-да, вы!

Решив, что это она, видимо, от волнения, Герберт легонько похлопывает её по ладони.

— Ну-ну, будет вам, — отчего-то даже переходит он на «вы». — Всё хорошо, милая, и вы ни в чём не виноваты. Совсем ни в чём… — и тут его посещает мысль, которой он сразу же делится: — А что, если и правда ведьма? То есть, что, если в городе появилась ведьма, вот на голову оборотней и валятся беды, как думаешь? И убийца, это, допустим, действительно волк. Её сын. Этим можно было бы многое объяснить, и откуда базилик взялся, и стражей, которые никак не могут найти настоящие зацепки, и ненависть к волкам, и даже… Могла ведь ведьма убить Мэрайю из зависти, да? Она была красива… — мрачнеет он.

— Если бы тут была ещё одна… То есть, если бы тут была ведьма, — оговаривается так, будто они ещё ничего не выяснили, — вы бы знали. Учуяли своим невероятным нюхом. Как у собаки.

— Опять ты за своё, — морщится он. — Учуял бы… Хотя всякое бывает, конечно. Хм… Ладно, что там насчёт супа? Я терпеть не могу грибы. Проследишь, чтобы их в моей тарелке не было?

— Грибной суп — это грибы и вода, — ухмыляется Элис. — Может быть, хотите чаю?

— Хочу, но я ещё и голоден. Разве кроме грибов там нет какой-то крупы и овощей? Просто подашь мне без самих грибов в тарелке.